Набравшись решимости, Мария отняла у Профессора манускрипт и
сунула его на полку - вверх ногами. Профессор, увидев это,
сморщился.
- Ты хоть слово понял из того, что я тебе рассказала?
Сняв очки, Профессор с тягостной миной воззрился на них.
Решительно ничего он не понял.
Тем не менее, он сказал:
- Я способен вспомнить каждое сказанное тобой слово. Ты
говорила, что убила викария, ну и замечательно. А как ты
избавилась от тела?
Мария, стараясь ничего не упустить, рассказала всю историю с
самого начала, - как она испортила китовую охоту, как донимала
Народ, и как она со своим дурацким тряпичным аэропланом
погубила, судя по всему, юного рыбака.
- Боже мой, - сказал Профессор, когда Мария закончила. - До
чего это все некстати.
Некоторое время он размышлял над ее рассказом, затем подошел
к полке и перевернул манускрипт, поставив его как следует.
- Знаешь, - сказал он, - вполне может оказаться, что монах
попросту ошибся в написании слова Trivialis, то есть "заурядные
виды", хотя, с другой стороны, они очень ценили львов, - в
предложении как раз упоминаются львы, - потому что львы
ассоциируютс с Евангелиями. Самое страшное, что я куда-то
засунул Дю Канжа.
Из глаз Марии брызнули слезы.
- Милосердные небеса! - воскликнул Профессор, едва она
заревела. - Да в чем дело-то? Мария, милая, все, что угодно,
только не это! Позволь предложить тебе носовой платок,
скатерть, полотенце, простыню, наконец. Выпей стакан вина из
одуванчиков. Можно еще жженых перьев понюхать, если я их только
найду. Все, что угодно, Мария, только не плачь!
- Ты меня даже слушать не стал!
- Слушать! - вскричал Профессор, трахнув себя по голове
томом Льюиса и Шорта, весящим, судя по виду, фунтов десять. -
Слушать! Великие силы Педантизма, на помощь!
Миг спустя, он уже сидел рядом с ней на ящике из-под мыла,
ожидая, когда затихнут рыдания.
- Ты не могла бы, - смиренно попросил он, - повторить всю
историю сначала?
Мария, икая, повторила.
- Мне кажется, мы можем с уверенностью считать, что пилот не
погиб. Если бы он сломал себе спину или шею, ты бы обнаружила
это, когда перекладывала его, - потому что он тогда гнулся бы в
таких местах, в которых человеку гнуться не положено. Нет-нет.
Он всего лишь сломал ногу и, должен сказать, поделом. Тебе
нужно будет время от времени приносить ему фрукты, ну и
журналы, пусть читает в постели. Вот увидишь, он очень скоро
поправится.
- Я так надеюсь на это!
- Но даже если он поправится, ты все равно останешься с
лиллипутами не в ладах.
- Они не желают меня знать!
- Да. Это я понял. Послушай, Мария, тебе нужно постараться
увидеть все это с их точки зрения. Положение сложилось до
крайности любопытное. Ты - ребенок, но очень большой, а они -
взрослые, только очень маленькие. Попробуй представить, чтобы
ты чувствовала, будь ты взрослой дамой, озабоченной всякими
семейными делами. Допустим, ты взяла зонтик и отправилась на
вокзал, чтобы поехать в Лондон и побеседовать с поверенным
насчет разных там закладных, и вот, ты только-только добралась
до вокзала, как вдруг какая-то девчонка ростом в сорок восемь
футов перешагивает через забор и уносит тебя далеко в поле,
совершенно в другую сторону, ставит тебя там на землю и
объявляет, что ты будешь немцем, а она - генералом
Эйзенхауэром. Подумай, в какое отчаяние ты придешь, услышав
пыхтение уехавшего без тебя поезда.
- Но я играла всего с двумя-тремя!
- Все равно они поняли, к чему клонится дело. Стоило им
уступить тебе, и они уже не могли бы по праву считать, что
принадлежат сами себе, а весь их хозяйственный уклад пошел бы
насмарку и ради чего - ради игры в королев и подданных? Как бы
ты ни была с ними мила, положение сложилось бы нестерпимое.
- Так я же им помогала. Я потратила все мои деньги на
шоколадки и самолеты!
- Да не нужны им самолеты, и на одних шоколадках они все
равно бы не прожили. Им нужно добывать себе средства к
существованию.
- Я думала...
- Пойми, Мария, до настоящего времени эта проблема возникала
всего один раз, а именно, когда маленький Гулливер в стране
великанов попал в собственность к огромной девочке по имени
Глюмдальклич.
- Так ведь они отлично поладили.
- Совершенно верно. Но лишь потому, что девочка его не
лапала. Ты разве не помнишь, какое отвращение он питал к другим
молодым дамам, которые норовили превратить его в игрушку? Он
терпеть не мог, когда его тискали и пачкали, а к Глюмдальклич
испытывал благодарность, потому что она одна и вела себя как
любящая помощница и служанка. Вот кем тебе следует стать, если
ты хочешь примириться с лиллипутами. Ты никогда, никогда не
должна насильно принуждать их к чему-либо. Ты должна быть
вежливой с ними, совершенно как с любым другим существом твоих
размеров, и когда они поймут, что ты великодушно отказываешься
от применения грубой силы, вот тогда они полюбят тебя, тогда
они станут тебя обожать.
- Я знаю, - мягко добавил он, - это нелегко, потому что
главная сложность в обхождении с любимыми нами существами
заключается как раз в том, что нам хочется ими обладать. Но
нужно владеть своими чувствами и всегда оставаться настороже,
чтобы не совершить какойнибудь низости. Нет, правда, это очень
нелегко.
- Школьный Учитель махнул мне рукой - убирайся, мол. Он имел
в виду, что мне не следует возвращаться.
- Я полагаю, что один раз тебе можно вернуться, - хотя бы
затем, чтобы попросить прощения.
- С чего это я должна просить прощения, не понимаю! Я только
хотела помочь им научиться летать.
- Они не просили тебя об этом.
Но Мария уже закоснела в упрямом тщеславии.
- Я хотела помочь им, я ни разу никого не ударила, я ни к
чему их не принуждала. Не стану я извиняться.
Профессор поднялся, протянул к манускрипту руку, и выбросил
Марию из головы.
- Ну что же, Мария, очень хорошо. Уж я-то тебя тем более не
собираюсь ни к чему принуждать. А пока, ты меня извини, но мне
необходимо как можно яснее разобраться в этой истории с
Фтйрвбтйхн.
Больше Мария не добилась от него ни единого слова, и
удалилась в самом дурном расположении духа, ощущая себя
виноватой вдвойне.
Два дня ушло у нее на то, чтобы переварить полученное от
Профессора наставление. Временами она с возмущением объявляла
сама себе, что скорее сдохнет, чем пойдет просить прощения у
каких-то несчастных мальчиков-с-пальчиков. Временами думала о
том, до чего, наверное, Профессору было противно смотреть на
нее. Временами же усваивала небольшую порцию наставления,
признавая, что, может быть, и вправду досаждала Народу, но все
равно, - им стоило бы питать к ней побольше благодарности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70