Даже в сумерках можно было увидеть ее белоснежную шапочку и белый передник.
- Мне оы не хотелось оказаться на месте миссис Нейгел, - заметила Кэтрин, миновав деревянное крыльцо.
- Почему вы так говорите? - осведомился доктор Уиннер, посасывая мундштук черной трубки и щурясь, дабы не упустить миссис Нейгел из виду. Доктор был высокий и крепкий. В его глазах читалась доброта, а пухлые губы легко складывались в улыбку. Все то время, которое Кэтрин провела в Андерсен-холле, он заботился о здоровье детей и обслуживающего персонала. Именно он постарался вылечить ее ногу, когда десять лет назад девушка приехала в Андерсен-холл.
- Она должна следить за поведением детей и чистотой в приюте, - пояснила Кэтрин, - при том что на ней еще вся кухня, а в это время человек, - смело продолжила она, - которого она любит больше всех на свете, умирает.
Темные брови доктора взлетели вверх, но его взгляд остался непроницаемым.
- Вам не нужно притворяться в моем обществе, сэр. Я знаю, что директор Данн болен.
Уиннер долго молчал, наблюдая, как белые облачка дыма от его трубки поднимаются вверх.
- И что навело вас на подобные мысли?
- Уже почти два года я выполняю для него работу секретаря. Я в курсе всего, что происходит, но не так давно он вдруг стал необычно скрытным. Он проводит конфиденциальные совещания с Советом попечителей. Кроме того, он переписывается с генералом Уэллзли, я имею в виду - с виконтом Уэллингтоном.
- Так Уэллингтон теперь виконт? Я не знал.
- И генерал.
- В любом случае, какой бы титул Уэллингтон ни носил, он - патрон приюта, и вам это хорошо известно. А разве для директора не естественно переписываться…
- Помилуйте, ведь Уэллингтон сейчас на Пиренейском полуострове. Он занят войной. И по-моему, директор может переписываться с Уэллингтоном только из-за Маркуса.
Уиннер поджал губы.
- Подобные вещи не могут быть доподлинно известны…
- Пожалуйста, доктор. Он умирает?
- Насколько я знаю - нет.
Кэтрин ощутила огромное облегчение и необъяснимую слабость в ногах. Великодушие, порядочность, ум и добрый юмор директора Данна были столь притягательны, что представить себе Андерсен-холл без этого человека казалось невозможным. Утрата была бы… безмерной.
- Благодарение небесам, - выдохнула Кэтрин, прижимая руку к сердцу. - Андерсен-холл, дети… У меня с плеч гора свалилась.
- Однако, - прибавил Уиннер, постукивая трубкой по решетке ограды, - кое-что все-таки происходит.
Кэтрин вздохнула:
- Если ему не грозит смерть, все остальное мне почти что безразлично.
- Ну а я любопытнее лисы, которую раздразнил запах курицы.
- Поэтому вы то и дело заходите к нам последние две недели?
Доктор покраснел.
- Я официально занимаю должность врача, а Совет…
- Мы всегда рады вашему присутствию, сэр, и вы знаете об этом, - поспешила заверить его Кэтрин, видя, как он смутился. - Не принимайте скрытность Данна близко к сердцу, доктор. Вы ведь его знаете: он будет держать свои карты в тайне до тех пор, пока удача ему не улыбнется.
Рассеянно глядя вдаль, доктор нахмурился.
- И в самом деле, досадная привычка.
- Однако, как мы оба знаем, в таком поведении есть свои плюсы.
- Но вам-то, по крайней мере, он бы мог довериться. Нет никакого сомнения, что вы не разгласили бы его секреты.
Кэтрин грустно улыбнулась. Сплетничать ей действительно было не с кем.
Храня спокойное, но задумчивое молчание, они смотрели на исчезающие в темноте деревья. Уиннер потер подбородок.
- Так Данн переписывается с Уэллингтоном…
- Я не должна была упоминать об этом, сэр, - Кэтрин почувствовала некоторую неловкость. - Мне не следовало проявлять любопытство. Переписка мистера Данна с Уэллингтоном - не мое дело.
- Но вас что-то встревожило. - Доктор задумался, - Вы не обращались с этим вопросом к Данну?
- Конечно, - ответила Кэтрин. - Ведь задать прямой вопрос - это лучший способ получить откровенный ответ.
- И что он сказал?
Ее щеки запылали, и она почувствовала себя крайне неловко.
- Он чрезвычайно настойчиво пытался заверить меня, что Маркус не умер.
- Ах, дитя. Ваша привязанность уже ни для кого не секрет.
Боже, она была такой глупой. Такой неопытной. И разумеется, сама себя не понимала. Когда Маркус Данн проходил мимо нее, она чувствовала необъяснимое желание вскочить и спрятаться где-нибудь. Но в то же время, когда он оказывался в столовой, она умирала от желания подойти к нему и убрать темный завиток с его лба. Сколько часов провела она в часовне, глядя с любовью на его широкие плечи? Она готова была отдать свою жизнь только за то, чтобы прикоснуться к этим мечтательным глазам цвета лазури и упругим алым губам. В своем спасительном одиночестве она надеялась, что никто не узнает, какие тайные фантазии убаюкивают ее по ночам. Но, кажется, незамеченными для всех остались только лишь эти ночные мечты.
- Это было тысячу лет назад, - как можно увереннее заявила Кэтрин, стараясь изгнать унизительные воспоминания. - Стоит ли возвращаться к тому, что все давно позабыли! Я, по крайней мере, уж точно забыла.
И тут внезапная мысль потрясла ее.
- Ведь он мог даже жениться, как вам кажется?
- Кто? - переспросил Уиннер, подавляя невольную улыбку.
Кэтрин загнала себя в угол. Она произнесла это вслух, даже сама того не сознавая.
Девушка неторопливо прокашлялась.
- Маркус. Возможно, это и стало поводом для переписки директора Данна?
- Но зачем тогда такая секретность? - Уиннер покачал головой. - Нет, Данн всегда опасался, что Маркус ни с кем не свяжет свою судьбу. Поэтому подобное известие он бы воспринял с восторгом и с радостью бы поучаствовал в приготовлениях к этому торжественному событию.
Кэтрин постаралась скрыть чувство облегчения. Если бы Маркус вступил в брак, она не имела бы ни малейшего шанса… Ужасная глупость, не правда ли? Когда они жили под одной крышей, он едва подозревал о ее существовании. А теперь их разделяет океан и целый мир. Любые предположения абсурдны.
- Миссис Нейгел говорила, что Маркус поклялся не возвращаться в Андерсен-холл, - с расстановкой сообщила Кэтрин. - Почему же он уехал в таком гневе?
- А вот это, моя милая, тема, которой лучше даже не касаться, - поежился Уиннер. - Данн никогда не говорил об этом и, похоже, никогда уже не заговорит.
- Он до сих пор горюет. Он старается это скрыть, однако из года в год проводит весь день девятого мая на кладбище. Не ест и не пьет. Просто сидит у могилы жены.
Брови Уиннера сдвинулись:
- Миссис Данн умерла зимой. От затяжной лихорадки. При чем тут девятое мая?
- Это день рождения Маркуса.
- Скверные дела, - покачал головой доктор. - Ведь Маркус очень упрям. Поэтому я не думаю, что мы увидим его когда-либо у родного порога. Что ж, тем прискорбнее.
В этот момент на лужайке подле церкви что-то промелькнуло и привлекло внимание Кэтрин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
- Мне оы не хотелось оказаться на месте миссис Нейгел, - заметила Кэтрин, миновав деревянное крыльцо.
- Почему вы так говорите? - осведомился доктор Уиннер, посасывая мундштук черной трубки и щурясь, дабы не упустить миссис Нейгел из виду. Доктор был высокий и крепкий. В его глазах читалась доброта, а пухлые губы легко складывались в улыбку. Все то время, которое Кэтрин провела в Андерсен-холле, он заботился о здоровье детей и обслуживающего персонала. Именно он постарался вылечить ее ногу, когда десять лет назад девушка приехала в Андерсен-холл.
- Она должна следить за поведением детей и чистотой в приюте, - пояснила Кэтрин, - при том что на ней еще вся кухня, а в это время человек, - смело продолжила она, - которого она любит больше всех на свете, умирает.
Темные брови доктора взлетели вверх, но его взгляд остался непроницаемым.
- Вам не нужно притворяться в моем обществе, сэр. Я знаю, что директор Данн болен.
Уиннер долго молчал, наблюдая, как белые облачка дыма от его трубки поднимаются вверх.
- И что навело вас на подобные мысли?
- Уже почти два года я выполняю для него работу секретаря. Я в курсе всего, что происходит, но не так давно он вдруг стал необычно скрытным. Он проводит конфиденциальные совещания с Советом попечителей. Кроме того, он переписывается с генералом Уэллзли, я имею в виду - с виконтом Уэллингтоном.
- Так Уэллингтон теперь виконт? Я не знал.
- И генерал.
- В любом случае, какой бы титул Уэллингтон ни носил, он - патрон приюта, и вам это хорошо известно. А разве для директора не естественно переписываться…
- Помилуйте, ведь Уэллингтон сейчас на Пиренейском полуострове. Он занят войной. И по-моему, директор может переписываться с Уэллингтоном только из-за Маркуса.
Уиннер поджал губы.
- Подобные вещи не могут быть доподлинно известны…
- Пожалуйста, доктор. Он умирает?
- Насколько я знаю - нет.
Кэтрин ощутила огромное облегчение и необъяснимую слабость в ногах. Великодушие, порядочность, ум и добрый юмор директора Данна были столь притягательны, что представить себе Андерсен-холл без этого человека казалось невозможным. Утрата была бы… безмерной.
- Благодарение небесам, - выдохнула Кэтрин, прижимая руку к сердцу. - Андерсен-холл, дети… У меня с плеч гора свалилась.
- Однако, - прибавил Уиннер, постукивая трубкой по решетке ограды, - кое-что все-таки происходит.
Кэтрин вздохнула:
- Если ему не грозит смерть, все остальное мне почти что безразлично.
- Ну а я любопытнее лисы, которую раздразнил запах курицы.
- Поэтому вы то и дело заходите к нам последние две недели?
Доктор покраснел.
- Я официально занимаю должность врача, а Совет…
- Мы всегда рады вашему присутствию, сэр, и вы знаете об этом, - поспешила заверить его Кэтрин, видя, как он смутился. - Не принимайте скрытность Данна близко к сердцу, доктор. Вы ведь его знаете: он будет держать свои карты в тайне до тех пор, пока удача ему не улыбнется.
Рассеянно глядя вдаль, доктор нахмурился.
- И в самом деле, досадная привычка.
- Однако, как мы оба знаем, в таком поведении есть свои плюсы.
- Но вам-то, по крайней мере, он бы мог довериться. Нет никакого сомнения, что вы не разгласили бы его секреты.
Кэтрин грустно улыбнулась. Сплетничать ей действительно было не с кем.
Храня спокойное, но задумчивое молчание, они смотрели на исчезающие в темноте деревья. Уиннер потер подбородок.
- Так Данн переписывается с Уэллингтоном…
- Я не должна была упоминать об этом, сэр, - Кэтрин почувствовала некоторую неловкость. - Мне не следовало проявлять любопытство. Переписка мистера Данна с Уэллингтоном - не мое дело.
- Но вас что-то встревожило. - Доктор задумался, - Вы не обращались с этим вопросом к Данну?
- Конечно, - ответила Кэтрин. - Ведь задать прямой вопрос - это лучший способ получить откровенный ответ.
- И что он сказал?
Ее щеки запылали, и она почувствовала себя крайне неловко.
- Он чрезвычайно настойчиво пытался заверить меня, что Маркус не умер.
- Ах, дитя. Ваша привязанность уже ни для кого не секрет.
Боже, она была такой глупой. Такой неопытной. И разумеется, сама себя не понимала. Когда Маркус Данн проходил мимо нее, она чувствовала необъяснимое желание вскочить и спрятаться где-нибудь. Но в то же время, когда он оказывался в столовой, она умирала от желания подойти к нему и убрать темный завиток с его лба. Сколько часов провела она в часовне, глядя с любовью на его широкие плечи? Она готова была отдать свою жизнь только за то, чтобы прикоснуться к этим мечтательным глазам цвета лазури и упругим алым губам. В своем спасительном одиночестве она надеялась, что никто не узнает, какие тайные фантазии убаюкивают ее по ночам. Но, кажется, незамеченными для всех остались только лишь эти ночные мечты.
- Это было тысячу лет назад, - как можно увереннее заявила Кэтрин, стараясь изгнать унизительные воспоминания. - Стоит ли возвращаться к тому, что все давно позабыли! Я, по крайней мере, уж точно забыла.
И тут внезапная мысль потрясла ее.
- Ведь он мог даже жениться, как вам кажется?
- Кто? - переспросил Уиннер, подавляя невольную улыбку.
Кэтрин загнала себя в угол. Она произнесла это вслух, даже сама того не сознавая.
Девушка неторопливо прокашлялась.
- Маркус. Возможно, это и стало поводом для переписки директора Данна?
- Но зачем тогда такая секретность? - Уиннер покачал головой. - Нет, Данн всегда опасался, что Маркус ни с кем не свяжет свою судьбу. Поэтому подобное известие он бы воспринял с восторгом и с радостью бы поучаствовал в приготовлениях к этому торжественному событию.
Кэтрин постаралась скрыть чувство облегчения. Если бы Маркус вступил в брак, она не имела бы ни малейшего шанса… Ужасная глупость, не правда ли? Когда они жили под одной крышей, он едва подозревал о ее существовании. А теперь их разделяет океан и целый мир. Любые предположения абсурдны.
- Миссис Нейгел говорила, что Маркус поклялся не возвращаться в Андерсен-холл, - с расстановкой сообщила Кэтрин. - Почему же он уехал в таком гневе?
- А вот это, моя милая, тема, которой лучше даже не касаться, - поежился Уиннер. - Данн никогда не говорил об этом и, похоже, никогда уже не заговорит.
- Он до сих пор горюет. Он старается это скрыть, однако из года в год проводит весь день девятого мая на кладбище. Не ест и не пьет. Просто сидит у могилы жены.
Брови Уиннера сдвинулись:
- Миссис Данн умерла зимой. От затяжной лихорадки. При чем тут девятое мая?
- Это день рождения Маркуса.
- Скверные дела, - покачал головой доктор. - Ведь Маркус очень упрям. Поэтому я не думаю, что мы увидим его когда-либо у родного порога. Что ж, тем прискорбнее.
В этот момент на лужайке подле церкви что-то промелькнуло и привлекло внимание Кэтрин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84