Долить воды, по-
ложить лук, зелень, специи, - и вы получаете нечто,
готовое для оказания <необходимой помощи>. Накор-
мить куриным бульоном - это ли не <помощь> друго-
му, это ли не способ что-то для него сделать, чтобы он
лучше себя почувствовал?
Нечто шарообразное, губчатое - вроде бессозна-
тельного, не правда ли? - на девять десятых погруже-
но в жидкость. Пока незадачливый гурман распробует
блюдо, суп вокруг подводного шара остывает, и, как
умирающая субмарина, он выбрасывает из себя пленку
жира. ВНИМАНИЕ: куриный бульон может быть
столь же смертелен для реципиента, как для пожерто-
вавшего собой цыпленка. Но есть противоядие от того,
чтобы закружиться с отрезанной головой .
Многие психотерапевты считают себя профессио-
нальными <помощниками> и устанавливают <отноше-
Перевод М. Папуша.
/Прим. перев./ Эта замечательно <расфокусированная>
метафора (кому <помогает> цыпленок? кто ест бульон? и
кому, наконец, отрезали голову, чтобы получился
симкинский мячик, плавающий в собственном бульоне-
среде, отвергая злокозненное <бессознательное>?) основана,
среди прочего, на игре слов: to help oneself - подкрепиться,
то есть поесть, наряду с более обычным to help - помочь.
ния, несущие помощь>. Осторожно! Такие люди опас-
ны! Если <помощь> удается, она убивает человеческое
в пациентах, препятствуя их развитию. Она тем более
коварна, что как правило эти терапевты хотят проти-
воположного. Они хотят для пациента роста, жизни,
бытия, - и лишают его всего этого своей <помощью>.
Различие между действительной поддержкой и
<помощью> вполне ясно: делая для другого то, что он
может сделать для себя сам, мы гарантируем, что он
никогда не узнает о возможности стоять на собствен-
ных ногах.
Трудность в том, чтобы решить, способен ли чело-
век сам сделать для себя нечто или быть собой. Это
зависит от ваших представлений о людях и, возможно,
от вашей собственной потребности быть <полезным> и
<оказывать помощь>. Если вы попались на удочку и
думаете, что человек так беспомощен и немощен, как
притворяется, - вы будете <помогать>.
Одна из основных целей гещтальттерапии - научить
человека опираться на себя, a нe на окружающих. В
этой связи Перлз говорит о терапевтическом <тупике>.
Обычно люди в таком состоянии переживают смятение,
беспомощность и пустоту. Их привычные попытки вы-
могать поддержку окружающих, плача, требуя и умо-
ляя, притворяясь слепо-немыми и глухо-ничего-не-
понимающими или душевнобольными, - не работают.
Если терапевт (или кто-нибудь еще) поддается мани-
пуляции, стараясь оказать <помощь> - он успешно со-
храняет инфантильность клиента. Чтобы начать внут-
ренний рост, пациент должен сам проделать <грязную
работу>. В поэтическом настроении Перлз говорил,
что суть гештальттерапии в том, чтобы посредством
фрустрации дать пациенту возможность обнаружить,
что он сам может <пришпорить своего осла>.
Перлз иллюстрирует эту мысль следующими рас-
суждением. Зародыш в утробе целиком зависит от
поддержки среды: питание, тепло и кислород обеспе-
чиваются матерью. При рождении ребенок попадает в
первый <тупик>: либо он воспользуется возможностью
самостоятельно дышать, либо умрет. Развиваясь, но-
ворожденный учится со все большим успехом ползать
на своих четырех. Стоять он сначала не умеет. Через
некоторое время - если ему не мешают - он встает ав-
томатически. Но попробуйте носить ребенка все время
на руках, и он никогда уже не сможет стоять на своих
ногах. В западной культуре матери стараются <помо-
гать>, поэтому их дети научаются ходить в среднем на
год позже, чем в некоторых других культурах, где де-
тям разрешается экспериментировать, ошибаться, рас-
ти - то есть быть.
Дети, которые получают требуемое от других по-
средством крика, не начинают учиться говорить. Пока
кто-то им <помогает>, т. е. берет на себя ответствен-
ность за сообщение их потребностей миру, речь им не
нужна. Но в обычном случае ребенок, который пона-
чалу кричит и плачет, должен научиться говорить -
или умереть.
Никто не может обойтись без внешней помощи, и
мне нелегко представить себе человека, который захо-
тел бы этого. Но есть большая разница между тем,
чтобы получить от окружающих то, чего я не могу
сделать для себя сам, и тем, чтобы заставить их делать
то, что я и сам могу сделать. Большинство из нас в той
или иной степени подвержено иллюзии <я не могу>.
Как правило это значит <мне не хочется>. Мне не хо-
чется рисковать. Просить окружающих о помощи и
поддержке, когда я могу обойтись своими силами - это
тоже риск. Принять на себя ответственность за просьбу
о помощи - это не то, что манипулировать другими,
заставляя их поверить, что я не могу сделать чего-то
сам. Но даже манипуляция может быть проявлением
самостоятельности, если я сознаю, что манипулирую: в
таком случае у меня есть выбор, я могу поступить
так - или иначе. Я остаюсь собой, я жертвую своей ав-
тономией лишь в той мере, в какой сам этого хочу.
Люди, которые приходят на терапию, хотят чего-то.
Часто они хотят <помощи>; они хотят от терапии, что-
бы она изменила последствия их поведения, без необ-
ходимости менять само поведение. Они говорят, что,
поев острой пищи, испытывают изжогу. <Не можете ли
вы что-нибудь сделать с этой изжогой, - говорят
они, - ведь я уверен, что не могу отказаться от острой
пищи. Избавьте меня от изжоги, или по крайней мере
помогите мне выяснить, почему, стоит мне поесть ост-
рого, у меня начинается изжога>. - Они находятся под
властью иллюзии, что единственный способ изменить
то, что они делают, - это выяснить, почему они это
делают.
Отговорки различны. <Бессознательное> хотя и на-
чинает терять популярность, все же собирает наиболь-
ший урожай. Всегда в ходу родители, а также мужья,
жены, социальные и экономические системы, мировая
ситуация и, наконец, <человек супа>. До тех пор, пока
они перекладывают ответственность за свое поведение
на кого-то или на что-то другое, они остаются бессиль-
ными. Точнее говоря, они отдают свою человеческую
автомомию, свою способность действовать другому че-
ловеку, или понятию. Их скрытое требование к тера-
пии таково: <Попробуйте-ка с этим справиться!> - Те-
рапевта, если он не заметит или согласится, натравли-
вают на <поток бессознательного> или что-нибудь в
этом роде, а манипулирующий таким образом пациент
в это время облизывается на куриный бульон. Попро-
буйте не подать суп вовремя; если <помощь> не подо-
спела, а пациент еще не обнаружил своей способности
варить суп самостоятельно, он оказывается в <тупике>.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
ложить лук, зелень, специи, - и вы получаете нечто,
готовое для оказания <необходимой помощи>. Накор-
мить куриным бульоном - это ли не <помощь> друго-
му, это ли не способ что-то для него сделать, чтобы он
лучше себя почувствовал?
Нечто шарообразное, губчатое - вроде бессозна-
тельного, не правда ли? - на девять десятых погруже-
но в жидкость. Пока незадачливый гурман распробует
блюдо, суп вокруг подводного шара остывает, и, как
умирающая субмарина, он выбрасывает из себя пленку
жира. ВНИМАНИЕ: куриный бульон может быть
столь же смертелен для реципиента, как для пожерто-
вавшего собой цыпленка. Но есть противоядие от того,
чтобы закружиться с отрезанной головой .
Многие психотерапевты считают себя профессио-
нальными <помощниками> и устанавливают <отноше-
Перевод М. Папуша.
/Прим. перев./ Эта замечательно <расфокусированная>
метафора (кому <помогает> цыпленок? кто ест бульон? и
кому, наконец, отрезали голову, чтобы получился
симкинский мячик, плавающий в собственном бульоне-
среде, отвергая злокозненное <бессознательное>?) основана,
среди прочего, на игре слов: to help oneself - подкрепиться,
то есть поесть, наряду с более обычным to help - помочь.
ния, несущие помощь>. Осторожно! Такие люди опас-
ны! Если <помощь> удается, она убивает человеческое
в пациентах, препятствуя их развитию. Она тем более
коварна, что как правило эти терапевты хотят проти-
воположного. Они хотят для пациента роста, жизни,
бытия, - и лишают его всего этого своей <помощью>.
Различие между действительной поддержкой и
<помощью> вполне ясно: делая для другого то, что он
может сделать для себя сам, мы гарантируем, что он
никогда не узнает о возможности стоять на собствен-
ных ногах.
Трудность в том, чтобы решить, способен ли чело-
век сам сделать для себя нечто или быть собой. Это
зависит от ваших представлений о людях и, возможно,
от вашей собственной потребности быть <полезным> и
<оказывать помощь>. Если вы попались на удочку и
думаете, что человек так беспомощен и немощен, как
притворяется, - вы будете <помогать>.
Одна из основных целей гещтальттерапии - научить
человека опираться на себя, a нe на окружающих. В
этой связи Перлз говорит о терапевтическом <тупике>.
Обычно люди в таком состоянии переживают смятение,
беспомощность и пустоту. Их привычные попытки вы-
могать поддержку окружающих, плача, требуя и умо-
ляя, притворяясь слепо-немыми и глухо-ничего-не-
понимающими или душевнобольными, - не работают.
Если терапевт (или кто-нибудь еще) поддается мани-
пуляции, стараясь оказать <помощь> - он успешно со-
храняет инфантильность клиента. Чтобы начать внут-
ренний рост, пациент должен сам проделать <грязную
работу>. В поэтическом настроении Перлз говорил,
что суть гештальттерапии в том, чтобы посредством
фрустрации дать пациенту возможность обнаружить,
что он сам может <пришпорить своего осла>.
Перлз иллюстрирует эту мысль следующими рас-
суждением. Зародыш в утробе целиком зависит от
поддержки среды: питание, тепло и кислород обеспе-
чиваются матерью. При рождении ребенок попадает в
первый <тупик>: либо он воспользуется возможностью
самостоятельно дышать, либо умрет. Развиваясь, но-
ворожденный учится со все большим успехом ползать
на своих четырех. Стоять он сначала не умеет. Через
некоторое время - если ему не мешают - он встает ав-
томатически. Но попробуйте носить ребенка все время
на руках, и он никогда уже не сможет стоять на своих
ногах. В западной культуре матери стараются <помо-
гать>, поэтому их дети научаются ходить в среднем на
год позже, чем в некоторых других культурах, где де-
тям разрешается экспериментировать, ошибаться, рас-
ти - то есть быть.
Дети, которые получают требуемое от других по-
средством крика, не начинают учиться говорить. Пока
кто-то им <помогает>, т. е. берет на себя ответствен-
ность за сообщение их потребностей миру, речь им не
нужна. Но в обычном случае ребенок, который пона-
чалу кричит и плачет, должен научиться говорить -
или умереть.
Никто не может обойтись без внешней помощи, и
мне нелегко представить себе человека, который захо-
тел бы этого. Но есть большая разница между тем,
чтобы получить от окружающих то, чего я не могу
сделать для себя сам, и тем, чтобы заставить их делать
то, что я и сам могу сделать. Большинство из нас в той
или иной степени подвержено иллюзии <я не могу>.
Как правило это значит <мне не хочется>. Мне не хо-
чется рисковать. Просить окружающих о помощи и
поддержке, когда я могу обойтись своими силами - это
тоже риск. Принять на себя ответственность за просьбу
о помощи - это не то, что манипулировать другими,
заставляя их поверить, что я не могу сделать чего-то
сам. Но даже манипуляция может быть проявлением
самостоятельности, если я сознаю, что манипулирую: в
таком случае у меня есть выбор, я могу поступить
так - или иначе. Я остаюсь собой, я жертвую своей ав-
тономией лишь в той мере, в какой сам этого хочу.
Люди, которые приходят на терапию, хотят чего-то.
Часто они хотят <помощи>; они хотят от терапии, что-
бы она изменила последствия их поведения, без необ-
ходимости менять само поведение. Они говорят, что,
поев острой пищи, испытывают изжогу. <Не можете ли
вы что-нибудь сделать с этой изжогой, - говорят
они, - ведь я уверен, что не могу отказаться от острой
пищи. Избавьте меня от изжоги, или по крайней мере
помогите мне выяснить, почему, стоит мне поесть ост-
рого, у меня начинается изжога>. - Они находятся под
властью иллюзии, что единственный способ изменить
то, что они делают, - это выяснить, почему они это
делают.
Отговорки различны. <Бессознательное> хотя и на-
чинает терять популярность, все же собирает наиболь-
ший урожай. Всегда в ходу родители, а также мужья,
жены, социальные и экономические системы, мировая
ситуация и, наконец, <человек супа>. До тех пор, пока
они перекладывают ответственность за свое поведение
на кого-то или на что-то другое, они остаются бессиль-
ными. Точнее говоря, они отдают свою человеческую
автомомию, свою способность действовать другому че-
ловеку, или понятию. Их скрытое требование к тера-
пии таково: <Попробуйте-ка с этим справиться!> - Те-
рапевта, если он не заметит или согласится, натравли-
вают на <поток бессознательного> или что-нибудь в
этом роде, а манипулирующий таким образом пациент
в это время облизывается на куриный бульон. Попро-
буйте не подать суп вовремя; если <помощь> не подо-
спела, а пациент еще не обнаружил своей способности
варить суп самостоятельно, он оказывается в <тупике>.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71