Но пусть Хью ни о чем не
беспокоится, она постарается все устроить.
Хью взял полную бутылку Счастья и припрятал ее в люке, ближайшем к
комнате Барбары. Затем он велел ей сказать товаркам, что она украла ее и
напоить их так, чтобы они не проснулись, или проснулись, но в таком
состоянии, что ничего кроме глупого хихиканья издать бы не смогли. И еще,
если можно, влить в близнецов столько зелья, чтобы они не плакали, чтобы с
ними не происходило в дороге.
Лишний раз рисковать, относя бутылку, Хью смертельно не хотелось. Но
он ухитрился извлечь из этой вылазки пользу. Он не только засек по часам в
кабинете затраченное время и запомнил все изгибы лабиринта до мельчайших
подробностей, но и взяв с собой куль, в котором были свитки, и который
наверняка был значительно тяжелее ребенка. Куль он привязал к груди
полоской материи, оторванной от украденного чехла читающего устройства в
кабинете. Он сделал две такие перевязи: одну для себя и одну для Барбары,
приспособив их так, чтобы привязанного ребенка можно было передвинуть на
спину и нести по-папуасски.
Он обнаружил, что нести ребенка таким образом было довольно трудно,
но вполне возможно, и отметил про себя места, где нужно было быть особенно
осторожным и продвигаться потихоньку, чтобы не придавить "драгоценную
ношу" и в то же время, чтобы не зацепиться за что-нибудь перевязью.
Выяснилось, что все это возможно и он вернулся к себе, не став будить
Киску - сегодня он дал ей необычно большую порцию Счастья. Он положил на
место свитки, спрятал ножи и светильник, промыл колени и локти и смазал
их, затем сел и написал длинное дополнение к предыдущему письму к Барбаре,
в котором объяснил, как найти бутылку. В дополнение высказывались
некоторые соображения, возникшие в ходе дискуссии о философских воззрениях
Хемингуэя, и отмечалось, что, как ни странно, в одном из своих
произведений писатель говорит, что "свобода - это прежде всего
одиночество", а в другом утверждается прямо противоположное... и так
далее.
На следующий вечер он опять дал Киске усиленную дозу Счастья, сказав,
что в бутылке осталось совсем немного и что ее нужно допить, а завтра он
принесет новую.
- О, но тогда я совсем поглупею, - пробормотала Киска. - И перестану
нравиться вам.
- Пей, пей! За меня не волнуйся, как-нибудь переживем. Для чего еще и
жить как не для удовольствия?
Через полчаса Киска уже не могла даже без посторонней помощи
добраться до постели. Хью побыл с ней до тех пор, пока она не начала
всхрапывать. Потом встал, бережно прикрыл ее одеялом, поцеловал на
прощание и некоторое время постоял, с жалостью глядя на нее.
Через несколько минут он уже спускался в люк.
Там он снял балахон, сложил в него все, что ему удалось собрать -
пищу, обувь, парик, две баночки с кремом, в который был замешан коричневый
пигмент. Он не очень-то рассчитывал на грим и почти не верил в него, но в
случае, если их застигнет рассвет до того, как они дойдут до гор, он
собирался загримировать их всех, сделать из балахонов какое-то подобие
штанов и накидки, которые, как ему было известно, были обычной одеждой
свободных крестьян-Избранных - "бедного черного отребья" - как называл их
Джо, и попытаться продержаться в таком виде до темноты.
Одну из перевязей он нацепил на себя, другую положил в тючок и
пополз. Он торопился, так как время теперь решало все. Если даже Барбаре
удалось напоить товарок, если им без труда удастся забраться в туннель,
если передвижение по туннелям займет не более часа - что довольно
сомнительно, при наличии близнецов - им не удастся выбраться за пределы
имения раньше полуночи. Тогда у них будет всего пять часов темноты, за
которые они должны добраться до гор. Интересно, смогут ли они идти со
скоростью три мили в час? Вряд ли, поскольку обуви у Барбары не было, а на
руках у них обоих будут близнецы, местность им незнакома, а кругом темно.
Горы, как будто, начинались милях в пятнадцати от имения. Им придется
очень и очень трудно, даже если все будет идти по плану.
Он заторопился к помещениям прислуги, не жалея локтей и коленей.
Бутылки на месте не было - он ощупал место, где прикрепил ее. Тогда
он расположился поудобнее и сосредоточился на том, чтобы унять бешено
бьющееся сердце, замедлил дыхание и расслабился. Он попытался ни о чем не
думать.
Это помогло, он даже начал впадать в легкую дремоту, но мгновенно
пришел в себя, услышав, как поднимается крышка люка.
Барбара действовала совершенно бесшумно. Она передала ему одного из
их сыновей, которого он сразу же положил в туннеле, насколько хватило
длины рук, затем второго - он положил его рядом с первым, затем протянула
ему трогательный маленький узелок с пожитками.
Но поцеловал он ее только когда они оба были уже внизу - буквально
через несколько секунд после - и когда крышка с легким стуком захлопнулась
над ними.
Она, всхлипывая, прильнула к нему; он сурово прошептал ей на ухо,
чтобы она не шумела и объяснил, что делать. Она тут же затихла: им
предстояло заняться делом.
В таком тесном пространстве приготовиться к передвижению было
мучительно трудно. Здесь негде было развернуться и одному, не говоря уже о
двоих. Только безвыходность их положения позволила им сделать все, что
нужно. Сначала он помог ей снять более короткое одеяние, которое носили
прислуги, затем, она легла ногами в туннель и он привязал ей одного из
близнецов. Затем он привязал второго на себя и все узлы были затянуты так,
чтобы дети держались как можно крепче. Затем Хью сделал из ее одежды
маленький узелок, а рукавами привязал его к своей левой лодыжке так, что
при движении тот волочился за ним. Сначала он собирался привязать его к
себе на пояс, но рукава оказались слишком короткими.
Когда все это было закончено (ему показалось, что прошли долгие
часы), Барбара отползла еще дальше назад и он с неимоверными трудностями
развернувшись в узкой шахте люка, ухитрился оказаться в нужном положении в
туннеле, не ушибив при этом маленького Хьюги. Или, может быть, это был
Карл Джозеф? Он забыл спросить. Во всяком случае, как бы то ни было,
почувствовав маленькое теплое тельце ребенка, прижатое к его собственному
телу, легкое сонное дыхание мальчика, Хью ощутил прилив свежих сил и
отваги. Видит бог, они справятся! Если кто встанет у них на пути, то
погибнет.
Он двинулся вперед, держа светильник в зубах и по возможности
передвигаясь как можно быстрее. Он не останавливался, чтобы подождать
Барбару и специально заранее предупредил ее, что не остановится, если она
не позовет его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
беспокоится, она постарается все устроить.
Хью взял полную бутылку Счастья и припрятал ее в люке, ближайшем к
комнате Барбары. Затем он велел ей сказать товаркам, что она украла ее и
напоить их так, чтобы они не проснулись, или проснулись, но в таком
состоянии, что ничего кроме глупого хихиканья издать бы не смогли. И еще,
если можно, влить в близнецов столько зелья, чтобы они не плакали, чтобы с
ними не происходило в дороге.
Лишний раз рисковать, относя бутылку, Хью смертельно не хотелось. Но
он ухитрился извлечь из этой вылазки пользу. Он не только засек по часам в
кабинете затраченное время и запомнил все изгибы лабиринта до мельчайших
подробностей, но и взяв с собой куль, в котором были свитки, и который
наверняка был значительно тяжелее ребенка. Куль он привязал к груди
полоской материи, оторванной от украденного чехла читающего устройства в
кабинете. Он сделал две такие перевязи: одну для себя и одну для Барбары,
приспособив их так, чтобы привязанного ребенка можно было передвинуть на
спину и нести по-папуасски.
Он обнаружил, что нести ребенка таким образом было довольно трудно,
но вполне возможно, и отметил про себя места, где нужно было быть особенно
осторожным и продвигаться потихоньку, чтобы не придавить "драгоценную
ношу" и в то же время, чтобы не зацепиться за что-нибудь перевязью.
Выяснилось, что все это возможно и он вернулся к себе, не став будить
Киску - сегодня он дал ей необычно большую порцию Счастья. Он положил на
место свитки, спрятал ножи и светильник, промыл колени и локти и смазал
их, затем сел и написал длинное дополнение к предыдущему письму к Барбаре,
в котором объяснил, как найти бутылку. В дополнение высказывались
некоторые соображения, возникшие в ходе дискуссии о философских воззрениях
Хемингуэя, и отмечалось, что, как ни странно, в одном из своих
произведений писатель говорит, что "свобода - это прежде всего
одиночество", а в другом утверждается прямо противоположное... и так
далее.
На следующий вечер он опять дал Киске усиленную дозу Счастья, сказав,
что в бутылке осталось совсем немного и что ее нужно допить, а завтра он
принесет новую.
- О, но тогда я совсем поглупею, - пробормотала Киска. - И перестану
нравиться вам.
- Пей, пей! За меня не волнуйся, как-нибудь переживем. Для чего еще и
жить как не для удовольствия?
Через полчаса Киска уже не могла даже без посторонней помощи
добраться до постели. Хью побыл с ней до тех пор, пока она не начала
всхрапывать. Потом встал, бережно прикрыл ее одеялом, поцеловал на
прощание и некоторое время постоял, с жалостью глядя на нее.
Через несколько минут он уже спускался в люк.
Там он снял балахон, сложил в него все, что ему удалось собрать -
пищу, обувь, парик, две баночки с кремом, в который был замешан коричневый
пигмент. Он не очень-то рассчитывал на грим и почти не верил в него, но в
случае, если их застигнет рассвет до того, как они дойдут до гор, он
собирался загримировать их всех, сделать из балахонов какое-то подобие
штанов и накидки, которые, как ему было известно, были обычной одеждой
свободных крестьян-Избранных - "бедного черного отребья" - как называл их
Джо, и попытаться продержаться в таком виде до темноты.
Одну из перевязей он нацепил на себя, другую положил в тючок и
пополз. Он торопился, так как время теперь решало все. Если даже Барбаре
удалось напоить товарок, если им без труда удастся забраться в туннель,
если передвижение по туннелям займет не более часа - что довольно
сомнительно, при наличии близнецов - им не удастся выбраться за пределы
имения раньше полуночи. Тогда у них будет всего пять часов темноты, за
которые они должны добраться до гор. Интересно, смогут ли они идти со
скоростью три мили в час? Вряд ли, поскольку обуви у Барбары не было, а на
руках у них обоих будут близнецы, местность им незнакома, а кругом темно.
Горы, как будто, начинались милях в пятнадцати от имения. Им придется
очень и очень трудно, даже если все будет идти по плану.
Он заторопился к помещениям прислуги, не жалея локтей и коленей.
Бутылки на месте не было - он ощупал место, где прикрепил ее. Тогда
он расположился поудобнее и сосредоточился на том, чтобы унять бешено
бьющееся сердце, замедлил дыхание и расслабился. Он попытался ни о чем не
думать.
Это помогло, он даже начал впадать в легкую дремоту, но мгновенно
пришел в себя, услышав, как поднимается крышка люка.
Барбара действовала совершенно бесшумно. Она передала ему одного из
их сыновей, которого он сразу же положил в туннеле, насколько хватило
длины рук, затем второго - он положил его рядом с первым, затем протянула
ему трогательный маленький узелок с пожитками.
Но поцеловал он ее только когда они оба были уже внизу - буквально
через несколько секунд после - и когда крышка с легким стуком захлопнулась
над ними.
Она, всхлипывая, прильнула к нему; он сурово прошептал ей на ухо,
чтобы она не шумела и объяснил, что делать. Она тут же затихла: им
предстояло заняться делом.
В таком тесном пространстве приготовиться к передвижению было
мучительно трудно. Здесь негде было развернуться и одному, не говоря уже о
двоих. Только безвыходность их положения позволила им сделать все, что
нужно. Сначала он помог ей снять более короткое одеяние, которое носили
прислуги, затем, она легла ногами в туннель и он привязал ей одного из
близнецов. Затем он привязал второго на себя и все узлы были затянуты так,
чтобы дети держались как можно крепче. Затем Хью сделал из ее одежды
маленький узелок, а рукавами привязал его к своей левой лодыжке так, что
при движении тот волочился за ним. Сначала он собирался привязать его к
себе на пояс, но рукава оказались слишком короткими.
Когда все это было закончено (ему показалось, что прошли долгие
часы), Барбара отползла еще дальше назад и он с неимоверными трудностями
развернувшись в узкой шахте люка, ухитрился оказаться в нужном положении в
туннеле, не ушибив при этом маленького Хьюги. Или, может быть, это был
Карл Джозеф? Он забыл спросить. Во всяком случае, как бы то ни было,
почувствовав маленькое теплое тельце ребенка, прижатое к его собственному
телу, легкое сонное дыхание мальчика, Хью ощутил прилив свежих сил и
отваги. Видит бог, они справятся! Если кто встанет у них на пути, то
погибнет.
Он двинулся вперед, держа светильник в зубах и по возможности
передвигаясь как можно быстрее. Он не останавливался, чтобы подождать
Барбару и специально заранее предупредил ее, что не остановится, если она
не позовет его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102