Кулеврину закрепили в нужном положении на полуразрушенной стене, и два человека склонились над замком, пытаясь поджечь заряд. Клинок со звоном отскочил от каски, которую Даффи перед тем успел снять с головы убитого солдата. Она была ему чуть великовата, поэтому съехала от удара на один глаз, а второй оказался закрытым нижней пластиной для защиты подбородка. С воплем, в котором ярость смешалась со страхом, ослепленный ирландец по-бычьи наклонил голову и ринулся на противника, выставив оба своих клинка. Скользнувшее лезвие скимитары распороло ему скулу, но его собственные меч и кинжал вонзились врагу в живот, и вслед за телом турка Даффи упал на колени, окончательно потеряв шлем. На мгновение водоворот битвы оставил его в одиночестве среди усеявших землю мертвых тел, и он, отдуваясь, простоял какое-то время на коленях, прежде чем вытащить оружие из трупа янычара и вновь кинуться в битву.
В этот самый момент выпалила кулеврина, хлестнув градом из тридцати фунтов железных обрезков прямо в гущу турецких солдат, и, сорванная силой отката с нового крепления, кувыркаясь, отлетела к стене, убив трех канониров. Словно единый слаженный организм, турецкие силы отхлынули, а защитники Вены разом устремились вперед, чтобы вернуть отвоеванную землю до последнего дюйма. Люди по-прежнему гибли дюжинами каждую минуту, пронзенные, разрубленные и раздавленные, но вражеский натиск в восточном направлении уже захлебнулся и начал понемногу спадать. Европейские войска продолжали напирать, выдавливая врага обратно в пролом. Наконец янычары отступили, почти половину своего войска оставив неподвижно лежать на грудах битого камня. Под дождем белые халаты становились серыми.
По ходу битвы Даффи случилось оказаться рядом с наемниками Эйлифа, там он дальше и оставался. Когда вслед за отступлением турок группы защитников казались разбросанными по свежему каменному откосу на манер прибитого волнами топляка, ирландца и Эйлифа разделяла всего дюжина футов. Эйлиф наклонился вперед, стиснув руками колени, прерывисто дыша открытым ртом, тогда как Даффи уселся на гладкую блестящую поверхность расколотого каменного блока. В холодном воздухе стоял едкий запах только что разбитого гранита. Через некоторое время Эйлиф выпрямился и снял шлем, предоставив дождю возможность промыть слипшиеся от пота волосы.
- Оно могло повернуться… в любую сторону, - с трудом проговорил он. - Эдакая мясорубка… не по мне. Не владеешь ситуацией. Вряд ли кто переживет… много таких стычек.
- Сказано со знанием дела, - отметил Даффи, на полуслове скривившись от резкой боли в скуле. Он неуверенно ощупал рану: холодный дождь, похоже, почти остановил кровь, но через широко раскрытые края раны свежий воздух проникал туда, где ощущать его было непривычно.
- Черт побери, приятель! - воскликнул Эйлиф, заметив порез. - Так они сумели тебя угостить? Вон и зубы видны. Как только построимся и отойдем, я тебя заштопаю, хорошо?
Даффи удалось разжать сомкнутые на рукояти меча пальцы, и выпущенное оружие лязгнуло по камню.
- Ты заштопаешь? Ну уж дудки. - Затем он огляделся и впервые осознал потери в рядах защитников Вены. Обрубленные культи, которые предстояло прижечь и залить смолой, раздробленные конечности, которые, если не удастся наложить лубок, придется удалять, глубокие раны, откуда ручьем текла кровь, - в общем, костоправам на ближайшие несколько часов будет довольно работы и без того, чтобы заниматься такой малостью, как зашивать его скулу.
- Половине моих ребят предстоит помучиться, - мягко заметил Эйлиф.
- Разумеется, - ответил Даффи, стараясь говорить правой стороной рта. - Просто я не слишком доверяю твоему умению зашивать раны. Слушай, полагаю, Аврелиан поднаторел в искусстве лекаря. Что ты скажешь, если я добреду до Циммермана и попрошу его заняться моей раной?
Эйлиф с сомнением оглядел его, затем ухмыльнулся.
- Почему бы и нет? Я, пожалуй, еще пришью тебе язык к щеке. И, видит бог, так тебя оставлять негоже - половина выпитого пива будет выливаться наружу. К тому же часок-другой сна под крышей тебе не повредят. - Он махнул рукой. - Их проклятый заряд разрушил наши казармы. Хорошо, что внутри мало кто был. Но к полуночи ты должен вернуться, ясно? Здесь предстоит нести неусыпный дозор, так что моя часть будет стоять до того времени.
- Буду, не сомневайся, - пообещал Даффи. Он встал на еще дрожащих ногах, вложил в ножны меч и, осторожно ступая, зашагал по мокрым камням.
К тому времени, когда он доковылял до трактира Циммермана - одному богу известно, где к тому времени оказалась его кобыла, - дождь прекратился, и его рана опять стала кровоточить. Так что, в конечном счете, довольно отталкивающая фигура открыла входную дверь трактира и прошла в трапезную. Там ожидала большая безмолвная толпа, испуганно глядящая на него.
Навстречу поднялся чернокожий в бурнусе:
- Какие новости?
Даффи не был расположен к пространной беседе.
- В одном месте стена рухнула, - хрипло ответил он. - Все висело на волоске, но турки отступили. Большие потери с обеих сторон.
Вопрошавший значительно оглядел собравшихся и вышел в сопровождении еще нескольких человек. Ирландец оставил их уход без внимания, блуждая все еще затуманенным взглядом по комнате, пока не увидел Анну.
- Анна! - прокаркал он. - Где Аврелиан?
- В часовне, - откликнулась она, торопясь к нему. - Давай, обопрись на меня, и…
- Я могу идти сам.
С трудом волоча ноги, ирландец преодолел длинный темный коридор и, не останавливаясь, ввалился в высокие двери, споткнувшись и опрокинув с полдюжины метел. В часовне Аврелиану противостояли все те же семеро, что и днем раньше, но теперь у каждого был обнаженный меч. Карлик обернулся на шум.
- А, древнеирландский победоносец! Вон отсюда, фигляр!
Он повернулся к Аврелиану, выставив короткий клинок.
- Слышал, что сказал Оркхан? - спросил он, указывая на чернокожего. - Стена рухнула. До темноты они будут в городе. Веди нас к бочке - или умри.
Гнев исказил лицо Аврелиана, он занес руку, точно собираясь бросить в наглеца невидимое копье.
- Скажи спасибо, жаба, что я слишком занят тем, чтобы покарать осмелившихся на приступ. Теперь уносите ноги, пока не поздно.
Карлик ухмыльнулся.
- Давай. Испепели меня. Все мы знаем, что ты не можешь. - Он легонько пихнул старого чародея в живот.
Неподвижный, пропитанный ладаном воздух часовни был разорван диким воплем, когда ирландец выпрыгнул на середину и стремительным выпадом рассек горло карлика острием меча. Мгновенно развернувшись, он до кости разрубил руку чернокожего Оркхана. Краснокожий занес свой меч, чтобы обрушить его на Даффи, но ирландец уклонился от неуклюжего удара и ответил выпадом в живот. Затем развернулся к оставшимся четверым, но один из них крикнул:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87