ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Она была настолько велика, что мои пальцы охватили ее лишь наполовину. Ее длинное мускулистое тело, двигаясь по инерции, едва не сбило меня с ветки на далекую землю, утопавшую во мраке. Но я уцепился за ветку ногами и свободной рукой, хотя и ударился спиной о ствол с такой силой, что невольно зарычал.
Прижимая большим пальцем нижнюю челюсть гадины, я отстранил ее от себя на расстояние вытянутой руки. Извиваясь, сворачиваясь кольцами, она пыталась вырваться. Проснувшаяся Аня мгновенно оценила ситуацию и схватилась за дубинку.
Я с трудом встал на одно колено, опасаясь, что бившаяся змея свалит меня с ветки.
– Ложись! – приказал я Ане.
Как только она подчинилась, я перехватил гадину поудобнее и изо всей силы ударил о ствол. Ее голова стукнулась о дерево с сильным, приятным слуху треском. Я снова и снова колотил ее о дерево. Змея перестала извиваться, а скоро и шевелиться вообще, безвольно повиснув у меня в руке. Я отшвырнул труп гадины прочь. Он полетел вниз, ломая ветки, и наконец грохнулся о землю.
– Весточка от Сетха? – приподняв голову, спросила Аня. Голос ее упал почти до шепота.
Я пожал плечами, хотя в темноте она моего движения не видела.
– Кто знает? Тут масса змей. Наверно, они охотятся на ночных млекопитающих, которые живут на деревьях. Может, мы просто забрались не на то дерево?
Аня подобралась ко мне поближе, и я ощутил, как она дрожит. С той ночи мы спали по очереди.
Теперь я понял, почему всем людям досталось три инстинктивных страха: страх темноты, страх высоты и страх перед змеями.
17
Держа путь в гору, все дальше от болот, мы с Аней постепенно начали обзаводиться примитивными орудиями труда. Кремень нигде не попадался, но зато я подобрал булыжник себе по руке и каждый вечер трудился над ним, обтесывая о другие камни, чтобы сделать лезвие более-менее острым. Аня выискивала прямые ветви, а вечером обжигала их кончики на костре, чтобы получить более-менее прочные острия.
Меня тревожила необходимость разводить каждый вечер костер. Разумеется, нужно было готовить ту жалкую пищу, которую удавалось раздобыть. В другую эпоху костер потребовался бы, чтобы отпугивать хищников по ночам, пока мы спим, но в этом веке миром правили рептилии, а не млекопитающие, и я опасался, что огонь может привлечь обожавших тепло пресмыкающихся, а не отпугнуть их.
Да и о Сетхе забывать не следовало. Развести костер здесь наверняка некому, кроме нас с Аней. Всякому обладателю техники, способной сканировать обширные участки суши, костер укажет наше местопребывание не хуже маяка.
И все-таки мы нуждались в ночном костре – не только ради приготовления пищи и безопасности, но и ради душевного комфорта. Ночь за ночью мы с Аней сидели бок о бок у костра, глядя на жаркую пляску язычков пламени, и размышляли о том, что должно пройти более шестидесяти миллионов лет, прежде чем человек впервые разведет огонь.
На возвышенности, вдали от болот, небо очистилось. Но я по-прежнему не узнавал звезд. Ночь за ночью я искал созвездие Ориона, но напрасно.
Теперь я начал демонстрировать Ане свою охотничью удаль. При помощи сделанных ею копий я добывал мелких динозавров величиной с птицу, а иногда даже ухитрялся забить более крупную дичь, вроде четвероногих травоядных ящеров ростом с овцу.
А однажды вечером я задал Ане вопрос, терзавший меня с момента прибытия в эпоху динозавров.
– Когда ты изменила свой облик… преобразилась в сферу чистой энергии, – мысль, что это и есть истинная сущность моей любимой, до сих пор тревожила меня, – куда ты исчезла? Что ты делала?
В отсветах пляшущего пламени костра ее лицо мерцало и переливалось почти так же, как тогда, когда она растворилась в моих объятьях при падении в ядерный колодец Сетха.
– Пыталась вернуться к другим творцам, – негромко, почти печально проронила она. – Но путь был заблокирован. Я пробовала переместить нас обоих в иное место и время, в любую точку континуума. Но искривитель Сетха был настроен именно на это время и на это место, и мне не хватило энергии, чтобы изменить настройку и перенестись куда-либо еще.
– А ты осознаешь, что делаешь, когда… когда меняешь облик?
– Да.
– Ты можешь сделать это сейчас?
– Нет, – мрачно призналась она. Движением руки обведя наш костерок и обглоданные динозавровые кости на земле, она сказала: – Недостаточно энергии. Ее нам едва хватает, чтобы поддерживать жизнь в человеческом теле. – Голос Ани звучал весело, но под весельем таилась тоска, а может быть, даже страх.
– Значит, ты заточена в человеческом теле.
– Я выбрала человеческое тело, Орион. Чтобы быть с тобой.
Этим она хотела подчеркнуть свою любовь, но пробудила у меня острое чувство вины – это по моей милости она ограничена в своих возможностях и уязвима, как я сам.
Через неделю мы вышли на плоскогорье. Здесь было хоть и ненамного прохладнее, но зато суше, чем в болотах.
Ночь за ночью я смотрел на небосвод, отыскивая созвездие-тезку и пытаясь отделаться от ощущения, что зловещая багровая звезда взирает на меня, будто око разгневанного бога – или дьявола.
Аня всегда просыпалась около полуночи, чтобы заступить на вахту и дать мне поспать. Как-то раз она спросила:
– Любимый, что ты надеешься отыскать среди звезд?
– Ищу себя, – слегка устыдившись, признался я.
– Вон там, – указала она.
Это был не Орион. Это созвездие ничуть не напоминало мне знакомого Охотника. Ригеля не было и в помине. Блистательной красной Бетельгейзе простыл и след. Вместо трех звезд пояса и висевшего на нем меча я обнаружил лишь слабое туманное пятнышко.
Кровь в моих жилах застыла. Даже созвездия Ориона нет в этом заброшенном пространстве и времени! Нам незачем находиться здесь, в такой дали от родных времен. Мы здесь чужаки, изгнанники, забытые богами, гонимые силами, которым даже не можем дать отпор, обреченные встретить смерть и уйти в вечное небытие.
Беспредельная горесть наполнила мою душу. Я чувствовал полнейшую беспомощность, собственную бесполезность, понимая, что рано или поздно Сетх выследит нас и положит конец нашему существованию.
Как я ни старался, отчаяние не покидало меня. Еще ни разу мне не доводилось переживать столь безысходной тоски и муки. Я пытался скрыть свое состояние от Ани, но по ее тревожному взгляду понял, что она прекрасно понимает, как я опустошен и подавлен.
А затем мы вышли к кладке яиц утконосых динозавров.
Она оказалась на плоской вершине пологого холма. По склону холма поднялось такое бесчисленное множество гадрозавров, что их тяжелые лапы протоптали в голой пыльной земле настоящую дорогу.
– Должно быть, ящеры приходят сюда каждый год, – заметила Аня, шагая по дороге к вершине холма.
Я промолчал, не в силах пробудить в своей душе искорку любознательности или энтузиазма, двигавшего моей подругой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80