А еще она узнала, чего великие правители Гегемонии хотят получить в обмен — от Тиамат и от нее, неопытной еще королевы, — и сразу начала учиться тому, как брать, ничего не давая взамен, как давать, не подчиняясь при этом сильнейшему, как выдавливать кровь даже из камня. Именно тогда она и завела себе советника — своего первого Звездного Быка, инопланетянина, чьего лица она теперь и припомнить не могла, чье настоящее имя она давным-давно позабыла. За ним последовали еще десятки Звездных Быков, пока она не отыскала этого, единственного...
А между тем Карбункул превращался в огромный космопорт, в огромный межгалактический перевалочный пункт, и она год за годом узнавала все больше о пользе высоких технологий, о том, как хрупок и уязвим человек, о тех законах, что правят Вселенной, и о тех, что правят ею самой. Чтобы узнать все, ей не хватило бы и десяти обычных жизней; она с трудом узнала лишь небольшую часть того, что хотела, за эти сто пятьдесят лет, равные всего лишь двум человеческим жизням. Но все же успела понять, что мир вокруг — это продолжение ее самой, и он, этот мир, действительно бессмертен, тогда как просто человек бессмертным стать не может. И тогда она решила оставить этому миру наследника, когда период ее правления подойдет к концу, — и тем самым освободить его, этот мир, дать ему вечную возможность впитывать знания, цвести и развиваться.
Но ее планы потерпели крах. Ей не удалось удержать в своих руках ключи от будущего Тиамат; не удалось и осуществить свой второй план — самой продолжать жить, направляя планету по избранному ею пути. Не сбылась и ее последняя надежда — удержать под своим контролем Мун... Так получилось, что вместе с этим дальнейшая жизнь утратила для нее всякий смысл. Некогда и она жила той жизнью, какой жили все остальные обитатели Тиамат, но это было слишком давно. Она и представить себе не могла, что вернется к той, прежней жизни. Ведь даже если бы островитянам было запрещено варварски уничтожать любую инопланетную технику, забытую в Карбункуле после отлета чужеземцев, все равно и столица, и вся планета весьма скоро не будут иметь ничего общего с тем процветающим перекрестком космических дорог, каким Тиамат была во времена правления Снежной королевы.
Некогда она верила — верила твердо, — что Мун, ее дитя, ее клон, поможет ей возродиться вновь, воплотив в себе ее лучшие черты, и тогда она, Ариенрод, легко расстанется с собственной жизнью, доиграв до конца свою роль в традиционном спектакле; и смерть станет для нее, точнее, для ее тела лишь последним новым опытом, еще одним ощущением среди множества иных, пережитых ею, а жизнь — такая, какой знала ее она, — просто перестанет для нее существовать.
Но потеряв Мун и обретя вместо нее Спаркса, она начала строить новые планы, основанные на продолжении ее собственной жизни. И прежние идеи утратили для нее всякий интерес. Она словно забыла, что в итоге и она и ее возлюбленный неизбежно начнут стареть, и тяжело, почти невозможно будет удержать на Тиамат власть Зимы. Нет, она не забыла об этом — просто перестала об этом думать, ибо желание жить и править планетой по-своему было в ней сильнее всего остального.
Но она проиграла, подписала свою полную и безоговорочную капитуляцию. Этот рассвет станет последним в ее жизни, и она превратится в очередную, быстро преданную забвению Снежную королеву. Целая череда их прожила свою жизнь безо всякого смысла... Нет, она не желала умирать так! Она же не успела оставить грядущему никакого наследия! Да пусть они будут прокляты, ненавистные инопланетяне! Эти ублюдки разрушили все ее планы и осуществили свои собственные. Будь проклята жалкая тупость островитян, этих самодовольных вонючих скотов, которые с превеликой радостью расстанутся с тяжким для них бременем знаний!.. Глаза ее сверкали от бессильного бешенства.
— В чем дело, Ариенрод? Неужели до тебя все-таки дошло, что это конец?
Она так и застыла, не сводя глаз со Звездного Быка. «Кто ты такой?» — Эти слова она еле выдохнула, но они заглушили для нее даже рев толпы.
— Кто ты? Ты не Звездный Бык! — Она резко высвободилась из его объятий. Спаркс... О боги, что они сделали с ним?
— Ты ошиблась, Ариенрод. Я твой Звездный Бык, и не говори, что уже успела забыть меня. — Он крепко стиснул ее руку. — Всего-то пять лет прошло. — Он повернул свою голову в черном шлеме так, чтобы она смогла как следует разглядеть в прорезях маски его глаза — безжалостные глаза цвета влажной земли, с длинными темными ресницами...
— Герне! — она была потрясена. — Это невозможно... боги, как ты мог так подло со мной поступить! Ты, немощный урод, да я давно забыла тебя! Ты не имеешь права находиться здесь, я не позволю!.. — Спаркс... черт возьми, где же ты! — Я скажу им, что ты не Звездный Бык!
— А им все равно! — Она поняла, что он улыбается, под маской. — Им безразлично, кого из инопланетян топить в море. А тебе разве нет?
— Где он? — истерически выкрикнула Ариенрод. — Где Спаркс? Что ты с ним сделал? И почему?
— Значит, ты действительно так сильно любишь его? — Герне вздрогнул. — Так сильно, что не можешь расстаться с ним, даже отправляясь на тот свет? — Он издевательски хмыкнул. — М-да! И все-таки недостаточно сильно, чтобы позволить ему остаться живым... без тебя... но с твоим двойником! Жадничаешь даже перед смертью, Ариенрод! А я вот поменялся с ним местами только потому, что он не настолько любит тебя, чтобы ради тебя умереть — в отличие от меня. — Он прижал ее руку, которую до сих пор сжимал в своей, ко лбу. — Ты моя, Ариенрод... ты такая же, как я, мы с тобой из одного теста. Этот цыпленок тебе не пара; он никогда так и не стал настоящим мужчиной, чтобы оценить тебя по достоинству.
Она отстранилась от него, закуталась в плащ.
— Если бы у меня был нож, Герне, я бы тебя убила собственными руками! — Я бы голыми руками задушила тебя...
— Неужели ты не поняла, чего я хочу? — Он снова усмехнулся. — Кто еще, кроме меня, захотел бы провести вечность в твоем обществе? Ты уже однажды пыталась убить меня, сука. Жаль, что тебе это не удалось. Ну а теперь пришла пора и мне осуществить свои желания. И отомстить тебе. Теперь ты моя навек, и если ты вечно будешь ненавидеть меня за это, тем лучше: тем сильнее ты будешь наказана. Но, как ты и сама говорила, любовь моя, «вечность — это слишком долго».
Ариенрод еще плотнее закуталась в плащ и закрыла глаза, чтобы не видеть перед собою Герне. Однако даже сквозь пение своей свиты слышала вопли и отвратительный шум толпы; эти звуки окружали ее со всех сторон, проникали ей прямо в душу, делали ее отчаяние невыносимо тяжелым и мучительным.
— Разве тебе не интересно, как мне это удалось? Кому принадлежала сама идея? — Язвительный голос Герне сливался с гулом толпы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179
А между тем Карбункул превращался в огромный космопорт, в огромный межгалактический перевалочный пункт, и она год за годом узнавала все больше о пользе высоких технологий, о том, как хрупок и уязвим человек, о тех законах, что правят Вселенной, и о тех, что правят ею самой. Чтобы узнать все, ей не хватило бы и десяти обычных жизней; она с трудом узнала лишь небольшую часть того, что хотела, за эти сто пятьдесят лет, равные всего лишь двум человеческим жизням. Но все же успела понять, что мир вокруг — это продолжение ее самой, и он, этот мир, действительно бессмертен, тогда как просто человек бессмертным стать не может. И тогда она решила оставить этому миру наследника, когда период ее правления подойдет к концу, — и тем самым освободить его, этот мир, дать ему вечную возможность впитывать знания, цвести и развиваться.
Но ее планы потерпели крах. Ей не удалось удержать в своих руках ключи от будущего Тиамат; не удалось и осуществить свой второй план — самой продолжать жить, направляя планету по избранному ею пути. Не сбылась и ее последняя надежда — удержать под своим контролем Мун... Так получилось, что вместе с этим дальнейшая жизнь утратила для нее всякий смысл. Некогда и она жила той жизнью, какой жили все остальные обитатели Тиамат, но это было слишком давно. Она и представить себе не могла, что вернется к той, прежней жизни. Ведь даже если бы островитянам было запрещено варварски уничтожать любую инопланетную технику, забытую в Карбункуле после отлета чужеземцев, все равно и столица, и вся планета весьма скоро не будут иметь ничего общего с тем процветающим перекрестком космических дорог, каким Тиамат была во времена правления Снежной королевы.
Некогда она верила — верила твердо, — что Мун, ее дитя, ее клон, поможет ей возродиться вновь, воплотив в себе ее лучшие черты, и тогда она, Ариенрод, легко расстанется с собственной жизнью, доиграв до конца свою роль в традиционном спектакле; и смерть станет для нее, точнее, для ее тела лишь последним новым опытом, еще одним ощущением среди множества иных, пережитых ею, а жизнь — такая, какой знала ее она, — просто перестанет для нее существовать.
Но потеряв Мун и обретя вместо нее Спаркса, она начала строить новые планы, основанные на продолжении ее собственной жизни. И прежние идеи утратили для нее всякий интерес. Она словно забыла, что в итоге и она и ее возлюбленный неизбежно начнут стареть, и тяжело, почти невозможно будет удержать на Тиамат власть Зимы. Нет, она не забыла об этом — просто перестала об этом думать, ибо желание жить и править планетой по-своему было в ней сильнее всего остального.
Но она проиграла, подписала свою полную и безоговорочную капитуляцию. Этот рассвет станет последним в ее жизни, и она превратится в очередную, быстро преданную забвению Снежную королеву. Целая череда их прожила свою жизнь безо всякого смысла... Нет, она не желала умирать так! Она же не успела оставить грядущему никакого наследия! Да пусть они будут прокляты, ненавистные инопланетяне! Эти ублюдки разрушили все ее планы и осуществили свои собственные. Будь проклята жалкая тупость островитян, этих самодовольных вонючих скотов, которые с превеликой радостью расстанутся с тяжким для них бременем знаний!.. Глаза ее сверкали от бессильного бешенства.
— В чем дело, Ариенрод? Неужели до тебя все-таки дошло, что это конец?
Она так и застыла, не сводя глаз со Звездного Быка. «Кто ты такой?» — Эти слова она еле выдохнула, но они заглушили для нее даже рев толпы.
— Кто ты? Ты не Звездный Бык! — Она резко высвободилась из его объятий. Спаркс... О боги, что они сделали с ним?
— Ты ошиблась, Ариенрод. Я твой Звездный Бык, и не говори, что уже успела забыть меня. — Он крепко стиснул ее руку. — Всего-то пять лет прошло. — Он повернул свою голову в черном шлеме так, чтобы она смогла как следует разглядеть в прорезях маски его глаза — безжалостные глаза цвета влажной земли, с длинными темными ресницами...
— Герне! — она была потрясена. — Это невозможно... боги, как ты мог так подло со мной поступить! Ты, немощный урод, да я давно забыла тебя! Ты не имеешь права находиться здесь, я не позволю!.. — Спаркс... черт возьми, где же ты! — Я скажу им, что ты не Звездный Бык!
— А им все равно! — Она поняла, что он улыбается, под маской. — Им безразлично, кого из инопланетян топить в море. А тебе разве нет?
— Где он? — истерически выкрикнула Ариенрод. — Где Спаркс? Что ты с ним сделал? И почему?
— Значит, ты действительно так сильно любишь его? — Герне вздрогнул. — Так сильно, что не можешь расстаться с ним, даже отправляясь на тот свет? — Он издевательски хмыкнул. — М-да! И все-таки недостаточно сильно, чтобы позволить ему остаться живым... без тебя... но с твоим двойником! Жадничаешь даже перед смертью, Ариенрод! А я вот поменялся с ним местами только потому, что он не настолько любит тебя, чтобы ради тебя умереть — в отличие от меня. — Он прижал ее руку, которую до сих пор сжимал в своей, ко лбу. — Ты моя, Ариенрод... ты такая же, как я, мы с тобой из одного теста. Этот цыпленок тебе не пара; он никогда так и не стал настоящим мужчиной, чтобы оценить тебя по достоинству.
Она отстранилась от него, закуталась в плащ.
— Если бы у меня был нож, Герне, я бы тебя убила собственными руками! — Я бы голыми руками задушила тебя...
— Неужели ты не поняла, чего я хочу? — Он снова усмехнулся. — Кто еще, кроме меня, захотел бы провести вечность в твоем обществе? Ты уже однажды пыталась убить меня, сука. Жаль, что тебе это не удалось. Ну а теперь пришла пора и мне осуществить свои желания. И отомстить тебе. Теперь ты моя навек, и если ты вечно будешь ненавидеть меня за это, тем лучше: тем сильнее ты будешь наказана. Но, как ты и сама говорила, любовь моя, «вечность — это слишком долго».
Ариенрод еще плотнее закуталась в плащ и закрыла глаза, чтобы не видеть перед собою Герне. Однако даже сквозь пение своей свиты слышала вопли и отвратительный шум толпы; эти звуки окружали ее со всех сторон, проникали ей прямо в душу, делали ее отчаяние невыносимо тяжелым и мучительным.
— Разве тебе не интересно, как мне это удалось? Кому принадлежала сама идея? — Язвительный голос Герне сливался с гулом толпы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179