..
На что Стряпуха сказала, что никак не хочет обременять его
лишними хлопотами, ей и так хорошо, и снаружи ничем не хуже...
- Ну вот! Как видите, требуется просто определенная ловкость
рук. Тут в замке что-то не так устроено, поэтому ключ нужно
вставлять вверх ногами и задом наперед, а дальше уже все идет
гладко, как, как...
- Как по гладкому месту.
- Вот именно. А теперь, миссис Ноукс, входите в дом, не
стойте на солнцепеке. Путь вы проделали долгий да еще и
спешили. Так, погодите-ка...
- Боюсь, - продолжил он с некоторой застенчивостью, - чашку
чая
вам предложить не смогу, - прикончил последний пакетик, -
зато имеется прекрасный кипяток, то есть мы его в два счета
получим, дайте лишь запалить несколько сучьев, которые я тут
рубил, и...
Чаю он и вправду предложить Стряпухе не мог, поскольку
последняя ложечка заварки вышла у него еще на прошлой неделе, а
вот в предложении кипятка таилось, пожалуй, некоторое
лукавство. Кипяток можно было бы предложить кому угодно
другому, и Профессор непременно так бы и сделал, но Стряпуха-то
навещала его не в первый раз. Профессор замер, стоя на одной
ноге, обеспокоенно глядя на кошелку и продолжая повторять свое
"и..."
- Да что же это вы так, сэр! Хорошо хоть я позаботилась
захватить с собой...
Профессор счастливо вздохнул.
- ... зная ваши привычки...
И миссис Ноукс удалилась со своей кошелкой на грязную
кухоньку, а томимый предвкушениями Профессор приник к
растрескавшейся кухонной двери, подглядывая сквозь щелку. Столь
многое зависело от того, что у нее нынче в кошелке - копченые
селедки или сосиски. Она всегда приносила либо то, либо другое,
но сегодня ему больше хотелось селедки. Он знал, что Стряпуха
приготовит чай, непременно есть у нее с собою бумажный фунтик с
заваркой, и бутылочку молока она не забыла, и шесть кусочков
сахара, и две булочки, ею же и испеченные. Вкусные, слов нет.
Но помимо всего этого, она, уходя, всегда оставляла, словно бы
по забывчивости, покрытый жирными пятнами бумажный пакетик,
содержавший либо селедочку, либо сосиски. Профессор, как и
Стряпуха, никогда о нем не упоминал и никогда не благодарил ее
за подношение: то ли он был слишком горд, то ли слишком
застенчив, то ли слишком благодарен ей, чтобы найти правильные
слова. Он просто-напросто съедал содержимое пакетика на
следующий день. Пока же он сгорал от желания узнать, что его
ожидает, но выспрашивать ему не хотелось, разглядеть сквозь
щелку не удавалось, и вообще он немного стыдился, что
подсматривает. Поэтому он отошел от двери, присел на ящик
из-под мыла и принялся ритмически сглатывать наполнявшую рот
слюну.
Когда Стряпуха заварила им обоим по восхитительной чашке
чая, и они, сидя бок о бок на ящике из-под мыла, принялись за
булочки, она заговорила о цели своего визита. Дело касалось
мисс Марии, сэр, насчет которой она очень тревожится, потому
как о ней вот уж два дня ни слуху ни духу, а при том, что он не
хуже ее знает насчет этой, ну то есть, насчет мисс Браун, то у
нее, хоть она и не желает ни на кого напраслину возводить, а
все-таки скажет, даром, что нет у нее привычки обсуждать своих
хозяев с посторонними господами, это уж Профессор ей может
поверить, потому что она в Мальплаке вот с таких вот лет, и ее
сама миссис Баттерби учила, как подобает, домоправительница,
значит, покойного Герцога, и пускай сеять подозрения дело не
христианское, а все ж таки правда дьявола посрамляет, и уж что
они с ней, бедной крошкой, вытворяли, так и сказать-то грешно.
Профессор, погрузившийся, пока она говорила, в собственные
мысли, по воцарившемуся молчанию понял, что пора и ему
что-нибудь сказать, и находчиво заметил:
- Подумать только!
У него имелись тайные приемы поддержания любого разговора,
сводившиеся к использованию либо этой фразы, либо другой: "Да
что вы говорите!", - обе доказали свою надежность и годились в
качестве ответа на любое замечание собеседника.
Стыд и срам, продолжала Стряпуха, она с самой пятницы в
таком беспокойстве, что прямо не знает, куда ей из-за всех этих
дел податься, не к викарию же, хоть на него, может архиепископ
Кентерберийский руки и наложил, в чем она весьма сомневается,
да из свиного уха шелкового кошеля все равно не сошьешь, вот
она нынче поутру и решила, пока мыла тарелки, что пусть-ка их
пораспросит прирожденный джентльмен, а Профессор, и по всему
видать, как раз из таких, и она это готова сказать и уже
говорила разным там, которые его по-всякому обзывали, потому
как джентльмен всегда знает, как в каких случаях полагается
поступать.
Разум Профессора пронзило внезапное подозрение. Что-то такое
говорила Стряпуха... Он точно слышал... Что-то такое насчет...
- А где Мария? - требовательно спросил он.
- Много бы я дала, чтобы это узнать. Я ее уж два дня в глаза
не видала.
- Силы небесные!
- Она пропала, сэр, - еле сдерживая слезы, сказала Стряпуха.
- Моя Мария. А я всегда так старалась помочь ей хоть самую
малость.
- Миссис Ноукс, дорогая моя, да ведь это просто Бог знает
что! Это же серьезное дело! Пропала? В глаза не видали? Не
обратилась же она в невидимку! Может быть, она в кровати? Или
под кроватью? Может быть, в каминной трубе? На курорте?
Исчезла? Может, ее потеряли где-нибудь да и думать забыли? А не
могла она уехать в Лондон? Скажем, в Британский музей?
- Эта ее гувернантка заявила, будто она уехала в гости к
тетке, да только никакой у нее тетки нет.
- А вы что думаете?
- Она во дворце, сэр. В этом я готова поклясться. Только ее
спрятали. Сидит где-то под запором. В заточении.
- О, Господи! Но вы ведь ее искали?
- Эти комнаты, сэр, их там столько, что ни одному смертному
их и не счесть. Я старалась, как могла, ездила на велосипеде по
коридорам и звонила в звоночек.
- Ну что же, миссис Ноукс, вы правильно сделали, обратившись
ко мне. Я немедленно приступлю к поискам. Некоторые дела
следует возлагать на представителей более сильного пола. Боже
мой, Боже мой! Наша бедная Мария лишилась свободы! Подождите, я
шляпу надену.
Старик торопливо поднялся наверх и через некоторое время
вернулся в испускающем запах камфоры длинном твидовом пальто и
в забавном котелке с загнутыми полями, который он носил в
девяностых годах, когда почитал себя за денди. Пальто
Профессору приходилось надевать при всяком выходе в люди и
невзирая ни на какую жару, - чтобы прикрыть дырки в одежде.
- Мы нападем на гувернантку, - сказал он, - прямо в ее
логове. Вам, миссис Ноукс, лучше вернуться прежде меня и по
другой дороге.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70