Научился еще в человека преображаться! Ну, теперь тебе конец пришел, - никогда больше не будешь наносить вреда людям!
Танский монах, не переставая благодарить Сунь У-куна, стал влезать на оседланного коня.
- Отец! - остановил его дровосек. - К юго-западу отсюда, совсем недалеко, находится моя убогая лачуга. Прошу побывать у меня, повидаться с моей матушкой, пусть и она поклонится и поблагодарит за великую милость, которую вы все оказали мне. После я выведу вас на дорогу!
Танский монах обрадовался, он не сел на коня, а пошел пешком вместе с дровосеком и своими учениками. Они шли по извилистой тропинке, и вскоре их взорам представилась скромная хижина дровосека в горах:
Каменистая тропка
Травою и мхом поросла,
И опутали узкую дверцу
Густые лианы.
Отовсюду стеснили лачужку
Стволы-великаны,
Исполины-утесы столпились,
И мгла облегла.
Пестрых пташек
Разносится по лесу щебет и свист.
Там приметишь ты сосен огромных
Угрюмую хвою,
Там ты заросли встретишь бамбука
С веселой листвою.
Сколько разных цветов!
И ручей меж цветов серебрист…
И в ущелье седом,
Где туманы клубятся от века,
За стеною бамбука
Лачужка стоит дровосека.
Путники издалека увидели старушку, которая стояла у входа, прислонившись к дверце. Слезы струились из ее глаз. Она горько плакала о своем сыне, взывая к духам неба и земли.
Увидев родную матушку, дровосек оставил Танского монаха и побежал вперед. Приблизившись к лачуге, он бросился на колени:
- Матушка! - воскликнул он дрогнувшим голосом. - Твой сын вернулся!…
Старушка обняла сына.
- Сынок мой! - заговорила она. - Уж чего только я не передумала за эти дни, что тебя не было дома! Я уж говорила, что сам властитель горы схватил тебя и лишил жизни. Вся душа моя изныла и сердце изболелось… Раз с тобой ничего не случилось, почему же ты так замешкался и только нынче вернулся домой? Где твои веревки, коромысло, топор?
Дровосек, поклонившись матери до земли, отвечал:
- Матушка! Меня в самом деле схватил властитель горы и привязал к дереву. Я уж не думал, что останусь в живых. За счастливое избавление от гибели я обязан почтенным отцам-монахам! Вот этот почтенный отец, - сам архат из восточных земель; он послан Танским императором на Запад, к Будде за священными книгами. Его тоже схватил властитель горы и привязал к дереву. А эти почтенные монахи - ученики архата, обладающие великими волшебными чарами. Они с одного удара убили властителя горы, который оказался оборотнем пятнистого барса. Всех его бесов и бесенят сожгли без остатка. Они же спасли почтенного своего наставника, а заодно и меня, что поистине является милостью, равной Небу по высоте и Земле - по глубине! Если бы не они, я бы погиб. Теперь, наконец, здесь, на горе, воцарится спокойствие, и я смогу ходить без опаски даже глухой ночью.
Старушка, выслушав сына, стала поочередно кланяться Танскому монаху и его ученикам, пригласила их в лачугу и усадила. Там мать и сын стали снова отбивать земные поклоны и благодарить за спасение. Затем они наспех приготовили постное угощение, чтобы накормить монахов в знак благодарности.
- Брат-дровосек! - сказал Чжу Ба-цзе. - Ты не хлопочи и не старайся накормить нас досыта. Я знаю, что ты живешь бедно и твоего достатка едва хватит на одну мою еду.
- Не скрою от тебя, отец наш, - сказал дровосек, - что живу здесь, в горах, действительно очень бедно и не могу угостить тебя изысканными яствами: грибами «сянтань», грибами «могу» да еще сычуаньским перцем с разными дорогими приправами. Могу только предложить дикорастущие овощи, чтобы хоть как-нибудь выразить вам свою признательность…
Чжу Ба-цзе рассмеялся.
- Не дразни! Давай что есть, да только поскорее. Мы очень проголодались.
- Сейчас! Сейчас! - торопливо ответил дровосек. И действительно, прошло немного времени, и столы и табуретки были вытерты и расставлены, а затем подали еду, которая на самом деле состояла только из блюд дикорастущих овощей и растений.
Всех яств я перечислить не берусь!…
Как одуванчики нежны на вкус
Поджаренные!
С уксусом приятны
Накрошенные стебли богудин,
И портулак, как роза, ароматный,
И сладковатый овощ янь чан ин,
Всегда растущий у речной воды.
Побеги нежного, душистого бамбука
Ян цзы бу лая, а на нем ряды
Хрустящих сочных почек.
Вместо лука
Вот ма лань тоу; от него вблизи
Дымится мякоть гоу цзяо цзи.
Здесь горьких трав и сладких трав избыток;
Вкусны кошачьи ушки, и не плох
Лесной отлично сваренный горох.
Размешанные с мякотью улиток
Цзян дао гу и листья ню тан ли
Рядами на простой поднос легли -
С пастушьей сумкой смешаны, в имбирной
Подливе, и дымящейся и жирной.
И няо ин хуа поджарены цветы,
Приятно их глотать с чилимсом вместе.
Пугэня корни оценил бы ты
И цзяо эр коренья и цветы,
Чисомайнян - в румяном, нежном тесте…
А вот «монаха ряса»; но, заметь,
Ее ты можешь съесть, но не надеть!
Простой травы, ненужной, подзаборной
Немного «дикой конопли» возьми:
Хотя она не ценится людьми,
Но вкусно приготовлена бесспорно.
Густых лесов, лугов нагорных дань -
Хасунь - трава и бяоэр лин дань,
На масле жаренные, пригодятся.
Из чернобыльника густой отвар,
И ароматная трава цинхар, -
Над ней недаром бабочки кружатся!
Собрать побольше ян эр ту стеблей
И листьев златоцветника легко ведь, -
Из них без перца и других затей
Отличнейшее блюдо приготовить!
Так скромный дровосек, в лесу собрав
Различных овощей и диких трав,
Добавил постный соус и приправу.
Успел запечь, поджарить и сварить,
И, чтоб своих спасителей почтить,
Устроил пир -
и угостил на славу!
Наставник с учениками наелись до отвала, собрали поклажу и отправились в путь. Дровосек не посмел их дольше задерживать, он попросил мать выйти и поблагодарить монахов, а сам стал на колени и отбивал перед ними земные поклоны. Затем он взял палку из финикового дерева, покрепче подпоясался и пошел провожать путников. Ша-сэн вел коня, Чжу Ба-цзе нес поклажу, а Сунь У-кун держался близко от наставника, идя то справа, то слева вслед за ним.
Танский монах, усевшись на коня, молитвенно сложил руки и обратился к дровосеку с такой просьбой:
- Брат-дровосек! прошу тебя провести нас только до большой дороги, а там мы распрощаемся с тобой!
И вот, поднимаясь на кручи, спускаясь в низины, огибая горные реки, находя пологие спуски, все двинулись в путь.
Танский монах ехал на коне в глубоком раздумье.
- Ученики мои! - воскликнул он наконец и заговорил стихами:
О, как давно
С любимой родиной простился я
И далеко на Запад углубился!
И сколько рек осталось позади,
И сколько гор осталось за спиною,
Но от несчастий избавленья нет.
Повсюду оборотни ждут меня,
И стерегут повсюду злые духи,
От демонов спастись мне не легко…
А в сердце у меня одно желанье:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156
Танский монах, не переставая благодарить Сунь У-куна, стал влезать на оседланного коня.
- Отец! - остановил его дровосек. - К юго-западу отсюда, совсем недалеко, находится моя убогая лачуга. Прошу побывать у меня, повидаться с моей матушкой, пусть и она поклонится и поблагодарит за великую милость, которую вы все оказали мне. После я выведу вас на дорогу!
Танский монах обрадовался, он не сел на коня, а пошел пешком вместе с дровосеком и своими учениками. Они шли по извилистой тропинке, и вскоре их взорам представилась скромная хижина дровосека в горах:
Каменистая тропка
Травою и мхом поросла,
И опутали узкую дверцу
Густые лианы.
Отовсюду стеснили лачужку
Стволы-великаны,
Исполины-утесы столпились,
И мгла облегла.
Пестрых пташек
Разносится по лесу щебет и свист.
Там приметишь ты сосен огромных
Угрюмую хвою,
Там ты заросли встретишь бамбука
С веселой листвою.
Сколько разных цветов!
И ручей меж цветов серебрист…
И в ущелье седом,
Где туманы клубятся от века,
За стеною бамбука
Лачужка стоит дровосека.
Путники издалека увидели старушку, которая стояла у входа, прислонившись к дверце. Слезы струились из ее глаз. Она горько плакала о своем сыне, взывая к духам неба и земли.
Увидев родную матушку, дровосек оставил Танского монаха и побежал вперед. Приблизившись к лачуге, он бросился на колени:
- Матушка! - воскликнул он дрогнувшим голосом. - Твой сын вернулся!…
Старушка обняла сына.
- Сынок мой! - заговорила она. - Уж чего только я не передумала за эти дни, что тебя не было дома! Я уж говорила, что сам властитель горы схватил тебя и лишил жизни. Вся душа моя изныла и сердце изболелось… Раз с тобой ничего не случилось, почему же ты так замешкался и только нынче вернулся домой? Где твои веревки, коромысло, топор?
Дровосек, поклонившись матери до земли, отвечал:
- Матушка! Меня в самом деле схватил властитель горы и привязал к дереву. Я уж не думал, что останусь в живых. За счастливое избавление от гибели я обязан почтенным отцам-монахам! Вот этот почтенный отец, - сам архат из восточных земель; он послан Танским императором на Запад, к Будде за священными книгами. Его тоже схватил властитель горы и привязал к дереву. А эти почтенные монахи - ученики архата, обладающие великими волшебными чарами. Они с одного удара убили властителя горы, который оказался оборотнем пятнистого барса. Всех его бесов и бесенят сожгли без остатка. Они же спасли почтенного своего наставника, а заодно и меня, что поистине является милостью, равной Небу по высоте и Земле - по глубине! Если бы не они, я бы погиб. Теперь, наконец, здесь, на горе, воцарится спокойствие, и я смогу ходить без опаски даже глухой ночью.
Старушка, выслушав сына, стала поочередно кланяться Танскому монаху и его ученикам, пригласила их в лачугу и усадила. Там мать и сын стали снова отбивать земные поклоны и благодарить за спасение. Затем они наспех приготовили постное угощение, чтобы накормить монахов в знак благодарности.
- Брат-дровосек! - сказал Чжу Ба-цзе. - Ты не хлопочи и не старайся накормить нас досыта. Я знаю, что ты живешь бедно и твоего достатка едва хватит на одну мою еду.
- Не скрою от тебя, отец наш, - сказал дровосек, - что живу здесь, в горах, действительно очень бедно и не могу угостить тебя изысканными яствами: грибами «сянтань», грибами «могу» да еще сычуаньским перцем с разными дорогими приправами. Могу только предложить дикорастущие овощи, чтобы хоть как-нибудь выразить вам свою признательность…
Чжу Ба-цзе рассмеялся.
- Не дразни! Давай что есть, да только поскорее. Мы очень проголодались.
- Сейчас! Сейчас! - торопливо ответил дровосек. И действительно, прошло немного времени, и столы и табуретки были вытерты и расставлены, а затем подали еду, которая на самом деле состояла только из блюд дикорастущих овощей и растений.
Всех яств я перечислить не берусь!…
Как одуванчики нежны на вкус
Поджаренные!
С уксусом приятны
Накрошенные стебли богудин,
И портулак, как роза, ароматный,
И сладковатый овощ янь чан ин,
Всегда растущий у речной воды.
Побеги нежного, душистого бамбука
Ян цзы бу лая, а на нем ряды
Хрустящих сочных почек.
Вместо лука
Вот ма лань тоу; от него вблизи
Дымится мякоть гоу цзяо цзи.
Здесь горьких трав и сладких трав избыток;
Вкусны кошачьи ушки, и не плох
Лесной отлично сваренный горох.
Размешанные с мякотью улиток
Цзян дао гу и листья ню тан ли
Рядами на простой поднос легли -
С пастушьей сумкой смешаны, в имбирной
Подливе, и дымящейся и жирной.
И няо ин хуа поджарены цветы,
Приятно их глотать с чилимсом вместе.
Пугэня корни оценил бы ты
И цзяо эр коренья и цветы,
Чисомайнян - в румяном, нежном тесте…
А вот «монаха ряса»; но, заметь,
Ее ты можешь съесть, но не надеть!
Простой травы, ненужной, подзаборной
Немного «дикой конопли» возьми:
Хотя она не ценится людьми,
Но вкусно приготовлена бесспорно.
Густых лесов, лугов нагорных дань -
Хасунь - трава и бяоэр лин дань,
На масле жаренные, пригодятся.
Из чернобыльника густой отвар,
И ароматная трава цинхар, -
Над ней недаром бабочки кружатся!
Собрать побольше ян эр ту стеблей
И листьев златоцветника легко ведь, -
Из них без перца и других затей
Отличнейшее блюдо приготовить!
Так скромный дровосек, в лесу собрав
Различных овощей и диких трав,
Добавил постный соус и приправу.
Успел запечь, поджарить и сварить,
И, чтоб своих спасителей почтить,
Устроил пир -
и угостил на славу!
Наставник с учениками наелись до отвала, собрали поклажу и отправились в путь. Дровосек не посмел их дольше задерживать, он попросил мать выйти и поблагодарить монахов, а сам стал на колени и отбивал перед ними земные поклоны. Затем он взял палку из финикового дерева, покрепче подпоясался и пошел провожать путников. Ша-сэн вел коня, Чжу Ба-цзе нес поклажу, а Сунь У-кун держался близко от наставника, идя то справа, то слева вслед за ним.
Танский монах, усевшись на коня, молитвенно сложил руки и обратился к дровосеку с такой просьбой:
- Брат-дровосек! прошу тебя провести нас только до большой дороги, а там мы распрощаемся с тобой!
И вот, поднимаясь на кручи, спускаясь в низины, огибая горные реки, находя пологие спуски, все двинулись в путь.
Танский монах ехал на коне в глубоком раздумье.
- Ученики мои! - воскликнул он наконец и заговорил стихами:
О, как давно
С любимой родиной простился я
И далеко на Запад углубился!
И сколько рек осталось позади,
И сколько гор осталось за спиною,
Но от несчастий избавленья нет.
Повсюду оборотни ждут меня,
И стерегут повсюду злые духи,
От демонов спастись мне не легко…
А в сердце у меня одно желанье:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156