.. где жизнь протекает с точностью отлаженного механизма... вот только на этот раз отлаженный механизм сломался и хаос, ждавший своего часа за дверьми, ворвался внутрь, неся смерть...
Она представила себе, как из патрульной машины улетают ввысь две свободные души — улетают с этой планеты, но куда?.. В вечность? В лимб? В бесконечный цикл реинкарнаций? Разве можно следовать какой-то определенной религии, когда их так много и каждая утверждает, что только одной ей ведома Истина, но каждая из этих «истин» отлична от других? Существовал только один путь, который она когда-нибудь, возможно, способна будет открыть для себя... И душа ее уже носилась над этой темной водой, проникнув в эти края без спроса, без входного билета, и уплывала с Проклятым Лодочником... к тому же теперь там оказался и ее друг, единственный на этой планете, полной одних только врагов... Почему, черт побери, я ее послушалась? Зачем оставила снотворное в аптеке? Джеруша вскочила, снова нечаянно уронив диктофон, и рванулась к двери; потом остановилась; ее била дрожь, душу терзали сомнения. Так чего же ты хочешь, Джеруша! И в отчаянии призналась: я хотела оставить снотворное там! Иначе ей никогда бы не удалось убедить меня. Ей сразу стало легче, напряженные мышцы расслабились, и она опустилась прямо на пол; тело казалось ватным от усталости. Но я же не смогу здесь уснуть! И нигде не найти мне спасения, убежища, друга...
Ее мечущийся взгляд упал на алую раковину, что лежала, словно искупительная жертва, на ритуальном столике — копии, разумеется, — что стоял у двери. Нгенет... О боги, неужели ты все еще мой друг? Нерушимый покой сельского дома — та самая точка в самом сердце бури, наполнившей смятением ее душу... В последний раз она была в этом доме больше года назад; и, отчасти сознательно, начала избегать тех свободных и довольно поверхностных отношений, что установились между ними и поддерживались их нечастыми встречами, ибо депрессия ее все углублялась, мир все сжимал и сжимал вокруг нее свое враждебное кольцо. Она давно уже решила про себя, что не станет демонстрировать Нгенету, в какую желчную каргу превратилась... и в то же время, как это ни странно, она уже почти возненавидела его за то, что они так редко встречаются, что он не видит, не понимает, насколько ей сейчас необходима помощь, спасение, убежище...
А теперь? Да, именно теперь! Что за нелепый мазохизм заставляет ее замуровывать себя в этой гробнице? Она быстро подошла к телефону и набрала нужный код, выуживая из памяти полузабытые цифры. Потом смотрела на секундную стрелку, нетерпеливо постукивая ногтем по светлой поверхности стены, пока наконец на ее безмолвный призыв не откликнулся голос невидимого собеседника, искаженный помехами. Черт бы его побрал, как далеко все-таки он живет! Опять шторм! Вечно на этой планете бушуют штормы.
— Алло? Алло? — Несмотря на помехи, она поняла, что это не тот единственный голос, который ей так нужно было услышать.
— Алло! — Она почти прижала трубку к губам; громкий голос ее эхом разносился по пустой квартире. — Это комиссар ПалаТион из Карбункула. Можно мне поговорить с Нгенетом?
— Что?.. Нет, его нет дома, комиссар... он... ушел в море на своем катере...
— Когда он вернется?
— Не знаю. Он ничего не сказал... Что-нибудь ему передать?
— Нет, спасибо, ничего.
Она стукнула по рычагу кулаком и резко отвернулась от телефона, дрожа от ярости.
Потом снова подошла к столику, взяла в руки розовую, цвета рассветного неба раковину и прижала ее к себе, водя дрожащим пальцем по шелковисто-нежным извивам. Потом потрогала тот край, где был отломан один из хрупких шипов. Стиснула пальцами следующий шип и сломала его. Потом еще один, и еще... Кусочки раковины беззвучно падали на ковер. Джеруша тихо плакала, глядя, как они падают, — словно отламывала собственные пальцы.
Глава 29
— Все, что мы делаем, оказывает какое-то воздействие на то, что нас окружает.
— Я знаю... — Мун шла рядом с Нгенетом по склону холма, покрытого охряной и серебристой травой, звеневшей под ветром, словно струны арфы. Усадьба будто растворялась в этом серебристом блеске, среди окружавших ее холмов; прочные стены дома, сделанные из грубого камня и просоленного, промоченного насквозь дерева были в такой же степени частью этой земли, как и сам Нгенет. Мун задумчиво поглядывала на него сбоку, припоминая, каким странным показался он ей тогда, пять лет назад... Она безусловно замечала перемены, происшедшие с ним за эти пять лет; он явно постарел, а вот ее собственное лицо казалось ей точно таким же, как и тогда.
И, тем не менее, она тоже изменилась, повзрослела — в тот миг, когда увидела, как свет жизни гаснет в глазах Элсевиер. Смерть пока что уступила ей дорогу... но отрицать существование смерти было нельзя. Печаль, баламутившая ее душу, была похожа на шторм, загнанный в бутылку. Если бы она сама, по собственной воле, не бросила смерти вызов, гибель Элси не была бы на ее совести.
— Если бы Элси не полетела со мной на Тиамат, она была бы жива. Если бы я осталась на Харему с ней, она была бы... счастлива. — Мун вдруг увидела перед собой не Элси, а... Спаркса. Ничьи мечты никогда не были для меня важнее, чем мои собственные, У Мун подогнулись колени.
— Но ты-то не была бы счастлива! — Нгенет посмотрел на нее сверху вниз и взял ее руку в свою большую теплую ладонь, помогая идти, потому что склон стал круче. — И понимая, что ты несчастна, Элси была бы несчастлива вдвое. Мы не можем всю свою жизнь лгать — ни себе, ни кому-то другому; из этого никогда ничего не получается. Человек вынужден быть честным перед самим собой. Элси это понимала, иначе тебя бы сейчас здесь не было. Твой прилет был неизбежен. И смерть неизбежна — сколько бы мы ее ни отрицали. — Мун остро глянула на него: он был огорчен, потому что печальна была она. — После смерти ТиДжея Элси никогда уже не была прежней. Мой отец всегда говорил, что она из однолюбов. На счастье себе или на беду. — Он сунул руки в карманы парки, глядя на север, в затянутую белой дымкой даль, туда, где лежал Карбункул. — Каждый наш поступок, Мун, сказывается на том, что нас окружает. Я бы никогда ничему не научился, если бы не усвоил этой простой истины. Никогда не принимай похвалу полностью на свой счет... как и вину. Тебе не в чем винить себя.
— Нет, есть! — Она безутешно покачала головой.
— Тогда начинай думать о том, какими своими поступками могла бы искупить вину! — Нгенет подождал, пока глаза Мун не загорелись любопытством. — Не позволяй горю разрушать твою душу. И не будь такой, черт побери, эгоистичной! Ты же сама говорила, что предсказатель велел тебе вернуться на Тиамат. И что внутренний голос подсказывал тебе то же самое.
— Да — чтобы помочь Спарксу... — Она тоже посмотрела на север, вдоль берега.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179
Она представила себе, как из патрульной машины улетают ввысь две свободные души — улетают с этой планеты, но куда?.. В вечность? В лимб? В бесконечный цикл реинкарнаций? Разве можно следовать какой-то определенной религии, когда их так много и каждая утверждает, что только одной ей ведома Истина, но каждая из этих «истин» отлична от других? Существовал только один путь, который она когда-нибудь, возможно, способна будет открыть для себя... И душа ее уже носилась над этой темной водой, проникнув в эти края без спроса, без входного билета, и уплывала с Проклятым Лодочником... к тому же теперь там оказался и ее друг, единственный на этой планете, полной одних только врагов... Почему, черт побери, я ее послушалась? Зачем оставила снотворное в аптеке? Джеруша вскочила, снова нечаянно уронив диктофон, и рванулась к двери; потом остановилась; ее била дрожь, душу терзали сомнения. Так чего же ты хочешь, Джеруша! И в отчаянии призналась: я хотела оставить снотворное там! Иначе ей никогда бы не удалось убедить меня. Ей сразу стало легче, напряженные мышцы расслабились, и она опустилась прямо на пол; тело казалось ватным от усталости. Но я же не смогу здесь уснуть! И нигде не найти мне спасения, убежища, друга...
Ее мечущийся взгляд упал на алую раковину, что лежала, словно искупительная жертва, на ритуальном столике — копии, разумеется, — что стоял у двери. Нгенет... О боги, неужели ты все еще мой друг? Нерушимый покой сельского дома — та самая точка в самом сердце бури, наполнившей смятением ее душу... В последний раз она была в этом доме больше года назад; и, отчасти сознательно, начала избегать тех свободных и довольно поверхностных отношений, что установились между ними и поддерживались их нечастыми встречами, ибо депрессия ее все углублялась, мир все сжимал и сжимал вокруг нее свое враждебное кольцо. Она давно уже решила про себя, что не станет демонстрировать Нгенету, в какую желчную каргу превратилась... и в то же время, как это ни странно, она уже почти возненавидела его за то, что они так редко встречаются, что он не видит, не понимает, насколько ей сейчас необходима помощь, спасение, убежище...
А теперь? Да, именно теперь! Что за нелепый мазохизм заставляет ее замуровывать себя в этой гробнице? Она быстро подошла к телефону и набрала нужный код, выуживая из памяти полузабытые цифры. Потом смотрела на секундную стрелку, нетерпеливо постукивая ногтем по светлой поверхности стены, пока наконец на ее безмолвный призыв не откликнулся голос невидимого собеседника, искаженный помехами. Черт бы его побрал, как далеко все-таки он живет! Опять шторм! Вечно на этой планете бушуют штормы.
— Алло? Алло? — Несмотря на помехи, она поняла, что это не тот единственный голос, который ей так нужно было услышать.
— Алло! — Она почти прижала трубку к губам; громкий голос ее эхом разносился по пустой квартире. — Это комиссар ПалаТион из Карбункула. Можно мне поговорить с Нгенетом?
— Что?.. Нет, его нет дома, комиссар... он... ушел в море на своем катере...
— Когда он вернется?
— Не знаю. Он ничего не сказал... Что-нибудь ему передать?
— Нет, спасибо, ничего.
Она стукнула по рычагу кулаком и резко отвернулась от телефона, дрожа от ярости.
Потом снова подошла к столику, взяла в руки розовую, цвета рассветного неба раковину и прижала ее к себе, водя дрожащим пальцем по шелковисто-нежным извивам. Потом потрогала тот край, где был отломан один из хрупких шипов. Стиснула пальцами следующий шип и сломала его. Потом еще один, и еще... Кусочки раковины беззвучно падали на ковер. Джеруша тихо плакала, глядя, как они падают, — словно отламывала собственные пальцы.
Глава 29
— Все, что мы делаем, оказывает какое-то воздействие на то, что нас окружает.
— Я знаю... — Мун шла рядом с Нгенетом по склону холма, покрытого охряной и серебристой травой, звеневшей под ветром, словно струны арфы. Усадьба будто растворялась в этом серебристом блеске, среди окружавших ее холмов; прочные стены дома, сделанные из грубого камня и просоленного, промоченного насквозь дерева были в такой же степени частью этой земли, как и сам Нгенет. Мун задумчиво поглядывала на него сбоку, припоминая, каким странным показался он ей тогда, пять лет назад... Она безусловно замечала перемены, происшедшие с ним за эти пять лет; он явно постарел, а вот ее собственное лицо казалось ей точно таким же, как и тогда.
И, тем не менее, она тоже изменилась, повзрослела — в тот миг, когда увидела, как свет жизни гаснет в глазах Элсевиер. Смерть пока что уступила ей дорогу... но отрицать существование смерти было нельзя. Печаль, баламутившая ее душу, была похожа на шторм, загнанный в бутылку. Если бы она сама, по собственной воле, не бросила смерти вызов, гибель Элси не была бы на ее совести.
— Если бы Элси не полетела со мной на Тиамат, она была бы жива. Если бы я осталась на Харему с ней, она была бы... счастлива. — Мун вдруг увидела перед собой не Элси, а... Спаркса. Ничьи мечты никогда не были для меня важнее, чем мои собственные, У Мун подогнулись колени.
— Но ты-то не была бы счастлива! — Нгенет посмотрел на нее сверху вниз и взял ее руку в свою большую теплую ладонь, помогая идти, потому что склон стал круче. — И понимая, что ты несчастна, Элси была бы несчастлива вдвое. Мы не можем всю свою жизнь лгать — ни себе, ни кому-то другому; из этого никогда ничего не получается. Человек вынужден быть честным перед самим собой. Элси это понимала, иначе тебя бы сейчас здесь не было. Твой прилет был неизбежен. И смерть неизбежна — сколько бы мы ее ни отрицали. — Мун остро глянула на него: он был огорчен, потому что печальна была она. — После смерти ТиДжея Элси никогда уже не была прежней. Мой отец всегда говорил, что она из однолюбов. На счастье себе или на беду. — Он сунул руки в карманы парки, глядя на север, в затянутую белой дымкой даль, туда, где лежал Карбункул. — Каждый наш поступок, Мун, сказывается на том, что нас окружает. Я бы никогда ничему не научился, если бы не усвоил этой простой истины. Никогда не принимай похвалу полностью на свой счет... как и вину. Тебе не в чем винить себя.
— Нет, есть! — Она безутешно покачала головой.
— Тогда начинай думать о том, какими своими поступками могла бы искупить вину! — Нгенет подождал, пока глаза Мун не загорелись любопытством. — Не позволяй горю разрушать твою душу. И не будь такой, черт побери, эгоистичной! Ты же сама говорила, что предсказатель велел тебе вернуться на Тиамат. И что внутренний голос подсказывал тебе то же самое.
— Да — чтобы помочь Спарксу... — Она тоже посмотрела на север, вдоль берега.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179