- Он пустил колечко из дыма, довольно ухмыльнулся, но повторная попытка не удалась. - Через день-два стены могут рухнуть, но вопрос в том, осмелятся ли они ждать эти день-два? Не говоря про неизбежные еще, положим, два дня уличных боев, чтобы окончательно считать город взятым.
Чуточку повременив, Аврелиан вопросительно приподнял седые брови.
- Ну и как? Осмелятся они?
Даффи расхохотался:
- Мне откуда знать?
- А сам бы ты осмелился на месте султана?
- Давай прикинем… Нет, вряд ли. Янычары, думается, уже на грани мятежа. Им не терпится пуститься в обратный путь в Константинополь - ведь на это уйдет несколько месяцев, а они и так сидят здесь слишком долго, чтобы успеть вернуться до зимы. Реши Сулейман ждать, к примеру, еще неделю, нужную для взятия Вены, ему почти наверняка придется зимовать прямо здесь и уйти только весной - времени будет достаточно, чтобы даже медлительному Карлу что-то предпринять. - Он пожал плечами. - Понятно, мы только гадаем. Он может думать, что сумеет справиться с янычарами и удержать город до весны, даже с рухнувшими стенами. Кто его знает! Но, по-моему, он показал себя никудышным стратегом, раз столько времени здесь толчется.
Аврелиан кивнул.
- Полагаю, с военной точки зрения ты прав.
Ирландец саркастически усмехнулся:
- Ага. А с духовной, стало быть, нет?
- Не забывай, что в конечном счете все решает Ибрагим, а у того главная цель - уничтожить пиво. Когда это поставлено на карту, ему уже неважно, возьмет ли Сулейман Вену, или помрут ли все янычары на пути домой, или не сгноит ли их Карл за зиму в этом городе. Если пивоварня сгинет до тридцать первого этого месяца, когда мы надеемся разлить черное и дать его Королю-Рыбаку, то он исполнит свое предназначение - и никакая цена не станет чрезмерной.
Выпустив струю дыма, ирландец поднялся.
- Значит, остается уповать на тягу янычар к родному очагу.
- Скажи, есть какой-нибудь прок в обороне от викингов Буге?
- Да никакого. Фон Зальм говорит, они не годятся для организованных действий. Может, от них и будет прок, когда дело дойдет до уличных боев, но пока они просто маются без дела в пристройке к северным казармам. С тем же успехом они могли бы оставаться здесь.
- Не могли бы. Один из них якобы поколотил и спустил с лестницы Вернера, и тот настоял, чтобы их выставили. Буге все отрицал, но Вернер был непреклонен. Бедолага до сих пор хромает. - Аврелиан стряхнул пепел с головы змейки. - Знаешь, меня все еще не оставляет предчувствие, что им предстоит сыграть некую важную роль. Их послали сюда очень уж… неспроста…
- Это только кучка стариков.
- Да. Но это война стариков. Я знаю, Сулейману всего тридцать четыре, а Карлу нет еще и тридцати, но стара сама борьба, стары истинные владыки, а я, быть может, самый старый из всех.
Не найдя, что ответить, Даффи повернулся, чтобы уйти.
- Сегодня вечером не заглянешь ко мне выпить?
- Нет, - сказал ирландец, припомнив, что предшествовало его уходу пять месяцев назад. Затем ему вспомнился вчерашний эпизод с игрой на арфе, и он обреченно пожал плечами. - А ладно, мне все равно не нужно возвращаться в казармы завтра до полудня. Во сколько?
- В девять?
- Годится.
Даффи вышел из часовни и направился назад в трапезную. Трактир Циммермана был чересчур удален к западу и северу, чтобы сейчас привлекать много солдат, так что столы были заняты в основном изможденными горожанами. Прислугой была новая девушка, и Даффи помахал ей.
- Миску того, что есть у Анны в котелке, - заказал он, - и кувшин Вернерова бургундского - а к черту, забудь про вино, пусть будет кувшин пива. - Заговорив про Вернера, он вспомнил, что намеревался замолвить Аврелиану словечко за Ипифанию. Ладно, придется это оставить на вечер. - Скажи, Блуто еще сюда заходит?
- Кто, сударь?
- Тот, кто распоряжается пушками. Горбун.
- Что-то не припомню. - Служанка вежливо улыбнулась и перешла к другому столу.
В ожидании пива Даффи смирно сидел, смакуя странный пшеничный привкус, оставшийся во рту после змеи, потушенной перед входом в трапезную, и не обращая внимания на подозрительные взгляды горожан. Когда появилось пиво, он налил кружку и неспешно принялся его цедить. Через какое-то время он заметил Шраба, который помогал разносить по столам дымящиеся подносы.
- Эй, Шраб! - позвал он. - Подойди на минутку.
- Да, господин Даффи, - отозвался помощник конюха, когда поставил поднос и подошел к столу.
- Ты относишь еду старому Фойгелю? Отцу Ипифании?
- Носил несколько дней, только он меня пугает. Все называет меня чужими именами и требует выпивки.
- Так ты взял и перестал? Господи…
- Нет-нет! - поспешно добавил мальчик. - Я поручил это Марко. Он не боится спятивших стариков.
- Марко? Не тот ли, что в красных башмаках?
- Да, сударь, - подтвердил Шраб, явно потрясенный догадкой ирландца о красных башмаках.
- Ладно, все в порядке. Ступай.
Не иначе как в извинение за недавнюю резкость Анна отправила Даффи с новой девушкой основательную миску жаркого, и он решительно приступил к трапезе, сопровождаемой щедрым возлиянием прохладного “Херцвестенского”. Наконец он положил ложку и не без усилия встал из-за стола. Оглядевшись, понял, что в толпе испуганно прячущих глаза посетителей нет ни одного знакомого, с кем бы попрощаться, так что, пошатываясь, он просто вышел на улицу. С трудом шагающему ирландцу свет снаружи показался слишком уж ярким, хотя серые облака закрывали небо и рассеивали солнечные лучи, а бриз - слишком холодным, равно как крики оборванных ребятишек - слишком громкими.
“Сколько часов удалось тебе проспать прошлой ночью, Дафф? - спросил он себя. - Не знаю, но явно недостаточно ни для усталого немолодого солдата, ни для старого короля”.
Он тяжело вздохнул и, вместо того чтобы направиться в сторону Ротентурмштрассе, завернул направо за угол трактира. Скоро он оказался перед конюшнями и там, прислонившись к столбу для сушки белья, огляделся.
“Вижу, Вернер так и не удосужился перекрыть крышу после взрыва петарды, - отметил он. - Интересно, продолжает ли он винить в этом меня? Скорее всего, да. Хорошо, хоть кто-то заделал пролом в изгороди от пущенного Заполи проклятого железного ядра в сорок фунтов, что потом попало в стойла, где помещались скандинавы”.
Он прошел через двор к конюшням, где у задней стены обнаружилось несколько забытых соломенных тюфяков. Почти автоматически он повалился на первый, закрыл глаза и уже скоро спал. Ясно, как обычно бывает в послеполуденном сне, он увидел себя сидящим за столом напротив Ипифании. Ее волосы еще почти не были тронуты сединой, а выражение лица и жесты не утеряли юной беспечности. Хотя он и не слышал своих слов - фактически говорить он мог, только когда не прислушивался к себе, - он знал, что о чем-то очень серьезно ее просит, вернее, пытается что-то ей объяснить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
Чуточку повременив, Аврелиан вопросительно приподнял седые брови.
- Ну и как? Осмелятся они?
Даффи расхохотался:
- Мне откуда знать?
- А сам бы ты осмелился на месте султана?
- Давай прикинем… Нет, вряд ли. Янычары, думается, уже на грани мятежа. Им не терпится пуститься в обратный путь в Константинополь - ведь на это уйдет несколько месяцев, а они и так сидят здесь слишком долго, чтобы успеть вернуться до зимы. Реши Сулейман ждать, к примеру, еще неделю, нужную для взятия Вены, ему почти наверняка придется зимовать прямо здесь и уйти только весной - времени будет достаточно, чтобы даже медлительному Карлу что-то предпринять. - Он пожал плечами. - Понятно, мы только гадаем. Он может думать, что сумеет справиться с янычарами и удержать город до весны, даже с рухнувшими стенами. Кто его знает! Но, по-моему, он показал себя никудышным стратегом, раз столько времени здесь толчется.
Аврелиан кивнул.
- Полагаю, с военной точки зрения ты прав.
Ирландец саркастически усмехнулся:
- Ага. А с духовной, стало быть, нет?
- Не забывай, что в конечном счете все решает Ибрагим, а у того главная цель - уничтожить пиво. Когда это поставлено на карту, ему уже неважно, возьмет ли Сулейман Вену, или помрут ли все янычары на пути домой, или не сгноит ли их Карл за зиму в этом городе. Если пивоварня сгинет до тридцать первого этого месяца, когда мы надеемся разлить черное и дать его Королю-Рыбаку, то он исполнит свое предназначение - и никакая цена не станет чрезмерной.
Выпустив струю дыма, ирландец поднялся.
- Значит, остается уповать на тягу янычар к родному очагу.
- Скажи, есть какой-нибудь прок в обороне от викингов Буге?
- Да никакого. Фон Зальм говорит, они не годятся для организованных действий. Может, от них и будет прок, когда дело дойдет до уличных боев, но пока они просто маются без дела в пристройке к северным казармам. С тем же успехом они могли бы оставаться здесь.
- Не могли бы. Один из них якобы поколотил и спустил с лестницы Вернера, и тот настоял, чтобы их выставили. Буге все отрицал, но Вернер был непреклонен. Бедолага до сих пор хромает. - Аврелиан стряхнул пепел с головы змейки. - Знаешь, меня все еще не оставляет предчувствие, что им предстоит сыграть некую важную роль. Их послали сюда очень уж… неспроста…
- Это только кучка стариков.
- Да. Но это война стариков. Я знаю, Сулейману всего тридцать четыре, а Карлу нет еще и тридцати, но стара сама борьба, стары истинные владыки, а я, быть может, самый старый из всех.
Не найдя, что ответить, Даффи повернулся, чтобы уйти.
- Сегодня вечером не заглянешь ко мне выпить?
- Нет, - сказал ирландец, припомнив, что предшествовало его уходу пять месяцев назад. Затем ему вспомнился вчерашний эпизод с игрой на арфе, и он обреченно пожал плечами. - А ладно, мне все равно не нужно возвращаться в казармы завтра до полудня. Во сколько?
- В девять?
- Годится.
Даффи вышел из часовни и направился назад в трапезную. Трактир Циммермана был чересчур удален к западу и северу, чтобы сейчас привлекать много солдат, так что столы были заняты в основном изможденными горожанами. Прислугой была новая девушка, и Даффи помахал ей.
- Миску того, что есть у Анны в котелке, - заказал он, - и кувшин Вернерова бургундского - а к черту, забудь про вино, пусть будет кувшин пива. - Заговорив про Вернера, он вспомнил, что намеревался замолвить Аврелиану словечко за Ипифанию. Ладно, придется это оставить на вечер. - Скажи, Блуто еще сюда заходит?
- Кто, сударь?
- Тот, кто распоряжается пушками. Горбун.
- Что-то не припомню. - Служанка вежливо улыбнулась и перешла к другому столу.
В ожидании пива Даффи смирно сидел, смакуя странный пшеничный привкус, оставшийся во рту после змеи, потушенной перед входом в трапезную, и не обращая внимания на подозрительные взгляды горожан. Когда появилось пиво, он налил кружку и неспешно принялся его цедить. Через какое-то время он заметил Шраба, который помогал разносить по столам дымящиеся подносы.
- Эй, Шраб! - позвал он. - Подойди на минутку.
- Да, господин Даффи, - отозвался помощник конюха, когда поставил поднос и подошел к столу.
- Ты относишь еду старому Фойгелю? Отцу Ипифании?
- Носил несколько дней, только он меня пугает. Все называет меня чужими именами и требует выпивки.
- Так ты взял и перестал? Господи…
- Нет-нет! - поспешно добавил мальчик. - Я поручил это Марко. Он не боится спятивших стариков.
- Марко? Не тот ли, что в красных башмаках?
- Да, сударь, - подтвердил Шраб, явно потрясенный догадкой ирландца о красных башмаках.
- Ладно, все в порядке. Ступай.
Не иначе как в извинение за недавнюю резкость Анна отправила Даффи с новой девушкой основательную миску жаркого, и он решительно приступил к трапезе, сопровождаемой щедрым возлиянием прохладного “Херцвестенского”. Наконец он положил ложку и не без усилия встал из-за стола. Оглядевшись, понял, что в толпе испуганно прячущих глаза посетителей нет ни одного знакомого, с кем бы попрощаться, так что, пошатываясь, он просто вышел на улицу. С трудом шагающему ирландцу свет снаружи показался слишком уж ярким, хотя серые облака закрывали небо и рассеивали солнечные лучи, а бриз - слишком холодным, равно как крики оборванных ребятишек - слишком громкими.
“Сколько часов удалось тебе проспать прошлой ночью, Дафф? - спросил он себя. - Не знаю, но явно недостаточно ни для усталого немолодого солдата, ни для старого короля”.
Он тяжело вздохнул и, вместо того чтобы направиться в сторону Ротентурмштрассе, завернул направо за угол трактира. Скоро он оказался перед конюшнями и там, прислонившись к столбу для сушки белья, огляделся.
“Вижу, Вернер так и не удосужился перекрыть крышу после взрыва петарды, - отметил он. - Интересно, продолжает ли он винить в этом меня? Скорее всего, да. Хорошо, хоть кто-то заделал пролом в изгороди от пущенного Заполи проклятого железного ядра в сорок фунтов, что потом попало в стойла, где помещались скандинавы”.
Он прошел через двор к конюшням, где у задней стены обнаружилось несколько забытых соломенных тюфяков. Почти автоматически он повалился на первый, закрыл глаза и уже скоро спал. Ясно, как обычно бывает в послеполуденном сне, он увидел себя сидящим за столом напротив Ипифании. Ее волосы еще почти не были тронуты сединой, а выражение лица и жесты не утеряли юной беспечности. Хотя он и не слышал своих слов - фактически говорить он мог, только когда не прислушивался к себе, - он знал, что о чем-то очень серьезно ее просит, вернее, пытается что-то ей объяснить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87