Потому что потолок - слой
бетона толщиной в тридцать дюймов, да над ним еще фута два почвы.
- Как вы думаете, какая температура там, снаружи?
- Трудно сказать. Вероятно, мы находимся недалеко от эпицентра
взрыва. - Он еще раз пощупал потолок. - Я сделал эту штуку более чем
прочной - потолок, стены и пол представляют собой сплошную бетонную
коробку, усиленную стальной арматурой. И правильно. У нас еще могут быть
затруднения с дверьми. Этот жар... К тому же, их вполне могло заклинить
взрывом.
- Так мы в ловушке? - тихо спросила она.
- Нет, нет. В полу этой комнатки есть люк, ведущий в туннель,
защищенный бетоном. Он выходит в канаву за садом. В случае чего мы
пробьемся - у нас есть лом и гидравлический отбойный молоток - даже если
выход завален и покрыт вулканическим стеклом. Это меня не тревожит; меня
тревожит другое - сколько мы еще продержимся здесь, внутри... и будет ли
безопасно выйти наружу.
- А как с радиоактивностью?
Он поколебался.
- Барбара, какая вам разница. Вам что-нибудь известно о радиации?
- Конечно. В колледже я в основном занималась ботаникой. И в
генетических экспериментах мне приходилось пользоваться изотопами. Хью,
мне легче будет узнать самое худшее, чем пребывать в неведении - из-за
этого-то я и плакала.
- М-м-м... Положение гораздо хуже, чем я сказал Дьюку. - Он указал
большим пальцем через плечо. - Счетчик вон там, за бутылками. Сходите,
посмотрите.
Она отправилась к счетчику и некоторое время оставалась у него.
Вернувшись, она молча села.
- Ну, как? - спросил он.
- Можно, я выпью еще немного?
- Конечно! - Он налил ей виски и разбавил его.
Она глотнула виски и тихо сказала:
- Если радиация не начнет уменьшаться, то к утру дойдет до красной
черты. - Она нахмурилась. - В принципе, конечно, это еще не предел. Если я
правильно помню, то тошнить нас начнет не раньше, чем на следующий день.
- Да. Но излучение скоро начнет спадать. Вот почему меня больше
беспокоит жара. - Он взглянул на термометр и еще немного приоткрыл
вентиль. - Сейчас работает батарейный поглотитель; не думаю, что нам стоит
в такой жаре крутить ручной воздухоочиститель. Одним словом, о це-о-два
начнем беспокоиться только тогда, когда станем задыхаться.
- Резонно.
- Давайте не будем больше говорить о подстерегающих нас опасностях. О
чем бы вы хотели поговорить? Может быть, расскажете немного о себе?
- Да мне и рассказывать-то почти нечего, Хью. Пол - женский, белая,
двадцати пяти лет от роду. Учусь - вернее училась - в школе после
неудачного замужества. Брат - военный летчик - так что, может быть он и
уцелел. А родители мои жили в Акапулько, так что может и они живы. Детей,
слава богу, нет. Я очень рада, что Джо спас своего кота. Я ни о чем не
жалею, Хью и ничего не боюсь... Только как-то тоскливо... - Она тяжело
вздохнула. - Все-таки это был очень хороший мир, даже несмотря на то, что
в нем я была несчастлива в браке.
- Не плачьте.
- Я не плачу. Это не слезы. Это пот.
- О, да. Конечно.
- В самом деле. Просто невыносимо жарко. - Она вдруг завела руку за
спину. - Вы не против, если я сниму бюстгальтер, как Карен. Он буквально
душит меня.
- Пожалуйста. Дитя мое, если вам так будет легче - снимайте. Я на
своем веку насмотрелся на Карен, не говоря уже о Грэйс. Так что вид
обнаженного тела не шокирует меня. - Он встал и подошел к счетчику
радиации. Проверив его показания, он взглянул на термометр и еще больше
отвернул вентиль на баллоне.
Вернувшись на свое место, он заметил:
- В принципе, я мог бы запасти вместо кислорода сжатый воздух. Тогда
мы могли бы курить. Но я не думал, что придется использовать его для
охлаждения. - Он, казалось, совершенно не обратил внимания на то, что она
последовала его приглашению чувствовать себя как ей удобнее. - Я,
наоборот, беспокоился о том, как обогреть убежище. Хотел придумать печь, в
которой использовался бы зараженный воздух. Без какой-либо опасности для
обитателей убежища. Это вполне возможно. Хотя и трудно.
- Я и так считаю, что вы все замечательно оборудовали. Я никогда даже
не слышала об убежище с запасом воздуха. Ваше, вероятно, единственное. Вы
настоящий ученый. Верно?
- Это я-то? Боже, конечно же нет. Единственное, что я закончил, это
школа. А то немногое, что я знаю, я почерпнул за свою долгую жизнь.
Кое-что во время службы во флоте, кое-что на заводе, кое-что из
самоучителей. Потом я некоторое время проработал в одной строительной
конторе и там узнал кое-что о строительстве и трубах. После этого я стал
подрядчиком. - Он улыбнулся. - Нет, Барбара, я просто нахватался всего
понемногу. Своего рода курьез. Вроде нашего "Если не ошибаюсь, доктора
Ливингстона".
- А почему у вашего кота такая странная кличка?
- Это все Карен. Она так прозвала его за то, что он большой
исследователь. Сует свой нос абсолютно во все. Вы любите кошек?
- Даже не знаю. Но доктор Ливингстон - просто прелесть.
- Это верно, но мне вообще нравятся кошки. Котом нельзя владеть, он -
свободный гражданин. Вот, например, собаки - они дружелюбны, веселы и
верны. Но они - рабы. Это не их вина, они стали такими за долгую жизнь
рядом с людьми. Но рабство всегда вызывает во мне тошнотворное чувство,
даже если это рабство животных.
Он нахмурился.
- Барбара, я, наверное, не так огорчен тем, что произошло, как вы.
Может быть это даже хорошо, для нас. Я имею в виду не нас шестерых, я
говорю о нашей стране.
- То есть как это? - искренне удивилась она.
- Ну... конечно тяжело рассуждать на такую сложную и пространную
тему, когда сидишь скорчившись в убежище и не знаешь, сколько еще удастся
продержаться. Но... Барбара, уже на протяжении многих лет я обеспокоен
судьбой нашей родины. На мой взгляд наша нация стала превращаться в стадо
рабов - а ведь я верю в свободу. И, может быть, война повернет этот
процесс вспять. Может быть, это будет первая в истории человечества война,
которая более губительна для глупцов, а не для умных и талантливых.
- Как же так?
- В войнах всегда прежде всего гибла самая лучшая молодежь. На сей
раз те ребята, которые служат в армии, находятся в большей безопасности,
чем гражданское население. А из гражданских больше всего шансов уцелеть у
тех, у кого хватило ума как следует подготовиться к войне. Конечно же,
правил без исключений не бывает, но в основном все именно так и есть. И
людская порода постепенно улучшится. Когда все кончится, условия жизни
будут очень суровыми, но от этого людское племя выиграет еще больше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
бетона толщиной в тридцать дюймов, да над ним еще фута два почвы.
- Как вы думаете, какая температура там, снаружи?
- Трудно сказать. Вероятно, мы находимся недалеко от эпицентра
взрыва. - Он еще раз пощупал потолок. - Я сделал эту штуку более чем
прочной - потолок, стены и пол представляют собой сплошную бетонную
коробку, усиленную стальной арматурой. И правильно. У нас еще могут быть
затруднения с дверьми. Этот жар... К тому же, их вполне могло заклинить
взрывом.
- Так мы в ловушке? - тихо спросила она.
- Нет, нет. В полу этой комнатки есть люк, ведущий в туннель,
защищенный бетоном. Он выходит в канаву за садом. В случае чего мы
пробьемся - у нас есть лом и гидравлический отбойный молоток - даже если
выход завален и покрыт вулканическим стеклом. Это меня не тревожит; меня
тревожит другое - сколько мы еще продержимся здесь, внутри... и будет ли
безопасно выйти наружу.
- А как с радиоактивностью?
Он поколебался.
- Барбара, какая вам разница. Вам что-нибудь известно о радиации?
- Конечно. В колледже я в основном занималась ботаникой. И в
генетических экспериментах мне приходилось пользоваться изотопами. Хью,
мне легче будет узнать самое худшее, чем пребывать в неведении - из-за
этого-то я и плакала.
- М-м-м... Положение гораздо хуже, чем я сказал Дьюку. - Он указал
большим пальцем через плечо. - Счетчик вон там, за бутылками. Сходите,
посмотрите.
Она отправилась к счетчику и некоторое время оставалась у него.
Вернувшись, она молча села.
- Ну, как? - спросил он.
- Можно, я выпью еще немного?
- Конечно! - Он налил ей виски и разбавил его.
Она глотнула виски и тихо сказала:
- Если радиация не начнет уменьшаться, то к утру дойдет до красной
черты. - Она нахмурилась. - В принципе, конечно, это еще не предел. Если я
правильно помню, то тошнить нас начнет не раньше, чем на следующий день.
- Да. Но излучение скоро начнет спадать. Вот почему меня больше
беспокоит жара. - Он взглянул на термометр и еще немного приоткрыл
вентиль. - Сейчас работает батарейный поглотитель; не думаю, что нам стоит
в такой жаре крутить ручной воздухоочиститель. Одним словом, о це-о-два
начнем беспокоиться только тогда, когда станем задыхаться.
- Резонно.
- Давайте не будем больше говорить о подстерегающих нас опасностях. О
чем бы вы хотели поговорить? Может быть, расскажете немного о себе?
- Да мне и рассказывать-то почти нечего, Хью. Пол - женский, белая,
двадцати пяти лет от роду. Учусь - вернее училась - в школе после
неудачного замужества. Брат - военный летчик - так что, может быть он и
уцелел. А родители мои жили в Акапулько, так что может и они живы. Детей,
слава богу, нет. Я очень рада, что Джо спас своего кота. Я ни о чем не
жалею, Хью и ничего не боюсь... Только как-то тоскливо... - Она тяжело
вздохнула. - Все-таки это был очень хороший мир, даже несмотря на то, что
в нем я была несчастлива в браке.
- Не плачьте.
- Я не плачу. Это не слезы. Это пот.
- О, да. Конечно.
- В самом деле. Просто невыносимо жарко. - Она вдруг завела руку за
спину. - Вы не против, если я сниму бюстгальтер, как Карен. Он буквально
душит меня.
- Пожалуйста. Дитя мое, если вам так будет легче - снимайте. Я на
своем веку насмотрелся на Карен, не говоря уже о Грэйс. Так что вид
обнаженного тела не шокирует меня. - Он встал и подошел к счетчику
радиации. Проверив его показания, он взглянул на термометр и еще больше
отвернул вентиль на баллоне.
Вернувшись на свое место, он заметил:
- В принципе, я мог бы запасти вместо кислорода сжатый воздух. Тогда
мы могли бы курить. Но я не думал, что придется использовать его для
охлаждения. - Он, казалось, совершенно не обратил внимания на то, что она
последовала его приглашению чувствовать себя как ей удобнее. - Я,
наоборот, беспокоился о том, как обогреть убежище. Хотел придумать печь, в
которой использовался бы зараженный воздух. Без какой-либо опасности для
обитателей убежища. Это вполне возможно. Хотя и трудно.
- Я и так считаю, что вы все замечательно оборудовали. Я никогда даже
не слышала об убежище с запасом воздуха. Ваше, вероятно, единственное. Вы
настоящий ученый. Верно?
- Это я-то? Боже, конечно же нет. Единственное, что я закончил, это
школа. А то немногое, что я знаю, я почерпнул за свою долгую жизнь.
Кое-что во время службы во флоте, кое-что на заводе, кое-что из
самоучителей. Потом я некоторое время проработал в одной строительной
конторе и там узнал кое-что о строительстве и трубах. После этого я стал
подрядчиком. - Он улыбнулся. - Нет, Барбара, я просто нахватался всего
понемногу. Своего рода курьез. Вроде нашего "Если не ошибаюсь, доктора
Ливингстона".
- А почему у вашего кота такая странная кличка?
- Это все Карен. Она так прозвала его за то, что он большой
исследователь. Сует свой нос абсолютно во все. Вы любите кошек?
- Даже не знаю. Но доктор Ливингстон - просто прелесть.
- Это верно, но мне вообще нравятся кошки. Котом нельзя владеть, он -
свободный гражданин. Вот, например, собаки - они дружелюбны, веселы и
верны. Но они - рабы. Это не их вина, они стали такими за долгую жизнь
рядом с людьми. Но рабство всегда вызывает во мне тошнотворное чувство,
даже если это рабство животных.
Он нахмурился.
- Барбара, я, наверное, не так огорчен тем, что произошло, как вы.
Может быть это даже хорошо, для нас. Я имею в виду не нас шестерых, я
говорю о нашей стране.
- То есть как это? - искренне удивилась она.
- Ну... конечно тяжело рассуждать на такую сложную и пространную
тему, когда сидишь скорчившись в убежище и не знаешь, сколько еще удастся
продержаться. Но... Барбара, уже на протяжении многих лет я обеспокоен
судьбой нашей родины. На мой взгляд наша нация стала превращаться в стадо
рабов - а ведь я верю в свободу. И, может быть, война повернет этот
процесс вспять. Может быть, это будет первая в истории человечества война,
которая более губительна для глупцов, а не для умных и талантливых.
- Как же так?
- В войнах всегда прежде всего гибла самая лучшая молодежь. На сей
раз те ребята, которые служат в армии, находятся в большей безопасности,
чем гражданское население. А из гражданских больше всего шансов уцелеть у
тех, у кого хватило ума как следует подготовиться к войне. Конечно же,
правил без исключений не бывает, но в основном все именно так и есть. И
людская порода постепенно улучшится. Когда все кончится, условия жизни
будут очень суровыми, но от этого людское племя выиграет еще больше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102