Он сказал спокойно:
- Я вернусь в лагерь. Ты сможешь найти дорогу туда?
Ингольд кивнул не глядя. Руди оставил его там и медленно зашагал
назад по своим невидимым следам. Двойные наконечники его посоха мерцали
при звездном свете пустыни. Один раз он оглянулся и увидел, что старик
даже не сдвинулся с места. Темный силуэт сливался со скалой, он был едва
различим, не более, чем темное пятно на фоне неясных, расплывчатых
очертаний земли за скалой.
Когда Руди возвращался в лагерь, он не мог припомнить, чтобы видел в
своей жизни кого-либо, настолько же одинокого и несчастного.
- Думаешь, кто-нибудь дома?
Свет луны дождем проливался на город, лежащий перед ними, похожий на
скопище маленьких глинобитных коробок, взбирающихся на холмы за дорогой.
Далекий звук текущей воды и густые кучки финиковых пальм, черные на фоне
ледяного сверкающего неба, отмечали место, где ручей стекал с холмов.
Несколько домов были взорваны и разрушены. При первом же взгляде
становилось ясно, что произошло это недавно.
Кирпичи растащили, чтобы привести в порядок те здания, которые
уцелели, превращая их в собственные маленькие крепости. С внешней стороны
от фундамента до деревянной крыши они были покрыты аккуратно выписанными
узорами, картинками и религиозными символами. В одном домике красивая
женщина стояла на спине подвешенного на крюк дьявола. Ее левая рука была
поднята и обращена к толпе неточно изображенных, похожих на рыб, Дарков.
Правая рука и плащ укрывали толпу коленопреклоненных просителей. При свете
убывающей, покрытой тучами луны рисунок пугал своей примитивной красотой.
Краски терялись в лунном свете, но очертания фигур проступали поразительно
четко. Почему-то эти рисунки напомнили Руди руны, изображенные на дверях
Убежища.
- Возможно, - заметил Ингольд в ответ на вопрос Руди. - Хотя вряд ли
они оставляют двери открытыми на ночь.
- Тогда нам придется идти в церковь, - вздохнул Руди и пошел по
тенистым узким улочкам. Ингольд перемещался медленно и плавно, как
призрак.
"Яд, - думал Руди, - выходит из организма старика".
Когда он изредка заговаривал, казалось, что по крайней мере он
понимает, с кем разговаривает. Руди тосковал по его юмору, противоречивому
фатализму взглядов и короткой, подрагивающей усмешке, так менявшей его
неповторимое лицо.
Однако, когда они добрались до церкви, Ингольд удивил Руди, обойдя ее
и постучав в тяжелую дверь пристроенного узкого флигеля, похожего на
крепость. Он постучал в тяжелую дверь. Внутри послышалось движение и звук
отодвигаемого засова. Дверь быстро открыли и снова закрыли за ними.
Невысокий, круглолицый молодой священник со свечой в руке впустил их.
- Прошу вас... - начал он и осекся, увидев лицо Ингольда. В мягком
янтарном свете было заметно, как кровь отхлынула от его лица.
Внезапное молчание священника отвлекло Ингольда от тяжких дум, и он,
озадаченный, посмотрел на молодого человека.
Священник прошептал:
- Это был ты.
Ингольд нахмурился:
- Мы встречались раньше?
Священник торопливо отвернулся и неловко поставил свечу на маленький
столик в комнате.
- Нет-нет, конечно, нет. Я... пожалуйста, добро пожаловать в этот
дом. Уже поздно для путешественников вроде вас...
Он запер дверь на засов, и Руди заметил, что руки его дрожат.
- Я брат Венд, - сказал он, снова повернувшись к ним. Священнику было
чуть больше двадцати лет. Голова его была обрита, но по цвету черных
бровей и искренних карих глаз Руди предположил, что волосы были черными
или темно-каштановыми, как у него самого. - Я деревенский священник, -
прошептал брат Венд, чтобы скрыть свою нервозность или страх. - Теперь,
боюсь, единственный. Будете ужинать?
- Спасибо, мы поели, - сказал Руди, и это было правдой. Кроме того,
рассудил он, если дела здесь обстояли так же плохо, как в Убежище, то
наверняка вся еда кончилась. - Все, о чем мы просим - это постель на полу
и стойло для нашего ослика.
- Разумеется, конечно.
Священник пошел с ним, чтобы поставить Че в конюшню. Пока Руди стлал
подстилку и устраивал Че, он сполна выдал священнику все новости, какие
знал - о падении Гея, об отступлении к Ренвету, об армии Алвира и
разрушении Кво. Он не упомянул ни о том, что Ингольд был колдуном, ни
показал свою собственную силу. После обмена любезностями Ингольд удалился
и, присев возле маленького очага камина, стал размышлять в тишине. Но в
течение вечера, пока Руди и брат Венд тихо шептались в тени маленькой
комнаты, молодой священник то и дело косился на Ингольда, будто пытаясь
сопоставить этого человека с каким-то волнующим воспоминанием. И Руди
видел, что воспоминание это пугало его.
Руди как раз укладывался спать на полу возле камина, когда послышался
торопливый стук в дверь. Без колебаний брат Венд встал и отодвинул
задвижки засова, чтобы впустить двух маленьких детей из темноты улицы.
Это были две девочки восьми и девяти лет с песочного цвета волосами и
орехово-карими глазами, типичными для жителей Геттлсанда. Журчащим
сопрано-дуэтом они передали путаный рассказ о желтой болезни и лихорадке,
о своей матери и маленькой сестренке Дэниле, о прошлогоднем лете и
сегодняшнем вечере, сжимая рукава молодого человека и глядя на него широко
открытыми испуганными глазами. Брат Венд кивал, бормоча им что-то
успокаивающее, потом повернулся к своим гостям.
- Я должен идти, - сказал он мягко.
- Кто-нибудь впустит тебя обратно, - пообещал Руди. - Иди осторожно.
Когда священник ушел, Руди встал, чтобы закрыть за ним дверь.
- Ты собираешься спать? - спросил он молчаливую фигуру у камина.
Ингольд, пристально глядя на огонь, покачал головой.
Руди скользнул назад, под груду одеял до того, как они успели остыть,
и положил голову вместо подушки на тяжелые тома, принесенные из Кво. Пока
это была единственная польза от них с тех пор, как он их увидел.
- Тебе знаком этот парень? - спросил он.
Ингольд снова покачал головой.
Руди вынес множество таких односторонних бесед за последние три
недели. Порой он продолжал их, пока не получал какого-либо ответа, обычно
односложного, но сегодня он прекратил разговор. Когда он закрыл глаза,
Ингольд все еще размышлял над чем-то, что видел в пламени.
Руди было интересно, что же такое он там искал, но спросить не
решался.
Мысли его перенеслись назад в прошлое, через видения, которые
возникали из собственного наблюдения за огнем. Альда, причесывающая волосы
у тлеющих углей маленького камина;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86