что он
очень доволен ею и хочет, чтобы она продолжала служить ему.
- А теперь вытри глазки и глотни вот этого.
Он знал, что она принимает Счастье. Она жевала свои порции в качестве
жевательной резинки - это в самом деле была жевательная резинка, в которую
был подмешан порошок. Многие слуги предпочитали Счастье именно в таком
виде, потому что это позволяло им целый день проводить в приятном
полуопьянении, жуя резинку за работой. Киска все свои не занятые дни
проводила у Хью, дожевывая очередную порцию жвачки, когда узнала, что Хью
не возражает. Поэтому он не колеблясь предложил ей напиток.
Счастливая Киска отправилась спать, больше не беспокоясь о том, что
хозяин захочет избавиться от не е. Таким образом прецедент имел место.
После этого каждый вечер за полчаса до того, как ложиться спать, Хью давал
ей немного Счастья.
Некоторое время он отмечал уровень жидкости в бутылке. Киска часто
бывала у него, когда он сам отсутствовал, и он знал, как она любит зелье.
Замков у него в помещениях не было, хотя он, как один из старших слуг имел
на них право. Но Мемток не удосужился сказать ему об этом.
Но после того, как он убедился, что Киска не потягивает напиток
украдкой, он перестал беспокоиться. В самом деле, Киску ужасала даже мысль
о том, что она может что-нибудь украсть у хозяина. Самосознание ее было
настолько невелико, что впору было бы маленькой мышке. Она была меньше чем
ничего и знала об этом, и у нее никогда ничего не было, даже имени, до тех
пор, пока Хью не дал ей его. Благодаря его доброте она начинала
становиться личностью, но этот сдвиг все еще был едва заметен и все что
угодно могло свести на нет все его усилия в этом направлении. Поэтому она
не стала бы рисковать красть у него, равно как не рискнула бы, например,
убить его.
Хью, наполовину по наитию, укреплял ее уверенность в себе. Она была
опытной женщиной. В конце концов он сдался и разрешил ей тереть ему спину
и готовить воду для мытья, одевать его и беспокоиться о его одежде. Она
была еще и опытной массажисткой. Иногда ему даже приятно было чувствовать,
как ее маленькие ручки разминают ему шею и голову, затекшие после целого
дня, проведенного над книгами или у просмотрового экрана для свитков.
Одним словом, она старалась делать все, чтобы не быть бесполезной.
- Киска, а чем ты обычно занимаешься днем?
- В основном ничем. Прислуга из моей полукасты днем обычно не
работает, если у них есть ночная работа. Поскольку я каждую ночь занята,
мне разрешают до полудня оставаться в спальном помещении. Обычно я так и
делаю, потому что наша начальница очень любит давать тем, кого она видит
шляющимся без дела, какую-нибудь работу. После полудня... Ну, в основном я
стараюсь не попадаться на глаза. Это самое лучшее. Безопасное.
- Понятно. Если хочешь, можешь отсиживаться здесь. Вернее, если
можешь.
Ее лицо просветлело.
- Если вы достанете мне разрешение, то смогу.
- Хорошо, достану. Можешь здесь смотреть телевизор... Хотя, в это
время еще нет передач. Ммм... ты ведь не умеешь читать? Или умеешь?
- О, конечно, нет! Я бы никогда не осмелилась подать прошение.
- Хммм... - Хью знал, что разрешение учиться читать не мог дать даже
Мемток. Такое дело требовало вмешательства самого Их Милости, да и то
обязательно проводилось расследование причин такой необходимости. Более
того, все его такого рода противозаконные поступки, еще более утончали и
без того очень тонкую нить, связующую его с Барбарой и могли окончательно
лишить его надежды на воссоединение с ней.
Но... Черт возьми, мужчина должен всегда быть мужчиной!
- У меня здесь есть свитки и экран. Ты хотела бы научиться?
- Да защитит нас Дядя!
- Не поминай Дядю всуе. Если хочешь, и если можешь держать свой
маленький язычок за зубами - я научу тебя. Чего ты так испугалась! Можешь
ничего сразу не решать. Скажешь мне, когда надумаешь. ТОлько никому не
говори об этом.
Киска никому не сказала. Умалчивать она тоже боялась, но инстинкт
самосохранения подсказывал ей, что если она доложит и об этом, то ее
безоблачное счастье может кончиться.
Киска стала для Хью чем-то вроде семьи. Она ласково провожала его на
работу, вечером с улыбкой встречала, разговаривала с ним, если ему
хотелось поговорить и никогда не заговаривала первой. Вечера она обычно
проводила перед телевизором - вернее так называл его Хью - это и в самом
деле было телевидение - цветное, трехмерное, и без привычных строк,
работавшее на принципах, которых он не понимал.
Передача начиналась ежевечерне после вечерней молитвы и продолжалась
до отбоя. Большой экран был расположен в холле, где собирались слуги, а
несколько малых экранов располагались в комнатах старших слуг. Хью
несколько раз смотрел передачи, надеясь лучше понять общество, в котором
ему предстоит жить.
Посмотрев телевизор несколько раз, он решил, что с таким же успехом
можно стараться понять жизнь Соединенных Штатов по многосерийному фильму
"Пороховой дымок". Передача оказалась крикливой мелодрамой со
стилизованным действием, как в китайском театре, а обычным сюжетом,
похоже, было то, как верный слуга славно гибнет, спасая жизнь своему
повелителю.
Но по понятиям подлестничного мира, телевизор был вторым по значению
развлечением после Счастья. Киска очень любила смотреть его.
Обычно она смотрела его, жуя свою жвачку и издавая сдавленные
восклицания, приглушенные, чтобы не отвлекать Хью, склонившегося над
книгой. После окончания передачи она счастливо вздыхала, принимала свою
порцию Счастья с изъявлениями величайшей благодарности, касалась на
прощание рукой лба и отправлялась спать. Хью же иногда еще некоторое время
проводил за чтением.
Он очень много читал - каждый вечер (если только Мемток не наносил
визита), и половину каждого дня. Он, конечно, отрывал время от переводов
для Их Милости, но никогда не злоупотреблял этим. Ведь эта работа была
единственной надеждой на будущее. Он понял, что если хочет делать
достаточно понятные переводы древних текстов, то должен хорошо разбираться
в современной культуре. В Летнем Дворце была хорошая библиотека, и когда
он заявил, что для работы ему необходимо иметь к ней доступ, Мемток все
устроил.
Но истинной его целью было не улучшение качества переводов, а
стремление понять, что случилось с ЕГО миром, и почему возник ЭТОТ мир.
Поэтому на его экране для чтения постоянно был заряжен какой-нибудь
свиток. Принцип печатания на свитках он нашел просто-таки восхитительным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
очень доволен ею и хочет, чтобы она продолжала служить ему.
- А теперь вытри глазки и глотни вот этого.
Он знал, что она принимает Счастье. Она жевала свои порции в качестве
жевательной резинки - это в самом деле была жевательная резинка, в которую
был подмешан порошок. Многие слуги предпочитали Счастье именно в таком
виде, потому что это позволяло им целый день проводить в приятном
полуопьянении, жуя резинку за работой. Киска все свои не занятые дни
проводила у Хью, дожевывая очередную порцию жвачки, когда узнала, что Хью
не возражает. Поэтому он не колеблясь предложил ей напиток.
Счастливая Киска отправилась спать, больше не беспокоясь о том, что
хозяин захочет избавиться от не е. Таким образом прецедент имел место.
После этого каждый вечер за полчаса до того, как ложиться спать, Хью давал
ей немного Счастья.
Некоторое время он отмечал уровень жидкости в бутылке. Киска часто
бывала у него, когда он сам отсутствовал, и он знал, как она любит зелье.
Замков у него в помещениях не было, хотя он, как один из старших слуг имел
на них право. Но Мемток не удосужился сказать ему об этом.
Но после того, как он убедился, что Киска не потягивает напиток
украдкой, он перестал беспокоиться. В самом деле, Киску ужасала даже мысль
о том, что она может что-нибудь украсть у хозяина. Самосознание ее было
настолько невелико, что впору было бы маленькой мышке. Она была меньше чем
ничего и знала об этом, и у нее никогда ничего не было, даже имени, до тех
пор, пока Хью не дал ей его. Благодаря его доброте она начинала
становиться личностью, но этот сдвиг все еще был едва заметен и все что
угодно могло свести на нет все его усилия в этом направлении. Поэтому она
не стала бы рисковать красть у него, равно как не рискнула бы, например,
убить его.
Хью, наполовину по наитию, укреплял ее уверенность в себе. Она была
опытной женщиной. В конце концов он сдался и разрешил ей тереть ему спину
и готовить воду для мытья, одевать его и беспокоиться о его одежде. Она
была еще и опытной массажисткой. Иногда ему даже приятно было чувствовать,
как ее маленькие ручки разминают ему шею и голову, затекшие после целого
дня, проведенного над книгами или у просмотрового экрана для свитков.
Одним словом, она старалась делать все, чтобы не быть бесполезной.
- Киска, а чем ты обычно занимаешься днем?
- В основном ничем. Прислуга из моей полукасты днем обычно не
работает, если у них есть ночная работа. Поскольку я каждую ночь занята,
мне разрешают до полудня оставаться в спальном помещении. Обычно я так и
делаю, потому что наша начальница очень любит давать тем, кого она видит
шляющимся без дела, какую-нибудь работу. После полудня... Ну, в основном я
стараюсь не попадаться на глаза. Это самое лучшее. Безопасное.
- Понятно. Если хочешь, можешь отсиживаться здесь. Вернее, если
можешь.
Ее лицо просветлело.
- Если вы достанете мне разрешение, то смогу.
- Хорошо, достану. Можешь здесь смотреть телевизор... Хотя, в это
время еще нет передач. Ммм... ты ведь не умеешь читать? Или умеешь?
- О, конечно, нет! Я бы никогда не осмелилась подать прошение.
- Хммм... - Хью знал, что разрешение учиться читать не мог дать даже
Мемток. Такое дело требовало вмешательства самого Их Милости, да и то
обязательно проводилось расследование причин такой необходимости. Более
того, все его такого рода противозаконные поступки, еще более утончали и
без того очень тонкую нить, связующую его с Барбарой и могли окончательно
лишить его надежды на воссоединение с ней.
Но... Черт возьми, мужчина должен всегда быть мужчиной!
- У меня здесь есть свитки и экран. Ты хотела бы научиться?
- Да защитит нас Дядя!
- Не поминай Дядю всуе. Если хочешь, и если можешь держать свой
маленький язычок за зубами - я научу тебя. Чего ты так испугалась! Можешь
ничего сразу не решать. Скажешь мне, когда надумаешь. ТОлько никому не
говори об этом.
Киска никому не сказала. Умалчивать она тоже боялась, но инстинкт
самосохранения подсказывал ей, что если она доложит и об этом, то ее
безоблачное счастье может кончиться.
Киска стала для Хью чем-то вроде семьи. Она ласково провожала его на
работу, вечером с улыбкой встречала, разговаривала с ним, если ему
хотелось поговорить и никогда не заговаривала первой. Вечера она обычно
проводила перед телевизором - вернее так называл его Хью - это и в самом
деле было телевидение - цветное, трехмерное, и без привычных строк,
работавшее на принципах, которых он не понимал.
Передача начиналась ежевечерне после вечерней молитвы и продолжалась
до отбоя. Большой экран был расположен в холле, где собирались слуги, а
несколько малых экранов располагались в комнатах старших слуг. Хью
несколько раз смотрел передачи, надеясь лучше понять общество, в котором
ему предстоит жить.
Посмотрев телевизор несколько раз, он решил, что с таким же успехом
можно стараться понять жизнь Соединенных Штатов по многосерийному фильму
"Пороховой дымок". Передача оказалась крикливой мелодрамой со
стилизованным действием, как в китайском театре, а обычным сюжетом,
похоже, было то, как верный слуга славно гибнет, спасая жизнь своему
повелителю.
Но по понятиям подлестничного мира, телевизор был вторым по значению
развлечением после Счастья. Киска очень любила смотреть его.
Обычно она смотрела его, жуя свою жвачку и издавая сдавленные
восклицания, приглушенные, чтобы не отвлекать Хью, склонившегося над
книгой. После окончания передачи она счастливо вздыхала, принимала свою
порцию Счастья с изъявлениями величайшей благодарности, касалась на
прощание рукой лба и отправлялась спать. Хью же иногда еще некоторое время
проводил за чтением.
Он очень много читал - каждый вечер (если только Мемток не наносил
визита), и половину каждого дня. Он, конечно, отрывал время от переводов
для Их Милости, но никогда не злоупотреблял этим. Ведь эта работа была
единственной надеждой на будущее. Он понял, что если хочет делать
достаточно понятные переводы древних текстов, то должен хорошо разбираться
в современной культуре. В Летнем Дворце была хорошая библиотека, и когда
он заявил, что для работы ему необходимо иметь к ней доступ, Мемток все
устроил.
Но истинной его целью было не улучшение качества переводов, а
стремление понять, что случилось с ЕГО миром, и почему возник ЭТОТ мир.
Поэтому на его экране для чтения постоянно был заряжен какой-нибудь
свиток. Принцип печатания на свитках он нашел просто-таки восхитительным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102