Джил нахмурилась.
- Он пытался убить меня, - резко произнесла она. - Это не та
ситуация, о которой можно забыть, и не тот случай, когда можно ошибиться.
- Возможно, - хмуро согласился Алвир. - Нужно подумать о каком-нибудь
наказании.
- О каком-нибудь? - переспросила Джованнин, ее взгляд скользнул по
нему. - Законы Убежища предусматривают только одно наказание.
Отблеск свечей тысячу раз отразился в темно-синих глазах. Канцлер
торжественным голосом стал произносить приговор, и покрывшийся мертвенной
бледностью Стуфт повернулся к нему.
- Поскольку суд не располагает доказательствами, что Убежище
подвергалось реальной опасности...
- Мой господин, - прервал его Янус. - Сегодня утром мы нашли
обглоданные кости его сообщников. Это значит, что Дарки были в долине
прошлой ночью.
- Когда именно, почтенный главнокомандующий? - спросил Алвир. - Это
могло случиться намного позже. Мы хотим торжества правосудия.
- Правосудия? - Джил задыхалась от боли, гнева и обиды. - Этот
человек пытался убить меня. - Она посмотрела на Стуфта в тот момент, когда
он снова садился на стул.
Теперь он успокоился, это было заметно. Толстяк успел переговорить с
Алвиром перед судом и знал, что смертная казнь ему не грозит.
Бешенство захлестнуло Джил, словно кровавая волна, бешенство более
сильное, чем то, которое она испытывала в бою у ворот. Теперь она точно
знала, что чувствует полицейский, услышав новость, что сводник, или
торговец наркотиками, или налетчик, которого он взял с таким трудом,
получил два года условно. Пальцы Януса крепко сжали ее здоровую руку,
напоминая ей, что она все еще находится в присутствии Совета Регентов.
- В самом деле, - продолжал Алвир спокойно. - Мне кажется, что мы
должны решить вопрос о хранении продуктов в одном месте и под единым
руководством. С тех пор, как Майо и его люди получили доступ в наши
владения, опасность возникновения черного рынка удвоилась. Стража может
пресечь воровство в зародыше, и у нас не будет больше проблем подобного
рода.
Прекрасные брови аббатисы удивленно взметнулись, но ее глаза
оставались такими же холодными, словно галька в речном потоке, и
бездушными, как у акулы.
- Под опекой возглавляемого вами Совета, милорд?
Тон Алвира оставался почтительным.
- Конечно, вы же знаете, что это будет лучше, чем теперешний хаос...
- Я этого не знаю, - сухой шелест ее шепота был мягок и задумчив. -
Вы одержимы идеей собрать все запасы воедино, но нет лучшего выхода, чем
отдать это под присмотр Церкви, у которой, к тому же, куда более
подготовленный состав служителей, нежели у вас, что относится и к армии.
- Об этом не может быть и речи, - решительно отрезал Алвир.
- Значит, вы просто прикрываетесь словами об объединении.
- Мы через это уже прошли, - сказал канцлер, и голос его неожиданно
стал жестким. - Под надлежащим руководством...
- Под чьим? - резко перебила его аббатиса. - Под руководством таких,
как Бендл Стуфт, ваш старинный приятель?
- Мы действительно были друзьями, - согласился Алвир. - Но это никоим
образом не повлияет на решение суда.
- Тогда следуйте Закону Убежища, - настаивала она, - и оставьте его в
цепях на закате.
- Мой господин! - квакнул Стуфт, вскакивая со своего стула с
удивительным проворством для такого, как беспристрастно подумала Джил,
упитанного человека.
- Молчите! - осадил его Алвир.
Купец рухнул на колени перед черным столом.
- Мой господин! Умоляю, пощадите! Это больше не повторится! Клянусь!
Они заставили меня. Клянусь! Это была идея Вебблинга, это правда,
Вебблинга и... и Прала, они заставили меня пойти... - его руки шарили по
полированной поверхности стола, золото его колец скользило по
полированному дереву. Он лепетал, срываясь на визг, словно истеричная
старуха. - Пощадите, мой повелитель, я больше никогда этого не сделаю. Вы
обещали спасти меня от наказания. Я сделаю все, что вы прикажете...
- Молчать! - взревел Алвир.
Два стражника подхватили обвиняемого и поставили на ноги. В мягком
мерцании свечей Джил увидела, что он дрожит от страха, пот катился по
лицу, словно от невыносимой жары. Он рыдал.
- Никто не говорит о казни, - продолжил Алвир более спокойно. - Хотя
необходимо наказать его по строгости.
Джованнин посмотрела на свои руки.
- В такой ситуации речь может идти только об одном наказании.
- В самом деле, дорогая аббатиса, - сказал Алвир. - Мы же не станем
создавать прецедент...
Она быстро взглянула на него.
- Напротив, это именно тот случай, когда необходимо его создать. - В
мерцающем свете она походила на древнего хищного бога. - Это наверняка
заставит других воров еще раз задуматься и отказаться от столь
неблаговидного занятия. - Длинный, холодный палец разгладил складку на
алом рукаве.
- Если запасы продуктов будут собраны воедино...
- Конфискованы, вы хотите сказать? - ее черные глаза злобно сверкали.
- Сколько разных идей появится, если все перейдет в руки таких людей, как
Стуфт? Если, кроме всего прочего, у бедных начнут отнимать даже те скудные
запасы, что у них есть, они поднимут восстание.
- Это безумство!
Она пожала угловатыми плечами.
- Это самая бесцеремонная конфискация.
- Нет, не конфискация!
- Игра слов, мой повелитель, - ответила она равнодушно.
С видимым усилием Алвир взял себя в руки. Аббатиса потупилась с едва
заметной змеиной улыбкой и промолчала.
- Дорогая аббатиса, вам не кажется, что за всеми вашими
благочестивыми разговорами о чистоте души стоит меркантильная забота о
наживе Церкви?
- Души населяют тела, милорд. Мы всегда заботились об обеих
половинах. Так же, как и вы, мы ищем только наивысшего блага для тех, кого
Господь оставил на наше попечение.
- Так вот почему вы, попечительница от Бога милосердного, требуете
жизнь этого человека.
Она подняла голову, и бездонные черные глаза под густыми ресницами
встретили его взгляд с удивительным спокойствием.
- Конечно. - Стуфт издал отчаянный тихий стон. - Я требую именно
этого приговора и не отступлюсь.
- А я настаиваю на другом, - проскрежетал Алвир. - Купец Бендл Стуфт
приговаривается к публичной порке тридцатью ударами бича и будет посажен
на тридцать дней на хлеб и воду. Минальда? - Он взглянул на свою сестру,
которая сидела все это время в абсолютном молчании, наблюдая за
происходящим.
Она подняла голову. Темные, с драгоценными камнями косы были уложены
у щек, которые в красноватой тени вдруг стали белыми, как бумага.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86