— Красный самозванец погиб, не успев вытащить меч из ножен. Его войско было рассеяно раньше, чем затрубили боевые трубы.
— Как такое могло свершиться?!
— Божественный Египет, я не знаю. Говорят, что новый и ужасный враг пришел с Востока. Он быстр, как ветер, и ни один народ не может устоять перед его гневом. Хотя наши войска еще не встречались с ним, они уже отступают от северных границ. Даже самые храбрые боятся предстать перед этим врагом.
— Кто этот враг? — спросил фараон, и мы впервые почувствовали страх в голосе.
— Его называют пастушьим царем. Гиксосом.
Мы с Таном издевались над этим именем — больше мы этого делать не будем.
ФАРАОН созвал свой тайный военный совет. Только много времени спустя я сумел узнать от Крата, что там произошло. Тан, разумеется, никогда бы не нарушил клятву молчания даже со мной или моей госпожой, но я все вытянул из Крата, этого прелестного, шумного простака, не способного устоять перед моей хитростью. Тан возвел Крата в ранг лучшего из десяти тысяч и отдал под его командование отряд Синего Крокодила. Дружба их по-прежнему была прочной как гранит. Поэтому как командир отряда стражи Крат постоянно присутствовал на советах, хотя низкий чин не давал ему права высказывать свое мнение. Однако он верно передал все, что там говорилось, мне и моей госпоже.
Присутствующие на совете разделились на две группы. Стариков возглавил Нембет, а молодых — Тан. К сожалению, право принимать окончательное решение принадлежало старикам, и они навязали свои отсталые взгляды молодым.
Тан предлагал отвести главные силы от границы и установить несколько рядов обороны вдоль реки. Одновременно он намеревался отправить вперед разведывательные отряды, чтобы оценить силы нового загадочного врага и узнать его. У нас были свои шпионы во всех северных городах, но по какой-то таинственной причине от них пока не поступало никаких вестей. Тан хотел собрать сведения и изучить их, прежде чем разворачивать главные силы войска для решающего сражения.
— Пока мы не узнаем, кто стоит перед нами, мы не сможем разработать правильную стратегию боя, — говорил он.
Нембет со своими сторонниками отверг все доводы Тана. Старый адмирал так и не смог простить Тану своего унижения в тот день, когда последний спас барку царя от гибели. Его взгляды основывались скорее на принципах, чем на логике и здравом смысле.
— Не отдадим ни пяди священной земли Египта. Сама мысль об этом — трусость. Мы встанем перед врагом и разобьем его на месте. Не будем плясать и заигрывать с ним, как стайка деревенских девок.
— Мой господин! — закричал Тан, выйдя из себя при намеке на трусость. — Только дурак, и притом старый дурак, может принять решение до того, как узнает о неприятеле все. Нам же ничего не известно…
Но все было напрасно. В конце концов трое более высоких по званию военачальников добились своего.
Тана немедленно послали на север, чтобы остановить и собрать отступающее войско. Он должен был удерживать границу, закрепившись у пограничных вех. Ему запретили провести стратегическое отступление к линии холмов перед Асютом, представлявших собой естественную линию обороны. Второй линией обороны служили бы стены города. Флот и северное войско отдали под его командование. В распоряжении Тана было триста боевых ладей, которые обеспечивали транспортировку войск и удерживали реку.
Тем временем Нембет должен был привести остальные войска, собрав даже отряды на южной границе с Кушем. Угрозой со стороны черной Африки можно было пренебречь перед лицом нового, более опасного врага. Как только войско соберется, Нембет поспешит с подкреплением на север и присоединится к Тану. Через месяц перед стенами Асюта будет стоять непобедимое войско численностью в шестьдесят тысяч человек с четырьмястами боевыми ладьями. А до этого Тану придется любой ценой удерживать границу.
Нембет закончил речь строгим приказом:
— Далее вельможе Харрабу приказывается держать все свои силы на границе. Он не должен опускаться до разбойничьих набегов или разведывательных вылазок на север.
— Вельможа Нембет, твои приказы связывают меня по рукам и ногам. Ты лишаешь меня возможности вести войну действенно и осторожно, — напрасно возражал Тин. Нембет довольно ухмылялся, навязав свое мнение молодому сопернику и в какой-то степени отомстив за унижение. От каких же мелких человеческих чувств зависят иногда судьбы народов!
Фараон объявил о намерении занять свое место во главе войска. Тысячу лет фараоны присутствовали на поле боя всякий раз, когда проводились решающие сражения. Хотя я и восхищался мужеством царя, я бы предпочел, чтобы он выказал это в ином месте. Фараон Мамос не был воином, его присутствие слабо повлияло бы на исход битвы. Разумеется, оно повысит боевой дух наших войск, но обуза, какую будут представлять собой он и свита, перевесит это преимущество.
Царь не может отправиться на север один. Он пойдет на поле битвы со всем двором, включая старшую жену и сына, и царица возьмет с собой свою свиту и учителей царевича Мемнона. Так что и мне тоже придется переместиться на север в самую гущу сражения.
Никто ничего не знал о наших врагах. Я чувствовал, что мою госпожу и царевича без нужды подвергают опасности. Моя же безопасность, безопасность раба, никого не волновала, кроме меня самого. Я плохо спал в ночь перед отплытием, когда полые воды должны были понести нас на север.
ЧЕМ ДАЛЬШЕ на север мы плыли, тем более многочисленными и тревожными становились слухи и сведения, доходившие до нас с границы. Они пожирали нашу уверенность и самодовольство, как саранча уничтожает урожай. Во время путешествия Тан часто приходил на борт нашей барки, прикрываясь желанием обсудить что-нибудь со мной. Однако каждый раз он старался побыть с царевичем и его матерью. Я никогда не поддерживал обычая, чтобы женщины следовали за войском на поле боя. И во время мира, и во время войны они представляют собой превосходное развлечение, и даже воина столь великого, как Тан, могут отвлечь от главной цели. Все его мысли должны быть заняты решением предстоящей задачи, я так ему и сказал, но он рассмеялся и хлопнул меня по плечу.
— С ними я знаю, за что драться. Не беспокойся, старина, я буду похож на льва, защищающего своего детеныша.
Очень скоро мы встретили первые отряды отступающего войска. Это были разрозненные группки беглецов, которые грабили деревни, спасаясь бегством к югу вдоль берегов реки. Без всяких церемоний и колебаний Тан обезглавил несколько сот дезертиров, насадил их головы на копья и выставил на всеобщее обозрение вдоль берега как предостережение остальным. Потом он собрал верных воинов и назначил над ними надежных командиров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196