..»
Дальше Залина не могла читать спокойно. Она налила в стакан воды и, стуча об край зубами, сделала несколько глотков.
Чушь! Бред!
«О-о-о, милая! Тебе ли говорить об этом? Особенно после того, что произошло три года назад?»
Она поставила стакан на стол и попыталась взять себя в руки.
Она всегда подозревала, что должен быть какой-то запасной вариант. Ну не могло это закончиться так просто. Никак не могло.
И, похоже, вот он, этот самый запасной вариант.
«Далее, со слов лейтенанта Голубева, у него наступил провал в памяти. То же самое отмечают и другие находившиеся в помещении сотрудники: сержант Куликов, прапорщик Кубрак и лейтенант Цепаев, а также задержанный по обвинению в хулиганстве и находившийся в изоляторе временного содержания Лошаков А. В. причинивший легкие телесные повреждения своему соседу Цыбизову Д. А. и испачкавший фекальными массами входную дверь его квартиры...»
О, господи, только этого не хватало! Ну к чему эти дурацкие подробности? Где же по существу? Вот.
«Старший лейтенант Голубев показал, что когда он пришел в себя, свет в помещении не горел. Ни один электрический прибор не работал. Он подошел к электрощиту и включил рубильники. Оружейная комната оказалась закрытой, ни одна единица боевого оружия не пропала».
Это, конечно, важно. Но Залину интересовало другое. Вот оно – то, что случилось потом.
«После того, как электрическое снабжение восстановилось, на экране компьютера возник текст. Тот же самый текст оказался напечатанным на пришедшем факсе. На следующий день в комнате следователя на втором этаже здания тот же самый текст был обнаружен на листе бумаги, заправленном в электрическую пишущую машинку марки „Оливетти-510“. Начальник отделения милиции майор Берглезов обнаружил этот текст в своем компьютере. Все прочие электронные данные, хранившиеся в компьютерах отделения, пропали».
Этот текст. Знакомый текст. Короткий и доходчивый.
«На экране всех мониторов крупными буквами светилось: „СДОХНИ, ТВАРЬ!“
Залина машинально прочла конец сообщения.
«Комплекс мер, принятых для задержания гражданки Дроздовой М. М. результата не дал».
И тогда Залина подумала, что все только начинается...
Каждое воскресенье у ограды Парка культуры и отдыха имени Горького можно наблюдать странную картину.
Напротив аттракциона «Американские горки» стоят четыре человека и одна здоровенная собака. Овчарка. Наверное, они могли бы прийти без собаки и пройти на территорию, но они всегда приходят с собакой и потому смотрят из-за забора.
Они стоят и смотрят на пролетающие вагончики и кричат при этом, громко, все вместе, а пес начинает лаять – гулким басом.
Так они стоят час, а потом поднимаются на Крымский мост и идут в сторону Садового кольца. Идут странно, взявшись за руки.
Прохожие, глядя на них, поначалу отводят глаза – им кажется неловким глазеть на эту странную компанию.
Мужчина, худой, бледный и с трясущимися руками, выглядит глубоким стариком. У него густые волосы, но совершенно седые.
Его держит за руку высокий толстый юноша (у таких людей возраст определить непросто) с лицом круглым, как луна, с торчащими ушами и сломанным, глядящим набок, носом.
За ним следом идет серьезный мальчик лет пятнадцати, с волосами, торчащими во все стороны, как у Эйнштейна. Или – Бетховена. Да он и похож на безумного гения: палец заложен в какую-нибудь толстую книжку, губы шепчут то ли мудреные формулы, то ли слова, которые найдешь не в каждом словаре или энциклопедии.
Женщина держит в руке поводок. Она не идет, а будто летит, едва касаясь асфальта. У нее роскошные каштановые волосы, в которых, впрочем, тоже пробивается седина.
Сначала прохожие отводят глаза, потому что им становится неловко, по молчаливому соглашению, принятому в цивилизованном обществе, не следует пристально смотреть на... таких людей. Немножко не таких, как все... А их тут – целых трое. И даже если списать со счетов мальчика с торчащими волосами, отнеся его к разряду безобидных чудаков... то все равно останется двое – трясущийся, как от паркинсонизма, старик-мужчина и юноша, по виду – типичный даун.
Но потом, все же присмотревшись, прохожие понимают, что никто из них не чувствует себя ущербным и нисколько не смущается своим видом.
И тогда людям снова становится неловко – оттого, что им показалось поначалу, будто на эту компанию лучше не смотреть, это как-то неудобно.
Они идут уверенно, и горделивость их не напоказ, а естественная, внутренняя, они довольны и счастливы – потому что они вместе.
И тогда люди начинают понимать, что эта четверка (точнее, пятерка) – не те, кого стоит жалеть. Их нечего жалеть.
Потому что у них...
У НИХ ВСЕ ХОРОШО.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149
Дальше Залина не могла читать спокойно. Она налила в стакан воды и, стуча об край зубами, сделала несколько глотков.
Чушь! Бред!
«О-о-о, милая! Тебе ли говорить об этом? Особенно после того, что произошло три года назад?»
Она поставила стакан на стол и попыталась взять себя в руки.
Она всегда подозревала, что должен быть какой-то запасной вариант. Ну не могло это закончиться так просто. Никак не могло.
И, похоже, вот он, этот самый запасной вариант.
«Далее, со слов лейтенанта Голубева, у него наступил провал в памяти. То же самое отмечают и другие находившиеся в помещении сотрудники: сержант Куликов, прапорщик Кубрак и лейтенант Цепаев, а также задержанный по обвинению в хулиганстве и находившийся в изоляторе временного содержания Лошаков А. В. причинивший легкие телесные повреждения своему соседу Цыбизову Д. А. и испачкавший фекальными массами входную дверь его квартиры...»
О, господи, только этого не хватало! Ну к чему эти дурацкие подробности? Где же по существу? Вот.
«Старший лейтенант Голубев показал, что когда он пришел в себя, свет в помещении не горел. Ни один электрический прибор не работал. Он подошел к электрощиту и включил рубильники. Оружейная комната оказалась закрытой, ни одна единица боевого оружия не пропала».
Это, конечно, важно. Но Залину интересовало другое. Вот оно – то, что случилось потом.
«После того, как электрическое снабжение восстановилось, на экране компьютера возник текст. Тот же самый текст оказался напечатанным на пришедшем факсе. На следующий день в комнате следователя на втором этаже здания тот же самый текст был обнаружен на листе бумаги, заправленном в электрическую пишущую машинку марки „Оливетти-510“. Начальник отделения милиции майор Берглезов обнаружил этот текст в своем компьютере. Все прочие электронные данные, хранившиеся в компьютерах отделения, пропали».
Этот текст. Знакомый текст. Короткий и доходчивый.
«На экране всех мониторов крупными буквами светилось: „СДОХНИ, ТВАРЬ!“
Залина машинально прочла конец сообщения.
«Комплекс мер, принятых для задержания гражданки Дроздовой М. М. результата не дал».
И тогда Залина подумала, что все только начинается...
Каждое воскресенье у ограды Парка культуры и отдыха имени Горького можно наблюдать странную картину.
Напротив аттракциона «Американские горки» стоят четыре человека и одна здоровенная собака. Овчарка. Наверное, они могли бы прийти без собаки и пройти на территорию, но они всегда приходят с собакой и потому смотрят из-за забора.
Они стоят и смотрят на пролетающие вагончики и кричат при этом, громко, все вместе, а пес начинает лаять – гулким басом.
Так они стоят час, а потом поднимаются на Крымский мост и идут в сторону Садового кольца. Идут странно, взявшись за руки.
Прохожие, глядя на них, поначалу отводят глаза – им кажется неловким глазеть на эту странную компанию.
Мужчина, худой, бледный и с трясущимися руками, выглядит глубоким стариком. У него густые волосы, но совершенно седые.
Его держит за руку высокий толстый юноша (у таких людей возраст определить непросто) с лицом круглым, как луна, с торчащими ушами и сломанным, глядящим набок, носом.
За ним следом идет серьезный мальчик лет пятнадцати, с волосами, торчащими во все стороны, как у Эйнштейна. Или – Бетховена. Да он и похож на безумного гения: палец заложен в какую-нибудь толстую книжку, губы шепчут то ли мудреные формулы, то ли слова, которые найдешь не в каждом словаре или энциклопедии.
Женщина держит в руке поводок. Она не идет, а будто летит, едва касаясь асфальта. У нее роскошные каштановые волосы, в которых, впрочем, тоже пробивается седина.
Сначала прохожие отводят глаза, потому что им становится неловко, по молчаливому соглашению, принятому в цивилизованном обществе, не следует пристально смотреть на... таких людей. Немножко не таких, как все... А их тут – целых трое. И даже если списать со счетов мальчика с торчащими волосами, отнеся его к разряду безобидных чудаков... то все равно останется двое – трясущийся, как от паркинсонизма, старик-мужчина и юноша, по виду – типичный даун.
Но потом, все же присмотревшись, прохожие понимают, что никто из них не чувствует себя ущербным и нисколько не смущается своим видом.
И тогда людям снова становится неловко – оттого, что им показалось поначалу, будто на эту компанию лучше не смотреть, это как-то неудобно.
Они идут уверенно, и горделивость их не напоказ, а естественная, внутренняя, они довольны и счастливы – потому что они вместе.
И тогда люди начинают понимать, что эта четверка (точнее, пятерка) – не те, кого стоит жалеть. Их нечего жалеть.
Потому что у них...
У НИХ ВСЕ ХОРОШО.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149