Вот потому эти голодранцы и отправились грабить Коу Хуна. Хорошо, что они встретились с нами. Мы можем отнять у них награбленное золото, серебро, одежды и украшения.
- Мы прожили у Коу Хуна целых полмесяца и принесли ему столько беспокойства, - сказал Танский монах. - Вовек не забуду его щедрые милости, которыми он осыпал нас. И вот поскольку мне нечем отблагодарить его, лучше всего доставить ему сейчас все похищенные у него богатства. Сами посудите, разве не зачтется это нам как благодеяние.
Сунь У-кун согласился с Танским монахом и тотчас же вместе с Чжу Ба-цзе и Ша-сэном отправился в горное ущелье. Там они забрали все похищенные богатства, часть упаковали, часть навьючили на коня, а золото и серебро велели Чжу Ба-цзе нести на коромысле. Ша-сэн понес поклажу. Сунь У-куну очень хотелось одним ударом своего посоха прикончить всех этих разбойников, но он побоялся навлечь гнев Танского наставника. Поэтому он лишь встряхнулся и вобрал в себя волоски. У разбойников сразу же освободились от пут руки и ноги. Они поползли в разные стороны, скрылись в густой траве, растущей по обеим сторонам дороги, а затем бросились бежать без оглядки.
Танский монах повернул обратно и пошел пешком с намерением возвратить Коу Хуну его богатства. На этот раз он уподобился ночному мотыльку, который летит на огонек, не зная, что его ждет гибель.
Вот как говорится об этом в стихах:
Чтоб за добро добром платили,
Бывает в жизни не всегда:
Обычно за добро и милость
Нас ждут обида и вражда.
И тот, кто тонущим на помощь
Бросается в пучину вод,
Скорее сам в воде погибнет,
Чем благодарность обретет.
Да, лучше трижды поразмысли,
Пока решенья не найдешь, -
Тогда тебя минует горе
И незаслуженная ложь.
И вот, когда Танский монах и его ученики, забрав все золото, серебро, наряды и украшения, пустились в обратный путь, они вдруг увидели толпу людей, вооруженных копьями и мечами.
- Братцы, взгляните, сколько людей с оружием приближается к нам! - воскликнул Танский монах в сильном испуге. - Что нам грозит?…
- Беда! Беда пришла! - вскричал Чжу Ба-цзе. - Разбойники, которых мы только что отпустили, наверное, пошли за подмогой и вот теперь вооружились и вновь пришли сюда, чтобы сразиться с нами.
- Брат! - возразил Ша-сэн. - Это не разбойники. Погляди как следует, - попросил он Сунь У-куна.
Сунь У-кун, наклонившись к Ша-сэну, прошептал:
- Злосчастная звезда не покидает нашего учителя! Это стражники, посланные на поимку разбойников.
Не успел он договорить, как стражники рассыпались в разные стороны, намереваясь окружить учителя и его учеников.
- Вот так монахи! Хороши, нечего сказать! Мало того, что ограбили дочиста, так еще продолжаете шататься здесь! - кричали воины.
Первым схватили и скрутили веревками Танского монаха. Затем связали Сунь У-куна, Чжу Ба-цзе и Ша-сэна. После этого продели ваги через веревки и понесли каждую вагу вдвоем. Погоняя коня перед собой, стражники забрали также коромысла с поклажей и направились в окружной город. Эти печальные события описаны в стихах:
Благочинного монаха
Охватили страх и дрожь,
Тщетно он в слезах пытался
Опровергнуть злую ложь.
Чжу Ба-цзе уныло хныкал
И невнятно бормотал -
На друзей своих сердился,
На судьбу свою роптал.
И Ша-сэн не меньше прочих
Был растерян, удручен,
Лишь пройдохе Сунь У-куну
Все казалось нипочем.
Он хихикал втихомолку:
Волшебство свое и прыть
Хитрецу хотелось, видно,
Поскорее проявить!
Пленники очень скоро были доставлены в город. Стражники направились прямо к правителю округа и доложили:
- Повелитель! Наши сыщики и стражники поймали разбойников и доставили сюда.
Правитель сразу же направился в зал суда, воссел на свое место, наградил за труды сыщиков и стражников, затем осмотрел награбленное имущество и призвал членов семьи Коу Хуна, чтобы возвратить его им. После этого он велел ввести в зал Танского монаха и его учеников.
- Как же так? - спросил он. - Рассказываете всем, что вы монахи, идете из далеких восточных земель в райскую обитель Будды, чтобы поклониться ему, а на деле, оказывается, вы простые грабители!
- О владыка! Дозволь мне сказать! - взмолился Танский монах. - Я бедный монах, а не грабитель! И это сущая правда. Разве осмелюсь я лгать? У меня есть подорожное свидетельство, в котором описано, кто я такой и куда направляюсь. Прожив в доме чиновника Коу Хуна полмесяца, я проникся к нему чувством глубокой признательности за гостеприимство, которое он оказал нам. По дороге мы встретили разбойников, ограбивших Коу Хуна, отняли у них награбленное и направились было обратно к Коу Хуну, чтобы вернуть ему похищенное и этим отблагодарить его за оказанную нам милость. Мы никак не предполагали, что твои стражники примут нас за разбойников и схватят нас, так как мы действительно не грабители. Умоляю тебя, владыка, вникнуть в это дело и разобрать его во всех подробностях!
- Негодяй! - воскликнул правитель округа. - Теперь, когда тебя схватили наши стражники, ты стал изворачиваться и говорить о воздаянии за милости. Почему же, встретив разбойников, ты не изловил их, не доставил сюда и не доложил обо всем властям? Как могли вы вчетвером справиться с ними? Вот, смотри, сын Коу Хуна по имени Коу Лян, подал жалобу, в которой прямо указывает на тебя, а ты еще смеешь отпираться?
От этих слов Танский наставник почувствовал себя так, словно плыл на горящем судне в открытом море. Душа у него едва не рассталась с телом.
- Сунь У-кун! - с отчаянием воскликнул он. - Что же ты не оправдываешься?
- Чего же оправдываться? Ведь есть вещественные улики, - сказал Сунь У-кун.
- Совершенно верно! - перебил его правитель округа. - Улики налицо, как же ты смеешь отпираться?
После этого он подозвал своих подручных:
- Принесите обручи для сжимания головы, наденьте их на голову этому плешивому разбойнику, а уж потом будем бить его!
Сунь У-кун пришел в замешательство и подумал: «Видимо, моему наставнику положено перенести и это испытание, но как облегчить его страдания?». Увидев, что служители привязали к обручу веревки и скоро начнут пытку, он воскликнул.
- О владыка! Не надо пока стягивать обручем голову этому монаху! Вчера ночью при ограблении Коу Хуна с факелом в руках был я, с кинжалом в руке тоже был я, я же грабил имущество, и я же убийца! Это я - главарь и бить надо только меня одного, остальные все ни при чем.
Правитель округа выслушал его и дал новое распоряжение.
- Сперва наденьте обруч на этого! - велел он.
Служители сразу же приступили к делу: они надели обруч на голову Сунь У-куну и стали туго стягивать его веревками. Веревки с резким звуком лопнули. Тогда они опять привязали веревки к концам обруча и снова стали стягивать его, но веревки опять лопнули.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156
- Мы прожили у Коу Хуна целых полмесяца и принесли ему столько беспокойства, - сказал Танский монах. - Вовек не забуду его щедрые милости, которыми он осыпал нас. И вот поскольку мне нечем отблагодарить его, лучше всего доставить ему сейчас все похищенные у него богатства. Сами посудите, разве не зачтется это нам как благодеяние.
Сунь У-кун согласился с Танским монахом и тотчас же вместе с Чжу Ба-цзе и Ша-сэном отправился в горное ущелье. Там они забрали все похищенные богатства, часть упаковали, часть навьючили на коня, а золото и серебро велели Чжу Ба-цзе нести на коромысле. Ша-сэн понес поклажу. Сунь У-куну очень хотелось одним ударом своего посоха прикончить всех этих разбойников, но он побоялся навлечь гнев Танского наставника. Поэтому он лишь встряхнулся и вобрал в себя волоски. У разбойников сразу же освободились от пут руки и ноги. Они поползли в разные стороны, скрылись в густой траве, растущей по обеим сторонам дороги, а затем бросились бежать без оглядки.
Танский монах повернул обратно и пошел пешком с намерением возвратить Коу Хуну его богатства. На этот раз он уподобился ночному мотыльку, который летит на огонек, не зная, что его ждет гибель.
Вот как говорится об этом в стихах:
Чтоб за добро добром платили,
Бывает в жизни не всегда:
Обычно за добро и милость
Нас ждут обида и вражда.
И тот, кто тонущим на помощь
Бросается в пучину вод,
Скорее сам в воде погибнет,
Чем благодарность обретет.
Да, лучше трижды поразмысли,
Пока решенья не найдешь, -
Тогда тебя минует горе
И незаслуженная ложь.
И вот, когда Танский монах и его ученики, забрав все золото, серебро, наряды и украшения, пустились в обратный путь, они вдруг увидели толпу людей, вооруженных копьями и мечами.
- Братцы, взгляните, сколько людей с оружием приближается к нам! - воскликнул Танский монах в сильном испуге. - Что нам грозит?…
- Беда! Беда пришла! - вскричал Чжу Ба-цзе. - Разбойники, которых мы только что отпустили, наверное, пошли за подмогой и вот теперь вооружились и вновь пришли сюда, чтобы сразиться с нами.
- Брат! - возразил Ша-сэн. - Это не разбойники. Погляди как следует, - попросил он Сунь У-куна.
Сунь У-кун, наклонившись к Ша-сэну, прошептал:
- Злосчастная звезда не покидает нашего учителя! Это стражники, посланные на поимку разбойников.
Не успел он договорить, как стражники рассыпались в разные стороны, намереваясь окружить учителя и его учеников.
- Вот так монахи! Хороши, нечего сказать! Мало того, что ограбили дочиста, так еще продолжаете шататься здесь! - кричали воины.
Первым схватили и скрутили веревками Танского монаха. Затем связали Сунь У-куна, Чжу Ба-цзе и Ша-сэна. После этого продели ваги через веревки и понесли каждую вагу вдвоем. Погоняя коня перед собой, стражники забрали также коромысла с поклажей и направились в окружной город. Эти печальные события описаны в стихах:
Благочинного монаха
Охватили страх и дрожь,
Тщетно он в слезах пытался
Опровергнуть злую ложь.
Чжу Ба-цзе уныло хныкал
И невнятно бормотал -
На друзей своих сердился,
На судьбу свою роптал.
И Ша-сэн не меньше прочих
Был растерян, удручен,
Лишь пройдохе Сунь У-куну
Все казалось нипочем.
Он хихикал втихомолку:
Волшебство свое и прыть
Хитрецу хотелось, видно,
Поскорее проявить!
Пленники очень скоро были доставлены в город. Стражники направились прямо к правителю округа и доложили:
- Повелитель! Наши сыщики и стражники поймали разбойников и доставили сюда.
Правитель сразу же направился в зал суда, воссел на свое место, наградил за труды сыщиков и стражников, затем осмотрел награбленное имущество и призвал членов семьи Коу Хуна, чтобы возвратить его им. После этого он велел ввести в зал Танского монаха и его учеников.
- Как же так? - спросил он. - Рассказываете всем, что вы монахи, идете из далеких восточных земель в райскую обитель Будды, чтобы поклониться ему, а на деле, оказывается, вы простые грабители!
- О владыка! Дозволь мне сказать! - взмолился Танский монах. - Я бедный монах, а не грабитель! И это сущая правда. Разве осмелюсь я лгать? У меня есть подорожное свидетельство, в котором описано, кто я такой и куда направляюсь. Прожив в доме чиновника Коу Хуна полмесяца, я проникся к нему чувством глубокой признательности за гостеприимство, которое он оказал нам. По дороге мы встретили разбойников, ограбивших Коу Хуна, отняли у них награбленное и направились было обратно к Коу Хуну, чтобы вернуть ему похищенное и этим отблагодарить его за оказанную нам милость. Мы никак не предполагали, что твои стражники примут нас за разбойников и схватят нас, так как мы действительно не грабители. Умоляю тебя, владыка, вникнуть в это дело и разобрать его во всех подробностях!
- Негодяй! - воскликнул правитель округа. - Теперь, когда тебя схватили наши стражники, ты стал изворачиваться и говорить о воздаянии за милости. Почему же, встретив разбойников, ты не изловил их, не доставил сюда и не доложил обо всем властям? Как могли вы вчетвером справиться с ними? Вот, смотри, сын Коу Хуна по имени Коу Лян, подал жалобу, в которой прямо указывает на тебя, а ты еще смеешь отпираться?
От этих слов Танский наставник почувствовал себя так, словно плыл на горящем судне в открытом море. Душа у него едва не рассталась с телом.
- Сунь У-кун! - с отчаянием воскликнул он. - Что же ты не оправдываешься?
- Чего же оправдываться? Ведь есть вещественные улики, - сказал Сунь У-кун.
- Совершенно верно! - перебил его правитель округа. - Улики налицо, как же ты смеешь отпираться?
После этого он подозвал своих подручных:
- Принесите обручи для сжимания головы, наденьте их на голову этому плешивому разбойнику, а уж потом будем бить его!
Сунь У-кун пришел в замешательство и подумал: «Видимо, моему наставнику положено перенести и это испытание, но как облегчить его страдания?». Увидев, что служители привязали к обручу веревки и скоро начнут пытку, он воскликнул.
- О владыка! Не надо пока стягивать обручем голову этому монаху! Вчера ночью при ограблении Коу Хуна с факелом в руках был я, с кинжалом в руке тоже был я, я же грабил имущество, и я же убийца! Это я - главарь и бить надо только меня одного, остальные все ни при чем.
Правитель округа выслушал его и дал новое распоряжение.
- Сперва наденьте обруч на этого! - велел он.
Служители сразу же приступили к делу: они надели обруч на голову Сунь У-куну и стали туго стягивать его веревками. Веревки с резким звуком лопнули. Тогда они опять привязали веревки к концам обруча и снова стали стягивать его, но веревки опять лопнули.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156