Я все еще переживал предшествующую сцену. Меня мучила мысль о том, насколько близок был Тан к гибели в ловушке, подстроенной ему вельможей Интефом. И очень интересовала речь, которую он приготовил без моего совета. Признаться, меня обидел отказ от помощи, да и последствия немало беспокоили. Тан не мог похвастаться такими добродетелями, как такт и вежливость.
Теперь фараон жестом предложил ему начинать. Он развел и снова скрестил руки с посохом и плетью на своей груди и милостиво кивнул головой. Собравшиеся молчали, напряженно вслушиваясь в то, что скажет им этот человек, и боялись пропустить слово.
— Это я, Гор, сокологоловый, говорю вам, — начал Тан, и они подбодрили криками.
— И правда — сокологоловый, слушайте его!
— Ха-Ка Птах! — Тан произнес архаичное слово, от которого произошло современное название Египта. Очень немногие осознавали, что начальное значение этого слова было «храм бога Птаха». — Я говорю с вами о древней земле, данной нам десять тысяч лет назад в те времена, когда боги были молоды. Я говорю вам о двух царствах, которые по природе своей едины и неделимы.
Фараон кивнул. Тан произносил обычные догмы, одобренные и светскими, и духовными властями, так как ни те, ни другие не признавали лжефараона Нижнего царства и не желали слышать о его существовании.
— О, Кемит! — Тан воспользовался еще одним названием Египта, которое означает «черная почва» — по цвету ила, приносимого ежегодно половодьем Нила. — Я говорю вам о нашей земле, разоренной и разделенной, разрушенной войной, обескровленной и лишенной сокровищ.
Мое собственное потрясение отразилось на лицах всех, кто слушал его. Тан заговорил о том, о чем никто не смел говорить. Мне захотелось выскочить на сцену и зажать ему рот, чтобы он не мог продолжать свою речь, но я словно прирос к полу.
— О, Та-Мери! — это было еще одно древнее название — «любимая земля». Тан хорошо усвоил историю, которой я учил его. — Я говорю вам о старых и дряхлых военачальниках и флотоводцах, которые слишком слабы и нерешительны, чтобы в бою отобрать царство у узурпатора короны. Я говорю вам о выживших из ума стариках, которые тратят наши сокровища и проливают кровь лучших молодых воинов, словно кислое вино.
Я увидел, как во втором ряду Нембет, Великий Лев Египта, покраснел от злости и свирепо запустил руку в бороду. Остальные старые военачальники, сидевшие за ним, нахмурились и беспокойно задвигались на своих скамейках, неодобрительно гремя мечами в ножнах. Только вельможа Интеф улыбался, увидев, как Тан, избежав одной смертельной ловушки, сам полез в другую.
— Нашу любимую землю окружает стая врагов. Однако сыновья знати предпочитают отрубать большие пальцы рук, чтобы не защищать ее с мечом в руках. — Сказав это, Тан прямо уставился на Менсета и Собека, старших братьев Лостры, которые сидели за своим отцом во втором ряду. По царскому указу от военной службы освобождались те, кто из-за какого-либо физического недостатка не мог держать в руках оружие. Жрецы Осириса довели до совершенства искусство удаления первой фаланги большого пальца. Они делали это почти безболезненно, и опасности заражения не было. После операции человек уже не мог держать в руке меч или натягивать тетиву лука. Два лжеца хвастливо демонстрировали изуродованные кисти левых рук, когда играли в кости и веселились в прибрежном кабаке. Они считали, что отсутствие большого пальца свидетельствовало об особом уме и независимости духа, а не о трусости.
— Война — это игра, в которой старики играют жизнями молодых, — доказывали братья Лостры. — Патриотизм — это сказка, выдуманная старыми мошенниками, чтобы втянуть нас в адскую игру. Пусть они сами дерутся, если им хочется, а мы в этом не будем участвовать.
Я тщетно упрекал их, говоря о высокой чести быть подданным Египта. Чести, которая подразумевает определенные долг и обязанности. Они отмахивались от меня со всем высокомерием юности и невежества.
Теперь под пристальным взглядом Тана они заерзали на скамейках и спрятали кисти левых рук в складках одежд. Они были правшами, однако употребили все свое красноречие и даже золото, чтобы убедить чиновников, набирающих людей на военную службу, будто они левши.
Простой народ в конце огромного зала загудел и затопал ногами, выражая согласие с Таном. Это их сыновья заполняли скамейки гребцов на боевых ладьях или ходили в доспехах с оружием в руках по пескам пустыни.
Я в отчаянии ломал руки за кулисами. Короткой речью Тан сделал своими врагами по крайней мере пятьдесят молодых людей из знатных семей. А именно они однажды унаследуют власть и богатства Верхнего царства. Их вражда в сотни раз сильнее поклонения толпы. Я молил богов остановить Тана. За несколько минут он так навредил себе, что и за сто лет не исправишь. Но он продолжал:
— О, Та-Нутри! — Тан воспользовался еще одним древним названием нашей страны — «земля богов». — Я говорю о преступниках и грабителях, которые засели за каждым холмом и за каждым кустом. Крестьянин вынужден пахать со щитом на плече, а путешественник отправляться в путь с обнаженным мечом.
И снова простой народ зааплодировал ему. Шайки грабителей обложили всех тяжелой данью. Никто не мог чувствовать себя в безопасности за пределами глинобитных стен городов. А вожди грабителей, называвших себя сорокопутами, стали наглыми и бесстрашными. Они не уважали никаких законов, кроме своих собственных, и ни один человек не мог найти защиты от них.
Тан очень точно угадал настроение людей, и у меня вдруг появилось ощущение, что он метит гораздо дальше, чем кажется на первый взгляд. С подобных обращений к народу часто начинались перевороты, в которых свергались целые династии фараонов. Следующие слова Тана укрепили мои подозрения.
— Пока бедняк кричит от боли под кнутом сборщика податей, знать мажет ягодицы своих мальчиков-красавчиков самыми драгоценными маслами востока… — В задних рядах поднялся рев, и мои страхи сменились трепетным волнением. Неужели все это тщательно продумано? Неужели Тан более хитер и скрытен, чем я думал?
«Клянусь Гором! — воскликнул я про себя. — Наша страна созрела для переворота, и кому, как ни Тану, возглавить его! » Меня огорчало только, что он не доверился мне и не дал мне возможности участвовать в его замыслах. Я бы задумал и провел переворот так же умело и ловко, как устраивал сады или писал мистерии.
Я вытянул шею, изо всех сил пытаясь заглянуть за головы зрителей и ожидая каждое мгновение увидеть Крата, врывающегося в храм во главе отряда воинов флотилии. Волосы у меня на голове и на руках встали дыбом от возбуждения, когда я представил себе, как они сорвут двойную корону Египта с головы фараона и поставят ее над окровавленным лбом Тана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196