Но он только сказал:
- Доставьте сюда кочергу.
Петли у двери были кованные, - их сделал тот же самый
кузнец, который изготовил орнаментальный замок. Т-образные
петли со шпульками в виде геральдических лилий, прилаженные с
наружной стороны, чтобы не дать узникам добраться до них. В
итоге нашим спасателям добраться до них ничего не стоило. К
тому же петли были старые, изрытые ржавчиной.
По счастью, в одном из ближних в выходу погребов валялась
брошенная неведомо кем кочерга, и лиллипуты, выстроившись в две
колонны, приволокли ее, как смотрители зоопарка, случается,
переносят крупных боа-констрикторов.
Профессор принялся за работу, колотя по петлям и поддевая их
кочергой; с древних петель дождем сыпалась ржавая пыль; болты
начали вываливаться один за другим; а помощники Профессора,
волнуясь, наблюдали за его титаническими усилиями.
В гостиной викарий размышлял о своем. Почему, думал он,
непременно нужно продавать человечков только в "Олимпию"? Когда
мы наловим их в достаточных количествах, ну, скажем, целый
бочонок, я возьму с собой дюжину в Лондон, в ящике для сигар,
провертев в его крышке несколько дырок. Поеду в "роллс-ройсе"
или, во всяком случае, первым классом, священники ведь должны
служить примером представителям низших слоев общества. А в
Лондоне я зайду не в одну контору "Олимпии", но и к сэру
Джорджу Сангеру, и к Барнуму и Бейли, и ко всем остальным. Это
даже лучше, чем тащить их в Голливуд. Покажу образцы и по
очереди продам им бочонок, конечно, ничего не говоря о других
покупателях. В конце концов, они же коммерсанты, люди в
нравственном отношении, надо полагать, неразвитые, а на обман
следует отвечать обманом. Печально, но что поделаешь. В Риме
жить, по-римски выть. И кстати, возможно, самое мудрое - не
говорить милейшей мисс Браун об этой тройной продаже. Она -
женщина и может что-то не так понять, а кроме того, если я ей
ничего не скажу с ней не нужно будет делиться. Она получит свою
долю от первой продажи, этого вполне достаточно, - в сущности,
она получит гораздо больше денег, чем может понадобиться любой
незамужней женщине, и потом, я ведь знаю, сколь скромны ее
потребности. Женщина она по натуре простая, и испортить ее было
бы жаль. М-м-м-м-м. Ну и кроме того, мне, наверное, придется
покинуть страну, обождать, пока не утихнет шум, вызванный
продажей одного и того же товара трем разным фирмам, а мисс
Браун будет полезно оставить здесь вместо себя, чтобы было кому
позаботиться о доставке. Если же она заранее узнает о моей
забавной проделке, ей, может быть, тоже захочется уехать из
страны. Насколько я понимаю, женские тюрьмы у нас очень уютные,
что же до климата Бермудских островов то ей, боюсь, он может не
подойти. М-м-м-м-м. Палм-Бич, Бермуды, Гонолулу? Нужно будет
заказать проспекты в туристических фирмах.
И мисс Браун тоже думала о своем. А что если, думала она,
что если, - если - с Марией произойдет несчастный случай? Я,
разумеется, не имею в виду какого-либо насилия, ничего
преднамеренного, но вдруг с ней случится нечто такое, от чего
она, ну, скажем, очень-очень заболеет - или даже... даже умрет?
Само собой, совершенно случайно. Нам всем будет ее очень не
хватать. И что если викарий окажется замешанным в это, так что
он почувствует себя... ну... почти как бы виновным в... в
убийстве? Вдруг он попытается надуть меня и отнять то, что мною
честно заработано? Говорят, что узы, которые порождает шантаж,
куда крепче, чем узы брака... Правда, в наше время убийств
вообще не бывает. Все эти мысли - это так, пустые грезы. И
вдруг мы потом все-таки отыщем пропавший пергамент и изменим
его в нашу пользу?
Викарий вышел из оцепенения.
- Пойдемте, - сказал он, одним глотком приканчивая шерри. -
Мы терпели достаточно долго. Упрямство - это одно, а порочность
- совсем другое. Она обязана нам подчиняться, так написано в
катехизисе. Мы должны заставить ее говорить.
- Прямо сейчас? - радостно спросила мисс Браун.
Они вылезли из кресел и пошли по лестницам вниз.
Последний болт вывалился из верхней петли, увлекая за собою
струйку искрошенной червями древесины. Профессор покрепче
ухватился за помятую железяку и начал сдвигать дверь. С треском
и скрежетом дверь проползла по каменным плитам, приоткрылась на
дюйм-другой и застряла. На противоположной ее кромке гнулись в
пазах насилуемые язычки замков, хрустело старое дерево косяка,
сыпались винты. Профессор снова вцепился в дверную петлю и
волоком наполовину открыл дверь. Лиллипуты, не дожидаясь, когда
проход станет пошире, протиснулись внутрь. Они проскочили между
ног Профессора, забыв о том, что он способен их растоптать. Они
кричали:
- Мария! Ты спасена!
Да, Мария была внутри: освещенная фонариком, прикованная к
стене, взбешенная. Вся благодарность, какую они получили,
свелась к одной фразе:
- Что же вы раньше-то не пришли?
Потом она с вызовом произнесла:
- Я им ничего не сказала.
А потом расплакалась.
Спасатели увидели, что Мария покрыта ссадинами - не от
побоев, ибо это унижение ее миновало, - просто она так
сопротивлялась и билась, пока ее волокли вниз, что вся
процедура выродилась в громкий скандал и едва ли не в
потасовку. На самом-то деле, если бы она не сопротивлялась, эти
двое, вполне вероятно, прямо здесь бы ее и избили, - до того их
разъярил ее подвиг с умывальным кувшином, - но возня с Марией
лишила их сил. Так что, сама видишь, если тебя тащат вниз,
самое лучшее - драться, а если кто-то когда-то захочет тебя
поколотить, - бейся с ним насмерть.
Синяк у нее под глазом сидел - истинное заглядение.
- Ну все! - сказал Профессор. - Этого более чем достаточно!
Его буквально трясло от гнева. Лиллипуты сказали Марии, как
они гордятся ее отвагой, тем, что она не выдала их, как они ей
обязаны. На гвозде у очага они нашли ключи и разомкнули цепи.
Они спрашивали, все ли у нее цело, не голодна ли она, не больна
ли? Они умоляли ее не плакать.
- Первым делом, - сказал Профессор, - я заберу ее к себе.
Пока со всем этим не будет покончено, она ни единой ночи не
проведет в Мальплаке. Я восстановлю ее силы вином из первоцвета
и хлебом с маслом. На-ка, возьми мой носовой платок. А после...
Он воздел к небесам стиснутые кулаки.
- А после я сяду на мой трехколесный велосипед и отправлюсь
искать Лорда Наместника или Главного Констебля, я пока не
уверен, кого, и уж я позабочусь о том, чтобы эти чудовища
заплатили за свои преступления последней каплей их черной
крови!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70