раздался громкий стук. Даже Ша-сэн и тот услышал.
- Брат, - сказал он, - здорово стукнуло.
- Раз стукнуло, значит поддельная, - сказал Сунь У-кун. - Сейчас я сделаю так, чтобы она предстала перед нами в своем настоящем виде.
Стремительно выхватив свой посох с золотыми обручами, Сунь У-кун стукнул им по поддельной голове и одним ударом расколол ее на части. Оказалось, что это чурка из корня ивы. Чжу Ба-цзе не удержался от брани.
- Вот я вам покажу, черти мохнатые! - заорал он. - Запря тали моего наставника у себя в пещере и вздумали меня, вашего прадеда, обмануть, показав деревянную болванку! Не может быть, чтоб мой наставник превратился в духа-оборотня ивового дерева! Бесенок не на шутку перепугался и, весь дрожа от страха, бросился назад.
- Беда, беда, беда! - забормотал он. - Беда, беда, беда!
- Что это ты заладил одно и то же? - прикрикнул на него оборотень. - Говори, что случилось?
- Мне уже удалось было провести Чжу Ба-цзе и Ша-сэна, но Сунь У-кун, этот старьевщик, который распознает всякий хлам с первого взгляда, сразу узнал, что голова поддельная. Не показать ли ему настоящую человеческую голову, может, он тогда уберется отсюда?
- Где же я возьму настоящую человеческую голову? - спросил оборотень и тут же спохватился: - Да у нас на живодерне можно выбрать любую из тех, что еще не съедены!
Бесы и бесенята кинулись в живодерню, выбрали там свежую голову, обглодали ее дочиста, гладкую и скользкую положили на блюдо и вынесли к воротам.
- Отец наш, Великий Мудрец! - возвестил один из бесенят. - Та голова действительно была поддельная, зато эта настоящая и принадлежит она почтенному монаху из Танского государства. Ее оставил себе наш великий князь, чтобы водрузить на кровле, ну, а теперь велел преподнести тебе.
Голова со стуком вылетела через пролом в воротах и покатилась по земле, разбрызгивая капли крови.
Сунь У-кун сразу же понял, что это настоящая человеческая голова, и громко заплакал, не зная, как быть. Чжу Ба-цзе и Ша-сэн тоже завопили во весь голос.
- Брат! - обратился Чжу Ба-цзе к Сунь У-куну, глотая слезы. - Перестань плакать! Погода сейчас жаркая, и я боюсь, как бы голова наставника не протухла. Сейчас я ее похороню, а потом мы поплачем.
- Верно, - согласился Сунь У-кун.
Чжу Ба-цзе, не брезгуя кровью и налипшей грязью, обхватил голову обеими руками, прижал к груди и побежал к горному обрыву. Он нашел местечко, обращенное к солнцу, обдуваемое сверим ветром, выкопал яму своими граблями, положил в нее голову, засыпал землей, соорудил могильный холм и после этого позвал Ша-сэна.
- Вы пока поплачьте здесь со старшим братом, - сказал он, - а я схожу, поищу чего-нибудь, чтобы принести в жертву нашему наставнику.
Чжу Ба-цзе направился к берегам горного потока, наломал ивовых веток, собрал крупную гальку величиной с гусиное яйцо и вернулся к могиле. Прутья ивы он воткнул по обеим сторонам могилы, а гальку сложил перед нею.
- Что это значит? - спросил Сунь У-кун.
- Пусть эти ивовые прутья послужат соснами и кипарисами, - ответил Чжу Ба-цзе, - под сенью которых будет покоиться прах нашего наставника. А галька пусть явится нашим подношением его душе.
- Да ты что? Дуралей этакий! - прикрикнул на него Сунь У-кун. - Человек погиб, а ты приносишь ему в жертву камни?
- Ну, а как же? - оторопел Чжу Ба-цзе, и привел слова из буддийского псалма:
Выкажи покойному чувства живых людей,
Покажи ему сердце свое почтительное к родным и старшим.
- Перестань говорить глупости! - строго приказал Сунь У-кун. - Пусть Ша-сэн останется пока здесь, побудет у могилы и покараулит вещи и коня. А мы с тобой отправимся в пещеру, разобьем ее, схватим самого оборотня и разорвем его на мелкие клочки, - отомстим за наставника, а тогда уж вернемся.
- Ты правильно решил, дорогой брат, - проговорил Ша-сэн, роняя слезы. - Вы оба ступайте и не отвлекайтесь от намеченной цели, а я здесь покараулю.
Ну и молодец этот Чжу Ба-цзе! Он снял с себя монашеское облачение, потуже подвязался, взял грабли и отправился вслед за Сунь У-куном. Оба бросились на ворота, дружными усилиями сломали их и ворвались в пещеру с воинственным кличем, от которого содрогнулись небеса.
- Верни нам нашего наставника! - исступленно кричали оба в один голос.
Все бесы и бесенята, находившиеся в пещере, пришли в неописуемый ужас и стали роптать на бесенка, получившего звание начальника головного отряда, считая его виновником всех бед.
Старый оборотень подозвал его к себе и спросил:
- Как же поступить с этими монахами, ворвавшимися к нам в пещеру?
- У древних есть замечательное изречение, - ответил начальник головного отряда: - «Если сунуть руку в корзину с рыбой, рука будет пахнуть». Если мы ввязались в это дело, надо действовать до конца. Нужно сейчас же снарядить все наше войско, повести его на этих монахов и уничтожить их!
Старый оборотень недоверчиво выслушал бесенка, но сам ничего другого придумать не смог и поэтому обратился к своим подчиненным с такими словами:
- Слуги мои! Будьте единодушны! Возьмите самое лучшее оружие и следуйте за мной в поход!
Тут бесы и бесенята разом издали боевой клич и помчались к воротам. Сунь У-кун и Чжу Ба-цзе отошли немного назад, на ровную лужайку, и там остановили толпу бесов.
- Ну, кто из вас главарь? - закричали они, обращаясь к толпе. - Кто главный оборотень, захвативший нашего наставника?
Бесы выстроились в боевом порядке, замелькали парчовые стяги, расшитые цветами, и из рядов, держа в руках валек, вышел старый оборотень.
- Вы что, негодные монахи, не узнаете меня? - прогремел он. - Я - великий князь Южной горы и разгуливаю по этим местам вот уже несколько сот лет. Я захватил вашего наставника - Танского монаха, и съел его. Что вы посмеете сделать со мной?
- Ишь ты храбрец, мохнатая тварь! - выругался Сунь У-кун. - Сколько же тебе лет, что ты позволил себе дерзость называться правителем Южных гор? Тем более что в небесных чертогах, по правую сторону от трона владыки, пока все еще восседает почтенный государь Ли, положивший начало Небу и Земле, а под крылом огромной птицы Пэн сидит на престоле Будда Татагата, достопочтенный Будда, создатель всего мира. Мудрец Конфуций, почитаемый как основоположник учения жу, и то скромно называл себя учителем. А ты, скотина этакая, смеешь величать себя великим правителем Южных гор, да еще хвалишься, что разгуливаешь по этим местам несколько сот лет! Стой, ни с места! Испробуй, каков на вкус посох твоего почтенного дедушки!
Однако оборотень отскочил в сторону и вальком отбил удар железного посоха. Округлив от злости глаза, он заорал в ответ:
- Ах ты, обезьянья морда! Смеешь еще срамить меня! Какими же ты владеешь чарами, что дерзнул явиться сюда буянить у моих ворот?
- Я проучу тебя, скотина ты безвестная! - холодно засмеялся Сунь У-кун.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156
- Брат, - сказал он, - здорово стукнуло.
- Раз стукнуло, значит поддельная, - сказал Сунь У-кун. - Сейчас я сделаю так, чтобы она предстала перед нами в своем настоящем виде.
Стремительно выхватив свой посох с золотыми обручами, Сунь У-кун стукнул им по поддельной голове и одним ударом расколол ее на части. Оказалось, что это чурка из корня ивы. Чжу Ба-цзе не удержался от брани.
- Вот я вам покажу, черти мохнатые! - заорал он. - Запря тали моего наставника у себя в пещере и вздумали меня, вашего прадеда, обмануть, показав деревянную болванку! Не может быть, чтоб мой наставник превратился в духа-оборотня ивового дерева! Бесенок не на шутку перепугался и, весь дрожа от страха, бросился назад.
- Беда, беда, беда! - забормотал он. - Беда, беда, беда!
- Что это ты заладил одно и то же? - прикрикнул на него оборотень. - Говори, что случилось?
- Мне уже удалось было провести Чжу Ба-цзе и Ша-сэна, но Сунь У-кун, этот старьевщик, который распознает всякий хлам с первого взгляда, сразу узнал, что голова поддельная. Не показать ли ему настоящую человеческую голову, может, он тогда уберется отсюда?
- Где же я возьму настоящую человеческую голову? - спросил оборотень и тут же спохватился: - Да у нас на живодерне можно выбрать любую из тех, что еще не съедены!
Бесы и бесенята кинулись в живодерню, выбрали там свежую голову, обглодали ее дочиста, гладкую и скользкую положили на блюдо и вынесли к воротам.
- Отец наш, Великий Мудрец! - возвестил один из бесенят. - Та голова действительно была поддельная, зато эта настоящая и принадлежит она почтенному монаху из Танского государства. Ее оставил себе наш великий князь, чтобы водрузить на кровле, ну, а теперь велел преподнести тебе.
Голова со стуком вылетела через пролом в воротах и покатилась по земле, разбрызгивая капли крови.
Сунь У-кун сразу же понял, что это настоящая человеческая голова, и громко заплакал, не зная, как быть. Чжу Ба-цзе и Ша-сэн тоже завопили во весь голос.
- Брат! - обратился Чжу Ба-цзе к Сунь У-куну, глотая слезы. - Перестань плакать! Погода сейчас жаркая, и я боюсь, как бы голова наставника не протухла. Сейчас я ее похороню, а потом мы поплачем.
- Верно, - согласился Сунь У-кун.
Чжу Ба-цзе, не брезгуя кровью и налипшей грязью, обхватил голову обеими руками, прижал к груди и побежал к горному обрыву. Он нашел местечко, обращенное к солнцу, обдуваемое сверим ветром, выкопал яму своими граблями, положил в нее голову, засыпал землей, соорудил могильный холм и после этого позвал Ша-сэна.
- Вы пока поплачьте здесь со старшим братом, - сказал он, - а я схожу, поищу чего-нибудь, чтобы принести в жертву нашему наставнику.
Чжу Ба-цзе направился к берегам горного потока, наломал ивовых веток, собрал крупную гальку величиной с гусиное яйцо и вернулся к могиле. Прутья ивы он воткнул по обеим сторонам могилы, а гальку сложил перед нею.
- Что это значит? - спросил Сунь У-кун.
- Пусть эти ивовые прутья послужат соснами и кипарисами, - ответил Чжу Ба-цзе, - под сенью которых будет покоиться прах нашего наставника. А галька пусть явится нашим подношением его душе.
- Да ты что? Дуралей этакий! - прикрикнул на него Сунь У-кун. - Человек погиб, а ты приносишь ему в жертву камни?
- Ну, а как же? - оторопел Чжу Ба-цзе, и привел слова из буддийского псалма:
Выкажи покойному чувства живых людей,
Покажи ему сердце свое почтительное к родным и старшим.
- Перестань говорить глупости! - строго приказал Сунь У-кун. - Пусть Ша-сэн останется пока здесь, побудет у могилы и покараулит вещи и коня. А мы с тобой отправимся в пещеру, разобьем ее, схватим самого оборотня и разорвем его на мелкие клочки, - отомстим за наставника, а тогда уж вернемся.
- Ты правильно решил, дорогой брат, - проговорил Ша-сэн, роняя слезы. - Вы оба ступайте и не отвлекайтесь от намеченной цели, а я здесь покараулю.
Ну и молодец этот Чжу Ба-цзе! Он снял с себя монашеское облачение, потуже подвязался, взял грабли и отправился вслед за Сунь У-куном. Оба бросились на ворота, дружными усилиями сломали их и ворвались в пещеру с воинственным кличем, от которого содрогнулись небеса.
- Верни нам нашего наставника! - исступленно кричали оба в один голос.
Все бесы и бесенята, находившиеся в пещере, пришли в неописуемый ужас и стали роптать на бесенка, получившего звание начальника головного отряда, считая его виновником всех бед.
Старый оборотень подозвал его к себе и спросил:
- Как же поступить с этими монахами, ворвавшимися к нам в пещеру?
- У древних есть замечательное изречение, - ответил начальник головного отряда: - «Если сунуть руку в корзину с рыбой, рука будет пахнуть». Если мы ввязались в это дело, надо действовать до конца. Нужно сейчас же снарядить все наше войско, повести его на этих монахов и уничтожить их!
Старый оборотень недоверчиво выслушал бесенка, но сам ничего другого придумать не смог и поэтому обратился к своим подчиненным с такими словами:
- Слуги мои! Будьте единодушны! Возьмите самое лучшее оружие и следуйте за мной в поход!
Тут бесы и бесенята разом издали боевой клич и помчались к воротам. Сунь У-кун и Чжу Ба-цзе отошли немного назад, на ровную лужайку, и там остановили толпу бесов.
- Ну, кто из вас главарь? - закричали они, обращаясь к толпе. - Кто главный оборотень, захвативший нашего наставника?
Бесы выстроились в боевом порядке, замелькали парчовые стяги, расшитые цветами, и из рядов, держа в руках валек, вышел старый оборотень.
- Вы что, негодные монахи, не узнаете меня? - прогремел он. - Я - великий князь Южной горы и разгуливаю по этим местам вот уже несколько сот лет. Я захватил вашего наставника - Танского монаха, и съел его. Что вы посмеете сделать со мной?
- Ишь ты храбрец, мохнатая тварь! - выругался Сунь У-кун. - Сколько же тебе лет, что ты позволил себе дерзость называться правителем Южных гор? Тем более что в небесных чертогах, по правую сторону от трона владыки, пока все еще восседает почтенный государь Ли, положивший начало Небу и Земле, а под крылом огромной птицы Пэн сидит на престоле Будда Татагата, достопочтенный Будда, создатель всего мира. Мудрец Конфуций, почитаемый как основоположник учения жу, и то скромно называл себя учителем. А ты, скотина этакая, смеешь величать себя великим правителем Южных гор, да еще хвалишься, что разгуливаешь по этим местам несколько сот лет! Стой, ни с места! Испробуй, каков на вкус посох твоего почтенного дедушки!
Однако оборотень отскочил в сторону и вальком отбил удар железного посоха. Округлив от злости глаза, он заорал в ответ:
- Ах ты, обезьянья морда! Смеешь еще срамить меня! Какими же ты владеешь чарами, что дерзнул явиться сюда буянить у моих ворот?
- Я проучу тебя, скотина ты безвестная! - холодно засмеялся Сунь У-кун.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156