— Да, господа мои, из трюма ладьи, где стоит золотой гроб фараона Мамоса, восьмого фараона этого имени, ожидающего своих похорон.
Некоторые из присутствующих содрогнулись в благоговейном страхе, другие сделали знак от сглаза.
— Шаги эти приближались. Небесное сияние усиливалось, дрожь охватила меня, и передо мной появился он. По очертаниям своим походил на человека, но это был не человек, и сиял, как полная луна, а лицо было божественным олицетворением царя, которого я так хорошо знал, и все же лицо это было несколько другим, так как теперь оно излучало страшную божественную мощь.
Все молчали, захваченные рассказом. Никто не шелохнулся. Я внимательно всматривался в лица, пытаясь заметить признаки недоверия, но ничего не увидел.
Потом тишину вдруг нарушил детский голос — царевич Мемнон громко и четко произнес:
— Бак-Хер! Это мой отец. Бак-Хер! Это фараон!
— Бак-Хер! Это фараон! Да живет он вечно! — подхватили все.
Я подождал, пока установится тишина, а потом продолжал молчать до тех пор, пока напряжение слушателей не достигло предела.
— Фараон подошел ко мне. Я не мог двинуться с места. Он прошел мимо меня и вошел в каюту ее величества, милостивой царицы Лостры. Хотя я по-прежнему был не в силах двинуться с места или произнести слово, но видел все. Царица спала, божественный фараон оседлал ее во всем своем величии и насладился ею как муж. Их тела соединились, как тела мужчины и женщины.
Ни у кого из присутствующих на лице не отразилось недоверия. Я подождал, пока смысл моих слов дойдет до них полностью, а потом продолжил.
— Фараон поднялся со спящей царицы, посмотрел на меня и заговорил.
Я умею подражать голосам людей настолько верно, что другие считают, будто слышат тех, кому я подражаю. Теперь я заговорил голосом фараона Мамоса.
— Я одарил царицу божественной силой. Она стала одним целым со мной и богами. Она беременна от моего божественного семени. Она не знала иного мужчины, кроме меня, и понесет от меня ребенка царской крови, и ребенок этот будет знамением для всех людей. Пусть знают они, что царица пользуется моим покровительством сейчас и будет пользоваться моим покровительством в будущем.
Я снова поклонился царственной паре на троне.
— Затем царь пошел обратно по палубе ладьи, спустился в трюм и вернулся в свой золотой гроб, где и покоится сейчас. Таково видение, посланное мне этой ночью.
— Да живет фараон вечно! — закричал вельможа Тан, как я научил его, и возглас этот подхватили все.
— Да здравствует царица Лостра! Да живет она вечно! Да здравствует божественное дитя, растущее в ней! Да живут ее дети вечно!
Той ночью, когда я собирался отойти ко сну, госпожа позвала меня и прошептала:
— Твое видение было настолько ярким, и рассказал ты его так хорошо, что я боюсь ложиться спать. Вдруг фараон явится ко мне снова. Сторожи как следует дверь моей каюты.
— Смею ли я предупредить госпожу, что только один человек может отважиться нарушить покой царственной спальни. Правда, я не уверен, будет ли это фараон Мамос. Что мне делать, если какой-нибудь негодяй пожелает воспользоваться твоей добротой и любовью, пока ты спишь?
— Спи крепко, милый Таита, и заткни уши, — и щеки ее расцвели, как розы, в свете лампы.
Мое предсказание опять оказалось точным. В ту ночь мою госпожу вновь посетил таинственный гость, и это не был призрак фараона. Я поступил так, как мне приказала царица Лостра. Я заткнул уши.
ВОДЫ Нила снова поднялись, напоминая о том, что прошел еще один год. Мы сжали зерно, посаженное на полях, и собрали приплод наших стад. Разобрали колесницы и уложили их на палубы ладей. Свернули шатры и убрали их в трюмы. Наконец, когда мы были готовы к отплытию, проложили канаты вдоль берега реки, все здоровые лошади и люди стали трудиться на проводке кораблей через пороги. Нам потребовалось более месяца тяжелейшего труда на проводку ладей по опасным стремнинам. Шестнадцать человек утонуло, клыки черных скал раздробили пять ладей в щепки. Однако мы преодолели порог и поплыли вверх по реке, которая снова текла спокойно и величественно.
Время шло неделя за неделей и месяц за месяцем, и Нил стал медленно и величественно поворачивать под нашими ладьями. Я составлял карту реки с тех пор, как мы оставили Элефантину. Звезды и солнце показывали мне стороны света, но пришлось придумать способ измерения пройденного расстояния. Сначала я приказал одному из рабов идти по берегу и считать шаги, но понимал, что этот способ настолько неточен, что мои расчеты окажутся никуда не годными. В одно прекрасное утро решение этой проблемы нашлось само собой во время маневров колесниц на прибрежной равнине. Я наблюдал, как колесо экипажа плавно поворачивается на ходу, и вдруг понял, что каждый оборот колеса соответствует длине его окружности, а она дает точное расстояние, пройденное колесницей за один оборот. С того самого дня по берегу реки за флотилией следовала колесница. На одном из ее колес закрепили флажок, и надежный человек, сидя в колеснице, отмечал в свитке каждое прохождение флажка через верхнюю точку.
Вечерами я определял направление и подсчитывал пройденное за день расстояние, а затем отмечал их на карте. Мало-помалу форма излучины реки становилась все более ясной для меня. Я понял, что мы описали огромную дугу к западу, и теперь река снова поворачивала на юг, как и предсказывали жрецы Хапи.
Я показал результаты своих вычислений Тану и царице. Много ночей сидели мы допоздна в царской каюте, обсуждая пройденный рекой путь и то, как это может сказаться на нашем возвращении в Египет. Казалось, что каждая пройденная миля не только не ослабляла решимость моей госпожи следовать своей клятве, но и усиливала ее.
— Мы не станем строить ни храмов, ни каменных дворцов в этой пустыне, — приказала она. — Мы не будем ставить ни памятников, ни обелисков. Мы находимся здесь временно. Мы не будем строить города, а жить будем на ладьях или в шатрах и хижинах, сделанных из травы и камыша. Мы — караван, отправляющийся в далекий путь, и в конце концов дорога приведет нас к моему родному городу, прекрасным Фивам, городу ста ворот.
Наедине советовала мне:
— Веди карты тщательно, Таита. Я доверяю тебе поиск самого легкого пути, по которому мы сможем вернуться домой.
Итак, наш караван шел вверх по реке. Пустыня по обоим берегам реки менялась с каждой милей и в то же время оставалась неизменной.
ВСЕ, КТО ОТПЛЫЛ с нами на ладьях, образовали тесное сообщество. У нас вырос город без стен и постоянных строений. Жизнь в нем зарождалась и угасала. Число наших спутников увеличивалось, потому что большая часть людей, покинувшая с нами Элефантину, была в расцвете сил, а женщины наши были плодовиты. Молодые парочки устраивали свадьбы на речном берегу, разбивая кувшин с нильской водой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196