И сказал Ульф, что спата Агигульфу все равно не годилась. Лучше бы
сделать из стали этой что-нибудь более подходящее.
Агигульф захотел кинжал большой сделать из обломков спаты. Благо в
бурге кузнецов хватает. Ульф же спросил, чем платить он кузнецу будет. Ибо
добычи из похода они не принесли, а недород был большой. Не знал Агигульф,
чем платить.
Тогда и дал ему Ульф добрый совет. Не к здешним кузнецам идти, а к
нашему сельскому кузнецу Визимару. Визимар, мол, не хуже сделает. За
работу же трудом с Визимаром расплатиться. Кузнецу все равно в огороде
копаться недосуг, зарос у него огород бурьяном в человеческий рост.
И кинжал делать отсоветовал. Спросил у Агигульфа: видел, мол, кое у
кого топорики метательные? У герулов сейчас мало кто этими топориками
обзаводится. Не в почете они нынче. А напрасно, ибо оружие страшное и
полезное. Только владеть им умение надобно. Чем коварнее оружие, тем
больше умения оно требует, сказал Ульф.
Агигульф на то фыркнул: не оружие это, а игрушка детская. Ульф же
отвечал, что топорик этот легкий, руку не тянет, а бросить его можно на
далекое расстояние и неожиданно. На щит такой топорик поймать нетрудно, но
бывает и так, что оказывается он весьма полезным. Тут все от обстоятельств
зависит и от умения.
И уговорил Агигульфа. Советов Ульфа все слушали. Ульф только себе
присоветовать не мог; другим же хорошие советы давал.
И сказал еще Агигульфу Ульф, что покажет ему, как топориком
действовать. Терпения много понадобится Агигульфу, чтобы научиться как
следует метать его.
Как решили, так и сделали. Отработал Агигульф у Визимара; а как
топорик герульский сделать, про то Ульф Визимару рассказал. Ульф еще
сызмальства у Визимара в кузнице просиживал, так что знали друг друга
хорошо. Тянуло Ульфа к тайнам кузнечным.
Топорик получился на славу. Тут Ульф в новый поход ушел, а Агигульф
дома остался, потому что так дедушка велел. С топориком Агигульф не
расставался, при себе носил. Холил и лелеял, как мать дитя.
Запала мысль Агигульфу надпись магическую на топорике сделать: "Пью
кровь". В нашем селе грамоту знал один только человек - годья Винитар.
Храм Бога Единого тогда годья воздвигал. Прежде воином был годья. Когда
Агигульф с просьбой своей пришел и от работы его оторвал, рассвирепел
годья и крестом деревянным огрел Агигульфа. Чего захотел! Чтобы надпись
языческую да греховную на оружии ему вывел! Пока Агигульф ноги уносил,
годья вслед ему орал: "Велено было возлюбить ближнего своего!" И крестом
угрожающе потрясал. Годья человек кроткий, но не любит, когда Бога Единого
обижают.
Стал тогда думать Агигульф, как бы ему в бург выбраться, где тоже
люди были, грамоте знающие. Пошел тогда на военную хитрость Агигульф. На
охоту он отправился и оленя взял. После же хмурость на лицо напустил и
сказал Рагнарису, что сон ему был: оленя Теодобаду отвезти надо. Дедушка
спрашивал своих богов, так ли это, и боги подтвердили: да, так. И повез
Агигульф оленя в бург.
Пока оленя ели, нашел Агигульф человека, который писать умел и не
посчитал, что надпись "Пью кровь" на топорике так уж обижает Бога Единого.
Начертал слова эти для Агигульфа; Агигульф в тот же день на рукояти
надлежащие знаки вырезал: "DRAGKA BLOTH".
И вернулся из бурга с надписью на рукояти.
Эту надпись дядя Агигульф нам с Гизульфом часто показывал,
рассказывал, что вырезывание знаков было великим таинством. Глубокой
ночью, в новолуние, горели кругом костры. В круге костров сидел Агигульф
один и вырезал знаки, только звезды и волки свидетелями были; дружина же
Теодобадова за пределами круга стояла, от ужаса млея. И даже Теодобад
стоял и ликом бледен был.
После Теодобад Агигульфу десять пленных герулов и десять гепидов, в
рабство обращенных, и десять иных рабов отдал. И убил их Агигульф; кровью
же их костры те загасили. Топором "Пью кровь" убил. После того стал топор
этот непобедимым и против герулов, и против гепидов, и против иных врагов.
Много раз помогал "Пью-Кровь" Агигульфу, много раз жизнь его спасал.
Рассказывал Агигульф, что однажды, устав от опеки Рагнариса, который, как
наседка над цыплятами, над ним, Агигульфом, кудахчет, от скуки изнемогая,
решил на север прогуляться. На севере же, в двадцати днях пути, два
племени живут, на диво злобные и свирепые. Между этими племенами поле есть
и на поле том, ни на миг не прекращаясь, и днем, и ночью битва кровавая
кипит. Племена же те обширны, и воины могучие там не переводятся.
Спросили мы с Гизульфом, какого языка те племена. Дядя Агигульф
ответил, что племена эти столь свирепы, что и языка не имеют, а только
рычат от ярости, пеной исходя. Но дядя Агигульф уже не раз там был и умеет
с ними объясняться, длинные беседы яростным рыком ведя. Ибо словоохотлив
тамошний народ, медовухи испив.
Вот Агигульф, от скуки спасаясь, и поехал к вождю одного из этих
племен - медовухи попить и в ратной потехе участие принять. Семь дней ехал
от села на север и еще семь; на восьмой же в местности оказался холмистой,
где было много камней и больших валунов. И вдруг обступили дядю Агигульфа
со всех сторон великаны, из земли выпрастываясь. Подумал было дядя
Агигульф, что погибель его пришла. Стали великаны валунами громадными
кидаться. Много было великанов, а он, дядя Агигульф, один. Валуны справа,
слева, сзади, спереди так и свистят. От ударов земля содрогается. Великаны
ревут - куда тем свирепым вождям, к которым дядя Агигульф в гости ехал!
Вдесятеро громче ревут. Конь под ним начал дрожать, на задние ноги
приседая, и чувствовал дядя Агигульф: вот-вот понесет конь. Тут-то и
пригодился метательный топорик. Метнул его дядя Агигульф и прямо промеж
глаз угодил самому большому, страшному великану - он у прочих великанов за
военного вождя был. Пал тот замертво и не шевелился более. Остальные же
великаны устрашились и под землю попрятались. Вырвал свой топорик дядя
Агигульф из головы мертвого великана и дальше поехал. Без помех до места
добрался, медовухи испил, новостями обменялся, от рычания охрипнув, в
ратной потехе поучаствовал, стену трупов вокруг себя нагромоздя, и назад
себе домой поехал. Как проезжал через край тех великанов, ни один из них и
не пикнул. Под землей от него, дяди Агигульфа, хоронились. От убиенного
великана-вождя только костяк остался - стервятники растащили. Стервятники
там не в пример нашим громадные.
Дядя Агигульф, бывало, как пива выпьет, так зовет нас с братом
Гизульфом и драться стравливает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63