Мимо ходили по тропинке вдоль рыбачьего домика люди, - туристы и местные. Жоэль Сериа купил свой домик по дешёвке, это не были какие-то там наслажденческие курортные места, но простая крестьянская Бретань. Тем не менее обрыв скал рядом с тропинкой и домиком был по-настоящему дик, скалы были ржаво-рыжие, недавно отломленные, вода Атлантики была купоросово-синей, ветер свеж, потому я лично был доволен, когда сошёл вниз на грубый песок с клочками травы и лёг там. Наташа Медведева брезгливо легла рядом на большое полотенце. Она никогда не была довольна, об этом ей проницательно сообщил её сотоварищ по ресторану "Распутин" старенький цыган Алёша Дмитриевич: "Ты, Наташка, никогда не будешь ничем довольна". Я полагаю Наташа Медведева была довольна жизнью, но реализовывала это позднее. Такова была её особенность - замедленное восприятие.
Жоэль прочёл мой первый роман и в 1985 году заключил с издательством "Рамзэй" договор о том, что его кинопроизводящая фирма берёт книгу на option, то есть будет выплачивать небольшие деньги, если не ошибаюсь, речь шла о пяти тысячах франках в год, а может пятнадцати - на два года, с тем чтобы по истечении этого срока приступить к созданию фильма по моей книге. Для женской роли Жоэль хотел использовать актрису Фанни Ардан, а для мужской - меня... Я смотрел на Жоэля как на опасного фантазёра, но встречался с ним время от времени, даже познакомился с Фанни Ардан. Фанни показалась мне совершенно не соответствующей роли скелетика Елены, которую ей предстояло играть. Была монументальной брюнеткой, классицична и старомодна. Результатом киногрёз Жоэля Серия стала неожиданно ревность Наташи Медведевой к Фанни Ардан, и даже несколько скандалов. Один случился на Новый год, то ли с 1985 на 1986, то ли с 1986 на 1987, мы праздновали его у Жоэля, и присутствовали все персонажи интриги: я, Фанни, хитрый маленький Жоэль, Жанна плюс многие французские актрисы, актёры и пьяная Наташа в чернобурке.
Как бы там ни было, мы лежали на песке Южной Бретани. Наташа вертелась и злилась, то песок к ней прилипал, то солнце вело себя не так, как следовало. Погода в Бретани переменчива, солнце довольно быстро исчезло за тучами. Появился Жоэль и предложил совершить прогулку в Понт-Авен за рыбой. Я охотно встал и отправился с Жоэлем. Наташа Медведева приглашённая с нами, просьбу отклонила. Жоэль был откровенно рад и довольно пыхтел впереди в своих шортах, раздвигая мокрые ковыли - Наташка была откровенно too much для его темперамента, в ней было слишком много отрицательной энергии. Когда он говорил "Наташа", делая ударение на последнем слоге, на губах его появлялась мистическая улыбка. Вообще он явно мирился с Наташей только из-за меня. Мой первый роман он считал гениальным, а у гениев, очевидно, думал он, вздыхая, бывают свои причуды, и, увы, отрицательные тоже.
В Понт-Авене Жоэль показал мне забор, ворота, и калитку, те самые что фигурируют на картине Гогена "Добрый вечер, г-н Гоген": там изображён силуэтом сам художник в шляпе и плаще, стоящий у этих ворот. Подразумевается, что он вернулся из дальнего странствия. Забор был розовый, отштукатуренный. Мы купили отличную рыбу и сквозь мокрые ковыли, при срывающемся ветре, вернулись. Я предвкушал жареную рыбу, вонюче пахнущие куски, рыбачье варварство, но увы сыроежка вместе с Жанн тщательно ободрали, обрубили и обрезали рыбу, лишили её костей и смешав с овощами подали нам некое пареное несолёное пюре. Наташа тоже принимала участие в порче продукта. Она была злая - презлая. Позднее она написала об этой поездке рассказ, где признаётся, что ей хотелось лежать со мной, а я видители путешествовал под дождём в Понт-Авен. На самом деле, если ты едешь в Понт-Авен с Жанн, Прюн (Сливой), сыроежкой, Жоэлем и детьми сыроежки, то ты не ожидаешь, не можешь ожидать, что вы там будете совершать революцию или захватывать мэрию. Лежать - мы лежали, вдвоём, в Париже. Уже через несколько лет я стал ездить на бэтээрах и военных машинах с пацанами, увешанными оружием. И там уже не было Жанн, Прюн и благодушного Жоэля, считавшегося испорченным режиссёром. "Галеты Понт-Авена", кстати, хороший фильм о коммивояжёре и Жанн. Приехав в Понт-Авен мужик воображает себя художником , покупает берет, спит с Жанн ( она расхаживает в короткой ночной рубашке как девочка). "Галеты Понт-Авена" - человечный фильм, там всё в порядке.
Если глядеть от нашего рыбачьего домика - Атлантика просвечивала в прорехи сквозь рахитичную зелень своим лазуритом. По правде говоря, место было слегка подгажено. Там, конечно, не было устричных отмелей, - подгажено было бензиновыми пятнами на траве от автомобилей, сорными травами, я позднее видел более впечатляющую Южную Бретань вблизи деревушки Эдерн - куда я приехал погостить к владельцу "L'Idiot International", моему патрону, аристократу Jean-Edern Hallier(у). Там была классическая Бретань, скалистая, с аскетичными крестами и надгробьями, с дикими тучами чаек над траулерами возвращавшимися с лова, с жёлтым тёплым солнцем всмятку, среди белых туч.
Жоэль так и не сделал фильма по моему роману, хотя на протяжении нескольких лет, трёх как минимум, в издательство "Рамзей" капали деньги от нескольких "сосьете" с экзотическими названиями вроде "Чёрного кота", - это были сменяющиеся продюсеры Жоэля. Часть денег доставалась мне. Я знаю, что Жоэль хотел сделать из моей жестокой Нью-Йоркской книги добротную лирику. Но судьба решила иначе, продюсеры входя в игру, выходили из неё. Продюсеры перебывали у Жоэля всякие, и немецкие, и родные французские, и американские. Последний раз я виделся с Жоэлем в январе 1992 года. Я уезжал в Россию, где предвиделись тогда большие волнения и демонстрации. И он очень хотел поехать вместе со мной в составе группы документалистов. Собственно ему нужен был только оператор. Помню, мы ходили с ним в некое кино "сосьете" на rue Petite Musce - улица маленького Муска. Там были живые пальмы, масса стильных девушек, и полное отсутствие энергии. Когда 23 февраля на Тверской схлёстывались милиция и оппозиция, мне тогда сломали ребро и разбили голову, я примеривал какие крутые кадры мог бы снимать маленький Жоэль и его оператор. А так я лишь запечатлел баталию в моей книге "Убийство Часового". Глава называется "Битва на Тверской". Французы, немцы, американцы давно не энергичны. Я убеждался в этом не раз. Жизнь ушла из них. Будущее за какими-нибудь талибами, за турками, стоит лишь посмотреть как они пиздятся, за курдами, за всей этой неприятной и непонятной европейцам дикой толпой подозрительных личностей, Европа сдохла, она устала и изменилась, потому все эти изящные девочки на Rue Petite Musce, зря вращают глазами. Чтоб им чечен в трусы залез и научил бы их, чтоб подпрыгнули резво. Печальный Жоэль печально остался в Париже тогда в 1992.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Жоэль прочёл мой первый роман и в 1985 году заключил с издательством "Рамзэй" договор о том, что его кинопроизводящая фирма берёт книгу на option, то есть будет выплачивать небольшие деньги, если не ошибаюсь, речь шла о пяти тысячах франках в год, а может пятнадцати - на два года, с тем чтобы по истечении этого срока приступить к созданию фильма по моей книге. Для женской роли Жоэль хотел использовать актрису Фанни Ардан, а для мужской - меня... Я смотрел на Жоэля как на опасного фантазёра, но встречался с ним время от времени, даже познакомился с Фанни Ардан. Фанни показалась мне совершенно не соответствующей роли скелетика Елены, которую ей предстояло играть. Была монументальной брюнеткой, классицична и старомодна. Результатом киногрёз Жоэля Серия стала неожиданно ревность Наташи Медведевой к Фанни Ардан, и даже несколько скандалов. Один случился на Новый год, то ли с 1985 на 1986, то ли с 1986 на 1987, мы праздновали его у Жоэля, и присутствовали все персонажи интриги: я, Фанни, хитрый маленький Жоэль, Жанна плюс многие французские актрисы, актёры и пьяная Наташа в чернобурке.
Как бы там ни было, мы лежали на песке Южной Бретани. Наташа вертелась и злилась, то песок к ней прилипал, то солнце вело себя не так, как следовало. Погода в Бретани переменчива, солнце довольно быстро исчезло за тучами. Появился Жоэль и предложил совершить прогулку в Понт-Авен за рыбой. Я охотно встал и отправился с Жоэлем. Наташа Медведева приглашённая с нами, просьбу отклонила. Жоэль был откровенно рад и довольно пыхтел впереди в своих шортах, раздвигая мокрые ковыли - Наташка была откровенно too much для его темперамента, в ней было слишком много отрицательной энергии. Когда он говорил "Наташа", делая ударение на последнем слоге, на губах его появлялась мистическая улыбка. Вообще он явно мирился с Наташей только из-за меня. Мой первый роман он считал гениальным, а у гениев, очевидно, думал он, вздыхая, бывают свои причуды, и, увы, отрицательные тоже.
В Понт-Авене Жоэль показал мне забор, ворота, и калитку, те самые что фигурируют на картине Гогена "Добрый вечер, г-н Гоген": там изображён силуэтом сам художник в шляпе и плаще, стоящий у этих ворот. Подразумевается, что он вернулся из дальнего странствия. Забор был розовый, отштукатуренный. Мы купили отличную рыбу и сквозь мокрые ковыли, при срывающемся ветре, вернулись. Я предвкушал жареную рыбу, вонюче пахнущие куски, рыбачье варварство, но увы сыроежка вместе с Жанн тщательно ободрали, обрубили и обрезали рыбу, лишили её костей и смешав с овощами подали нам некое пареное несолёное пюре. Наташа тоже принимала участие в порче продукта. Она была злая - презлая. Позднее она написала об этой поездке рассказ, где признаётся, что ей хотелось лежать со мной, а я видители путешествовал под дождём в Понт-Авен. На самом деле, если ты едешь в Понт-Авен с Жанн, Прюн (Сливой), сыроежкой, Жоэлем и детьми сыроежки, то ты не ожидаешь, не можешь ожидать, что вы там будете совершать революцию или захватывать мэрию. Лежать - мы лежали, вдвоём, в Париже. Уже через несколько лет я стал ездить на бэтээрах и военных машинах с пацанами, увешанными оружием. И там уже не было Жанн, Прюн и благодушного Жоэля, считавшегося испорченным режиссёром. "Галеты Понт-Авена", кстати, хороший фильм о коммивояжёре и Жанн. Приехав в Понт-Авен мужик воображает себя художником , покупает берет, спит с Жанн ( она расхаживает в короткой ночной рубашке как девочка). "Галеты Понт-Авена" - человечный фильм, там всё в порядке.
Если глядеть от нашего рыбачьего домика - Атлантика просвечивала в прорехи сквозь рахитичную зелень своим лазуритом. По правде говоря, место было слегка подгажено. Там, конечно, не было устричных отмелей, - подгажено было бензиновыми пятнами на траве от автомобилей, сорными травами, я позднее видел более впечатляющую Южную Бретань вблизи деревушки Эдерн - куда я приехал погостить к владельцу "L'Idiot International", моему патрону, аристократу Jean-Edern Hallier(у). Там была классическая Бретань, скалистая, с аскетичными крестами и надгробьями, с дикими тучами чаек над траулерами возвращавшимися с лова, с жёлтым тёплым солнцем всмятку, среди белых туч.
Жоэль так и не сделал фильма по моему роману, хотя на протяжении нескольких лет, трёх как минимум, в издательство "Рамзей" капали деньги от нескольких "сосьете" с экзотическими названиями вроде "Чёрного кота", - это были сменяющиеся продюсеры Жоэля. Часть денег доставалась мне. Я знаю, что Жоэль хотел сделать из моей жестокой Нью-Йоркской книги добротную лирику. Но судьба решила иначе, продюсеры входя в игру, выходили из неё. Продюсеры перебывали у Жоэля всякие, и немецкие, и родные французские, и американские. Последний раз я виделся с Жоэлем в январе 1992 года. Я уезжал в Россию, где предвиделись тогда большие волнения и демонстрации. И он очень хотел поехать вместе со мной в составе группы документалистов. Собственно ему нужен был только оператор. Помню, мы ходили с ним в некое кино "сосьете" на rue Petite Musce - улица маленького Муска. Там были живые пальмы, масса стильных девушек, и полное отсутствие энергии. Когда 23 февраля на Тверской схлёстывались милиция и оппозиция, мне тогда сломали ребро и разбили голову, я примеривал какие крутые кадры мог бы снимать маленький Жоэль и его оператор. А так я лишь запечатлел баталию в моей книге "Убийство Часового". Глава называется "Битва на Тверской". Французы, немцы, американцы давно не энергичны. Я убеждался в этом не раз. Жизнь ушла из них. Будущее за какими-нибудь талибами, за турками, стоит лишь посмотреть как они пиздятся, за курдами, за всей этой неприятной и непонятной европейцам дикой толпой подозрительных личностей, Европа сдохла, она устала и изменилась, потому все эти изящные девочки на Rue Petite Musce, зря вращают глазами. Чтоб им чечен в трусы залез и научил бы их, чтоб подпрыгнули резво. Печальный Жоэль печально остался в Париже тогда в 1992.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53