было похоже, что они намерены бросить его здесь. Он слышал громкие указания старухи, но не мог разобрать слов; впрочем, это было неважно, все теперь стало ему безразлично...
— Вот... надень-ка свои перчатки, глупый. — Девчонка стояла над ним и махала у него перед носом перчатками. Он сделал вид, что не замечает ее, взял горсть снега и сунул в разбитый, окровавленный рот.
— Эй, легавый! — Теперь у него перед носом закачался станнер ТьерПарде. — Ты бы лучше слушался меня, легавый! — Девчонка бросила перчатки ему на колени.
Он медленно натянул перчатки на совершенно бесчувственные пальцы, покрытые ледяной кровавой коркой. Мысль о том, что его сейчас оглушат слабым разрядом и беспомощного отволокут в аэросани, точно мешок с барахлом, была невыносимой. Необходимо сохранить достоинство, насколько это возможно, пока не отыщется какой-нибудь выход... хоть какой-нибудь!..
Что-то упало на его шлем, скользнуло по лицу и, точно змея, обвило шею. Он, изумленный, вскинул глаза, и петля туже затянулась у него на горле. Девчонка рассмеялась; второй конец веревки сжимала ее рука в, рукавице. Она сделала петлю немножко посвободнее и вызывающе подбоченилась.
— Вот и отлично! Ма говорит, ей только руки твои нужны, а все остальное я могу забирать себе, так что я устрою тебя в свой зоопарк. — Она смотрела себе под ноги; он — в ее узкое прыщавое лицо. — Ты будешь моей любимой зверюшкой! — Она снова засмеялась и вдруг дернула за веревку. — Ну, легавый, пошли скорей! Поторапливайся!
Гундалину торопливо вскочил на ноги и поспешил за ней к ожидавшим их аэросаням, понимая, что, хоть бандиты и пощадили его, он все-таки умер, ибо именно с этого мгновения его собственный мир перестал для него существовать.
Глава 27
Мун, опершись на подлокотник, смотрела мимо тяжело обвисшей в кресле Элсевиер на экран, стремясь получше разглядеть появившуюся там Тиамат, похожую на восходящую луну, но только бесконечно прекраснее. Домой! Она летела домой, и было трудно не поверить, что время все-таки повернуло вспять, что она найдет свой мир таким же, каким он был когда-то, или даже таким, каким он должен был бы стать, когда эта облачная голубизна под ней исчезнет и перед глазами вновь откроется безбрежное море. Но даже если это и не так, если прежний мир утрачен навек, она была уверена, что непременно отыщет способ вернуть прошлое.
— Экраны свободны?
— Да.
Она слушала тихие вопросы Элсевиер и монотонные ответы Силки, убаюкивающие своей ритмичностью и, как прежде, повторяющиеся без конца. Вхождение в атмосферу Тиамат оказалось не тяжелее выхода из нее; и вообще, путешествие на чужую планету словно бы совершила не она, а кто-то другой. Мун слушала вполуха, мыслями уносясь то в прошлое, то в будущее и как бы избегая опасного настоящего. Теперь все пойдет как надо, ошибки больше не будет ни в чем. Она ведь прошла через Черные Ворота именно потому, что ей предначертано было выполнить эту задачу.
Элсевиер связалась по радио с потрясенным их возвращением Нгенетом, еще когда они были на орбите, однако узнала лишь, что встретить их в заливе Шотовер он не сможет, ибо его судно на воздушной подушке конфисковано полицией еще пять лет назад, после той их неудачной посадки. На этот раз им придется совершить куда более рискованную посадку недалеко от поместья Нгенета, к югу от Карбункула; более на Тиамат не было ни одного человека, которому Элси доверила бы тайну их последней посадки.
За время перелета Элсевиер словно увяла — только этим словом Мун могла выразить происходящие с ней перемены, особенно после прохождения ими Черных Ворот. Она попыталась хоть что-нибудь выяснить, но Элси отвечать отказывалась и, по-прежнему нежная и кроткая, делала свое дело, сразу после Перехода избавив Мун от всяких забот.
Мун была уязвлена и озадачена, однако вскоре на экранах вовсю засияли солнца-Близнецы, и она смогла наконец увидеть то, к чему так стремилась. Для Мун начиналась новая жизнь — а для Элси кончалась старая. Элси прощалась и с кораблем, на котором прошло более половины ее жизни, который хранил воспоминания обо всех сладостных и горьких днях; прощалась с девушкой, которая могла бы стать ей дочерью, которая могла бы придать ее жизни новый смысл, однако лишь усугубила и без того мучительное ощущение утраты.
Последние пенные облака скрывали теперь настоящий океан — корабль спускался все ниже, стрелой пронизывая сапфировые небеса Тиамат. Скоро... скоро они кончатся, эти облака, и она увидит свою конечную цель — длинную линию западного побережья континента, где находилась плантация Нгенета, и севернее — сам Карбункул.
— ...Соотношение — один к... Силки! Нас поймали прожектором! Назад! Это свето...
Впереди вдруг вспыхнул ослепительный бело-голубой свет, больно ударив Мун по глазам; металлический корпус корабля содрогнулся так, что у нее застучали зубы. Нет, нет, этого не может быть!
— О боги! — воскликнула Элсевиер скорее с гневом, чем с отчаянием. — Они выследили нас, когда мы были на орбите. Мы попались! Мы никогда не...
Еще одна вспышка... и гробовая тишина. Потом в тишине само собой включилось радио: «Сдавайтесь немедленно или будете уничтожены. Мы вас поймали лучом. Вам не уйти».
— Мы проиграли... — Третья вспышка унесла слово, обозначавшее, что именно было проиграно, как и вскрик Мун, спросившей это. После четвертой вспышки времени на размышления не осталось совсем; из панели управления вдруг посыпались искры, что-то взвизгнуло, болезненно отдаваясь в и без того перегруженных нервах...
— Отключи двигатель! — услышала Мун срывающийся голос Элси; слова с трудом пробивались сквозь звон в ушах. — ...Только надежда... Подумает, что мы уже мертвы... — В салоне корабля стало вдруг на удивление тесно, точно все свободное пространство заполнила смертельная опасность, но Мун успела заметить солнечный свет за иллюминаторами, увидеть голубой, белый, золотистый простор фантастической красоты райских полей, которые исчезали по мере того, как корабль входил в зону облачности. Она вцепилась в подлокотники, считая удары собственного сердца, как бы подтверждавшие, что она еще жива, что новой вспышки еще не было — той самой, последней, которую они, теперь совершенно беззащитные, даже и не заметили бы.
Они вынырнули из облаков так же внезапно, как и погрузились в них. Она, наконец, увидела море, катившее под ними свои свинцовые валы. Дождь, похожий на яростные слезы, со всей силы хлестал по стеклам иллюминаторов, мешая видеть море и небо. Их корабль падал по широкой дуге, словно камешек, пущенный из пращи над поверхностью пруда. Элси и Силки, храня молчание, не отрывались от пульта управления. Мун тоже молчала из солидарности, в горле у нее от страха застрял комок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179
— Вот... надень-ка свои перчатки, глупый. — Девчонка стояла над ним и махала у него перед носом перчатками. Он сделал вид, что не замечает ее, взял горсть снега и сунул в разбитый, окровавленный рот.
— Эй, легавый! — Теперь у него перед носом закачался станнер ТьерПарде. — Ты бы лучше слушался меня, легавый! — Девчонка бросила перчатки ему на колени.
Он медленно натянул перчатки на совершенно бесчувственные пальцы, покрытые ледяной кровавой коркой. Мысль о том, что его сейчас оглушат слабым разрядом и беспомощного отволокут в аэросани, точно мешок с барахлом, была невыносимой. Необходимо сохранить достоинство, насколько это возможно, пока не отыщется какой-нибудь выход... хоть какой-нибудь!..
Что-то упало на его шлем, скользнуло по лицу и, точно змея, обвило шею. Он, изумленный, вскинул глаза, и петля туже затянулась у него на горле. Девчонка рассмеялась; второй конец веревки сжимала ее рука в, рукавице. Она сделала петлю немножко посвободнее и вызывающе подбоченилась.
— Вот и отлично! Ма говорит, ей только руки твои нужны, а все остальное я могу забирать себе, так что я устрою тебя в свой зоопарк. — Она смотрела себе под ноги; он — в ее узкое прыщавое лицо. — Ты будешь моей любимой зверюшкой! — Она снова засмеялась и вдруг дернула за веревку. — Ну, легавый, пошли скорей! Поторапливайся!
Гундалину торопливо вскочил на ноги и поспешил за ней к ожидавшим их аэросаням, понимая, что, хоть бандиты и пощадили его, он все-таки умер, ибо именно с этого мгновения его собственный мир перестал для него существовать.
Глава 27
Мун, опершись на подлокотник, смотрела мимо тяжело обвисшей в кресле Элсевиер на экран, стремясь получше разглядеть появившуюся там Тиамат, похожую на восходящую луну, но только бесконечно прекраснее. Домой! Она летела домой, и было трудно не поверить, что время все-таки повернуло вспять, что она найдет свой мир таким же, каким он был когда-то, или даже таким, каким он должен был бы стать, когда эта облачная голубизна под ней исчезнет и перед глазами вновь откроется безбрежное море. Но даже если это и не так, если прежний мир утрачен навек, она была уверена, что непременно отыщет способ вернуть прошлое.
— Экраны свободны?
— Да.
Она слушала тихие вопросы Элсевиер и монотонные ответы Силки, убаюкивающие своей ритмичностью и, как прежде, повторяющиеся без конца. Вхождение в атмосферу Тиамат оказалось не тяжелее выхода из нее; и вообще, путешествие на чужую планету словно бы совершила не она, а кто-то другой. Мун слушала вполуха, мыслями уносясь то в прошлое, то в будущее и как бы избегая опасного настоящего. Теперь все пойдет как надо, ошибки больше не будет ни в чем. Она ведь прошла через Черные Ворота именно потому, что ей предначертано было выполнить эту задачу.
Элсевиер связалась по радио с потрясенным их возвращением Нгенетом, еще когда они были на орбите, однако узнала лишь, что встретить их в заливе Шотовер он не сможет, ибо его судно на воздушной подушке конфисковано полицией еще пять лет назад, после той их неудачной посадки. На этот раз им придется совершить куда более рискованную посадку недалеко от поместья Нгенета, к югу от Карбункула; более на Тиамат не было ни одного человека, которому Элси доверила бы тайну их последней посадки.
За время перелета Элсевиер словно увяла — только этим словом Мун могла выразить происходящие с ней перемены, особенно после прохождения ими Черных Ворот. Она попыталась хоть что-нибудь выяснить, но Элси отвечать отказывалась и, по-прежнему нежная и кроткая, делала свое дело, сразу после Перехода избавив Мун от всяких забот.
Мун была уязвлена и озадачена, однако вскоре на экранах вовсю засияли солнца-Близнецы, и она смогла наконец увидеть то, к чему так стремилась. Для Мун начиналась новая жизнь — а для Элси кончалась старая. Элси прощалась и с кораблем, на котором прошло более половины ее жизни, который хранил воспоминания обо всех сладостных и горьких днях; прощалась с девушкой, которая могла бы стать ей дочерью, которая могла бы придать ее жизни новый смысл, однако лишь усугубила и без того мучительное ощущение утраты.
Последние пенные облака скрывали теперь настоящий океан — корабль спускался все ниже, стрелой пронизывая сапфировые небеса Тиамат. Скоро... скоро они кончатся, эти облака, и она увидит свою конечную цель — длинную линию западного побережья континента, где находилась плантация Нгенета, и севернее — сам Карбункул.
— ...Соотношение — один к... Силки! Нас поймали прожектором! Назад! Это свето...
Впереди вдруг вспыхнул ослепительный бело-голубой свет, больно ударив Мун по глазам; металлический корпус корабля содрогнулся так, что у нее застучали зубы. Нет, нет, этого не может быть!
— О боги! — воскликнула Элсевиер скорее с гневом, чем с отчаянием. — Они выследили нас, когда мы были на орбите. Мы попались! Мы никогда не...
Еще одна вспышка... и гробовая тишина. Потом в тишине само собой включилось радио: «Сдавайтесь немедленно или будете уничтожены. Мы вас поймали лучом. Вам не уйти».
— Мы проиграли... — Третья вспышка унесла слово, обозначавшее, что именно было проиграно, как и вскрик Мун, спросившей это. После четвертой вспышки времени на размышления не осталось совсем; из панели управления вдруг посыпались искры, что-то взвизгнуло, болезненно отдаваясь в и без того перегруженных нервах...
— Отключи двигатель! — услышала Мун срывающийся голос Элси; слова с трудом пробивались сквозь звон в ушах. — ...Только надежда... Подумает, что мы уже мертвы... — В салоне корабля стало вдруг на удивление тесно, точно все свободное пространство заполнила смертельная опасность, но Мун успела заметить солнечный свет за иллюминаторами, увидеть голубой, белый, золотистый простор фантастической красоты райских полей, которые исчезали по мере того, как корабль входил в зону облачности. Она вцепилась в подлокотники, считая удары собственного сердца, как бы подтверждавшие, что она еще жива, что новой вспышки еще не было — той самой, последней, которую они, теперь совершенно беззащитные, даже и не заметили бы.
Они вынырнули из облаков так же внезапно, как и погрузились в них. Она, наконец, увидела море, катившее под ними свои свинцовые валы. Дождь, похожий на яростные слезы, со всей силы хлестал по стеклам иллюминаторов, мешая видеть море и небо. Их корабль падал по широкой дуге, словно камешек, пущенный из пращи над поверхностью пруда. Элси и Силки, храня молчание, не отрывались от пульта управления. Мун тоже молчала из солидарности, в горле у нее от страха застрял комок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179