_ слышала, как они там жгут спички и
чертыхаются. Народ-то, конечно, улез в бочонок сквозь дырку для
втулки, и эти двое до них дотянуться ну никак не могли! Это и
был наш план. Здорово, правда? Только я, если хотите знать,
сделала кое-что получше. Я нашла долото и коловорот, которые
они с собой притащили, обошла сарай с другой стороны и
просверлила три дырки, коловорот оказался на три четверти дюйма
и прошел насквозь через стену и через бочонок, так что весь
Народ выбрался наружу! Ну, разве не роскошно! Вот мы какие
умники! На самом-то деле, они и сейчас сидят вон там, в
крыжовнике...
Вспомнив о прячущихся друзьях, Мария стремительно поднялась,
весело подбежала к окну и взмахнула копченой селедкой.
Снаружи, вместе с золотыми лучами восходящего солнца,
полетело звенящее "ура!".
Глава XXX
Почти через пять месяцев после всех этих событий, по
засыпанной снегом Большой Аллее Мальплаке, ведя за руль
трехколесный велосипед, шагал старый джентльмен в котелке с
загнутыми полями и в выцветшем длинном пальто. На седле
велосипеда сидела, обнявшись с огромным пакетом, усталая юная
леди, сидела и смотрела на покрытые коркой льда ветви голых
деревьев. Солнце, садившееся в багровом блистании, окрашивало
разрезанный лиловыми тенями белый простор в шафрановые тона.
Как оно и следует в эту пору, скакали вокруг разного рода
зарянки. Ибо дело происходило под самое Рождество.
Они провели вдали от дома долгое время, проживая, пока шел
суд над викарием, в одной из захудалых гостиниц великого
столичного города Нортгемптона, зато теперь Мария возвращалась
во дворец своих предков свободной девочкой. Больше ей ни
гувернантки, ни алгебра не грозили. Было условлено, что вместо
гувернантки учить ее станет Профессор, получая за это каждый
квартал совокупную плату в шесть пенсов, - сумма в его
хозяйстве далеко не лишняя. Оба они устали от пережитых во
время суда волнений, от трудностей предыдущего дня,
проведенного в беготне по магазинам, и от долгого пешего
возвращения из Нортгемптона, предпринятого ими ради того, чтобы
сэкономить плату за проезд. Да и оголодали оба, поскольку
накануне не ужинали, тоже из экономии, желая оставить побольше
денег на покупки. Вдобавок Профессор стер ноги, а Мария
закоченела.
- Слава Богу, - сказал Профессор. - Вот и Триумфальная Арка.
Еще миля и можно будет присесть. А благородный у нее вид, когда
солнце садится прямо за ней.
Размерами Триумфальная Арка вдвое превосходила парижскую. Ее
возвели, чтобы приветствовать Первого Герцога, когда он в 1707
году вернулся домой, победив Набоба Тины под Марципаном.
- Издали почти и не видно, что она разваливается.
- Не видно.
- Надеюсь, с Народом теперь все обойдется.
- Я тоже надеюсь.
- Ноги очень болят?
- Очень.
- Ты знаешь, - немного погодя сказал Профессор, - я, похоже,
старею. Как-то мне теперь и еда нужна, и кресло, чтобы сидеть.
Пожалуй, приятно было бы иметь возможность позволить себе и то,
и другое. Ну да что там, сразу всего не получишь. Должен
сказать, и велосипед иметь - уже хорошо. Забыл вот только, кто
мне его подарил. Верно, участливый был человек. А впрочем,
стоило тебе заговорить об этом, как я сразу и вспомнил, - я его
в канаве нашел. Наверняка ведь существует немало людей, у
которых нет ни еды, ни велосипеда, так что, если подумать, мне
по сравнению с ними, в сущности говоря, повезло. А этих шести
пенсов мне теперь надолго хватит, очень надолго. Рыболовный
крючок куплю, вообще пороскошествую. Ну, плутократ,
совершеннейший плутократ. Слава Богу, вот уже и спуск
начинается, значит поедем накатом.
- Там что-то есть, под Аркой.
- Точно, есть. Господи помилуй, похоже ее перегородили.
- По-моему, там что-то чудесное!
Они двинулись побыстрее, желая выяснить, что там такое.
Поперек огромного арочного прохода висело что-то вроде
хоругви. Хоругвь была большая, не меньше носового платка, и
подвесили ее так, чтобы под ней можно было пройти.
На ней значилось:
Добро пожаловать Домой!
Верноподданные Лиллипуты приветствуют
свою Марию!
И ее просвещенного Друга!
Veni, Vidi, Vici!
Sic Semper Tyrannis!
Прямо под хоругвью стояли оркестранты в треуголках, в
костюмах восемнадцатого столетия, с фонариком на жердине - точь
в точь христославы с рождественской открытки. Флейтисты в
красных митенках, хоть как-то согревавших их посинелые пальцы,
готовясь к игре, облизывали застывшие губы. Как только путники
приблизились достаточно, чтобы услышать музыку, оркестр во все
доступное ему фортиссимо грянул "Зри, Герои С Победой Грядут!".
Затем Марии поднесли традиционный изукрашенный Адрес, и пока
Школьный Учитель зачитывал его вслух, отряд моряков под
командованием Адмирала облепил трехколесный велосипед,
прилаживая к нему упряжь из конского волоса. По завершении
чтения оркестр под звуки "Правь, Британия" зашагал вперед, а в
упряжь впряглась команда бурлаков и, поскольку остатний путь
шел, по счастью, под горку, Марию триумфально повезли к дому
преданные ее арендаторы! Профессор на удивление пружинистой
походкой шагал сзади. Латинские слова на хоругви, специально
для него туда помещенные, очаровали его совершенно.
Когда шествие достигло Северного фасада, оказалось, что на
верхней ступени его лестницы расположился в полном составе
Народ лиллипутов, в шубах и с муфтами, а в самой гуще его стоит
Стряпуха с еще одной хоругвью из красной фланели с надписью,
сделанной белой хлопковой нитью, той самой хоругвью, которую
выносили в старинные времена, когда юные герцоги возвращались
из школы. Надпись гласила: "Счастливых каникул!" Едва кортеж
приблизился к ступеням, все лиллипутские дамы извлекли носовые
платки и замахали ими, все дети, наученные загодя, стянули с
голов шапки и пронзительно прокричали "ура", а в наступившей за
тем тишине колокола сыграли рождественский гимн!
В расположенную наверху фронтона Часовую залу
заблаговременно отправили целую команду музыкантов, разобравшую
механизм, который играл "Когда Сердце Мужчины", чтобы
использовать колокола для рождественского перезвона.
Но самым удивительным было вот что: в окнах Большой Бальной
Залы сверкал свет. Они поспешили внутрь и увидели, от чего он
исходит, - от стоявшей в бочонке громадной рождественской елки,
украшенной сотнями тростниковых свечей; Лорд Наместник зажигал
их, щелкая зажигалкой в виде кобылки, а Дамблдум придерживал
стремянку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
чертыхаются. Народ-то, конечно, улез в бочонок сквозь дырку для
втулки, и эти двое до них дотянуться ну никак не могли! Это и
был наш план. Здорово, правда? Только я, если хотите знать,
сделала кое-что получше. Я нашла долото и коловорот, которые
они с собой притащили, обошла сарай с другой стороны и
просверлила три дырки, коловорот оказался на три четверти дюйма
и прошел насквозь через стену и через бочонок, так что весь
Народ выбрался наружу! Ну, разве не роскошно! Вот мы какие
умники! На самом-то деле, они и сейчас сидят вон там, в
крыжовнике...
Вспомнив о прячущихся друзьях, Мария стремительно поднялась,
весело подбежала к окну и взмахнула копченой селедкой.
Снаружи, вместе с золотыми лучами восходящего солнца,
полетело звенящее "ура!".
Глава XXX
Почти через пять месяцев после всех этих событий, по
засыпанной снегом Большой Аллее Мальплаке, ведя за руль
трехколесный велосипед, шагал старый джентльмен в котелке с
загнутыми полями и в выцветшем длинном пальто. На седле
велосипеда сидела, обнявшись с огромным пакетом, усталая юная
леди, сидела и смотрела на покрытые коркой льда ветви голых
деревьев. Солнце, садившееся в багровом блистании, окрашивало
разрезанный лиловыми тенями белый простор в шафрановые тона.
Как оно и следует в эту пору, скакали вокруг разного рода
зарянки. Ибо дело происходило под самое Рождество.
Они провели вдали от дома долгое время, проживая, пока шел
суд над викарием, в одной из захудалых гостиниц великого
столичного города Нортгемптона, зато теперь Мария возвращалась
во дворец своих предков свободной девочкой. Больше ей ни
гувернантки, ни алгебра не грозили. Было условлено, что вместо
гувернантки учить ее станет Профессор, получая за это каждый
квартал совокупную плату в шесть пенсов, - сумма в его
хозяйстве далеко не лишняя. Оба они устали от пережитых во
время суда волнений, от трудностей предыдущего дня,
проведенного в беготне по магазинам, и от долгого пешего
возвращения из Нортгемптона, предпринятого ими ради того, чтобы
сэкономить плату за проезд. Да и оголодали оба, поскольку
накануне не ужинали, тоже из экономии, желая оставить побольше
денег на покупки. Вдобавок Профессор стер ноги, а Мария
закоченела.
- Слава Богу, - сказал Профессор. - Вот и Триумфальная Арка.
Еще миля и можно будет присесть. А благородный у нее вид, когда
солнце садится прямо за ней.
Размерами Триумфальная Арка вдвое превосходила парижскую. Ее
возвели, чтобы приветствовать Первого Герцога, когда он в 1707
году вернулся домой, победив Набоба Тины под Марципаном.
- Издали почти и не видно, что она разваливается.
- Не видно.
- Надеюсь, с Народом теперь все обойдется.
- Я тоже надеюсь.
- Ноги очень болят?
- Очень.
- Ты знаешь, - немного погодя сказал Профессор, - я, похоже,
старею. Как-то мне теперь и еда нужна, и кресло, чтобы сидеть.
Пожалуй, приятно было бы иметь возможность позволить себе и то,
и другое. Ну да что там, сразу всего не получишь. Должен
сказать, и велосипед иметь - уже хорошо. Забыл вот только, кто
мне его подарил. Верно, участливый был человек. А впрочем,
стоило тебе заговорить об этом, как я сразу и вспомнил, - я его
в канаве нашел. Наверняка ведь существует немало людей, у
которых нет ни еды, ни велосипеда, так что, если подумать, мне
по сравнению с ними, в сущности говоря, повезло. А этих шести
пенсов мне теперь надолго хватит, очень надолго. Рыболовный
крючок куплю, вообще пороскошествую. Ну, плутократ,
совершеннейший плутократ. Слава Богу, вот уже и спуск
начинается, значит поедем накатом.
- Там что-то есть, под Аркой.
- Точно, есть. Господи помилуй, похоже ее перегородили.
- По-моему, там что-то чудесное!
Они двинулись побыстрее, желая выяснить, что там такое.
Поперек огромного арочного прохода висело что-то вроде
хоругви. Хоругвь была большая, не меньше носового платка, и
подвесили ее так, чтобы под ней можно было пройти.
На ней значилось:
Добро пожаловать Домой!
Верноподданные Лиллипуты приветствуют
свою Марию!
И ее просвещенного Друга!
Veni, Vidi, Vici!
Sic Semper Tyrannis!
Прямо под хоругвью стояли оркестранты в треуголках, в
костюмах восемнадцатого столетия, с фонариком на жердине - точь
в точь христославы с рождественской открытки. Флейтисты в
красных митенках, хоть как-то согревавших их посинелые пальцы,
готовясь к игре, облизывали застывшие губы. Как только путники
приблизились достаточно, чтобы услышать музыку, оркестр во все
доступное ему фортиссимо грянул "Зри, Герои С Победой Грядут!".
Затем Марии поднесли традиционный изукрашенный Адрес, и пока
Школьный Учитель зачитывал его вслух, отряд моряков под
командованием Адмирала облепил трехколесный велосипед,
прилаживая к нему упряжь из конского волоса. По завершении
чтения оркестр под звуки "Правь, Британия" зашагал вперед, а в
упряжь впряглась команда бурлаков и, поскольку остатний путь
шел, по счастью, под горку, Марию триумфально повезли к дому
преданные ее арендаторы! Профессор на удивление пружинистой
походкой шагал сзади. Латинские слова на хоругви, специально
для него туда помещенные, очаровали его совершенно.
Когда шествие достигло Северного фасада, оказалось, что на
верхней ступени его лестницы расположился в полном составе
Народ лиллипутов, в шубах и с муфтами, а в самой гуще его стоит
Стряпуха с еще одной хоругвью из красной фланели с надписью,
сделанной белой хлопковой нитью, той самой хоругвью, которую
выносили в старинные времена, когда юные герцоги возвращались
из школы. Надпись гласила: "Счастливых каникул!" Едва кортеж
приблизился к ступеням, все лиллипутские дамы извлекли носовые
платки и замахали ими, все дети, наученные загодя, стянули с
голов шапки и пронзительно прокричали "ура", а в наступившей за
тем тишине колокола сыграли рождественский гимн!
В расположенную наверху фронтона Часовую залу
заблаговременно отправили целую команду музыкантов, разобравшую
механизм, который играл "Когда Сердце Мужчины", чтобы
использовать колокола для рождественского перезвона.
Но самым удивительным было вот что: в окнах Большой Бальной
Залы сверкал свет. Они поспешили внутрь и увидели, от чего он
исходит, - от стоявшей в бочонке громадной рождественской елки,
украшенной сотнями тростниковых свечей; Лорд Наместник зажигал
их, щелкая зажигалкой в виде кобылки, а Дамблдум придерживал
стремянку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70