— Лабонн, у тебя есть ключи? Ты должен впустить этого человека. Он принес адмиралу послание от короля.
— Лабонн! — закричал Телиньи. — Не впускай никого.
Но было уже поздно. Ключи попали в руки Коссена. Телиньи услышал крик Лабонна и понял, что верный друг убит.
— Сражайтесь! — крикнул Телиньи своим людям. — Сражайтесь за Колиньи и веру!
Он бегом вернулся в спальню. Мерлин молился стоя на коленях, а Мусс помогал адмиралу одеться. В комнате были слышны звуки выстрелов и крики.
Внезапно в нее забежал солдат-гугенот.
— Господин адмирал, — крикнул он, — вы должны бежать. Не теряйте времени. Здесь находятся люди Гиза. Они ломают внутреннюю дверь.
— Мой друг, — спокойно произнес адмирал, — вы должны уйти… все. Лично я готов к смерти. Я давно жду ее.
— Я никогда не покину вас, отец, — сказал Телиньи.
— Мой сын, твоя жизнь слишком ценна, ее необходимо сохранить. Уходи… уходи немедленно. Помни о Луизе. Помни о Шатильоне. Такие, как ты, должны жить и бороться. Не переживай слишком сильно из-за того, что я умру. Я — старый человек, мой век истек.
— Я буду драться рядом с вами, — сказал Телиньи. — Мы еще можем скрыться.
— Я не в силах идти, мой сын. Ты не сможешь унести меня. Медлить глупо. Я слышу, они уже на лестнице. Это значит, что они идут по трупам наших преданных друзей. Иди, мой сын. Жаклин познает беду — в эту ночь она станет вдовой. Если ты любишь мою дочь, не обрекай ее на подобную судьбу. Ты огорчаешь меня. Я несчастен, пока ты остаешься. Я буду радоваться, зная, что ты ушел от убийц. Умоляю тебя, сын. Еще есть время. По крыше… Ради Господа… ради Луизы… Шатильона… умоляю тебя… уходи!
Телиньи поцеловал тестя и всхлипнул:
— Хорошо, отец… если вы этого хотите. Ради Луизы…
— Умоляю тебя, поторопись. Беги на чердак… на крышу.
— Прощайте, мой отец.
— Прощай, дорогой сын.
Улыбнувшись зятю, Гаспар вытер пот со лба.
— Ты тоже уходи, мой дорогой друг, — сказал он Мерлину.
— Мой дорогой господин, у меня нет жены, которую я могу сделать вдовой. Мое место — рядом с вами. Я не покину вас.
— Я тоже, мой господин, — сказал Мусс. — У меня есть шпага и сильная рука.
— Это неизбежная смерть, — устало сказал адмирал. — Нас так мало, а их — много.
— Но я не захочу жить, — заявил Мусс, — если брошу вас сейчас.
— Дорогие друзья, я бы не хотел, чтобы те, кому вы дороги, упрекнули меня в вашей смерти. Я обрадуюсь, если вы уйдете. Мерлин, вы можете сделать много доброго. Идите… за моим зятем на крышу. Прошу вас. Я могу помолиться без вас. Вы напрасно губите ваши жизни… жизни гугенотов. Умоляю вас. Приказываю вам…
Пастор согласился, что он не принесет никакой пользы, оставшись с Колиньи, но старый Никлас Мусс непоколебимо стоял у кровати со шпагой в руке; Колиньи понял, что никакие слова не заставят этого человека покинуть спальню.
Адмирал опустился на колени у кровати и начал молиться.
— Господи, я отдаю мою душу в твои руки. Утешь мою жену. Направь моих юных детей… В твои руки… в твои руки…
Дверь распахнулась. Коссен и человек, в котором адмирал узнал своего врага, носившего фамилию Бесме, ворвались в комнату. За ними появились другие, в том числе итальянцы Тосинджи и Петруччи. У них были белые повязки на рукавах и кресты на шляпах.
Они отпрянули назад, увидев пожилого человека, стоящего на коленях у кровати. Католики торопливо перекрестились. Безмятежное выражение адмиральского лица и спокойствие, с которым он поднял свои глаза, на мгновение лишило незваных гостей смелости.
— Вы — Гаспар де Колиньи? — спросил Тосинджи.
— Да. Вижу, вы пришли убить меня. Делайте что хотите. Моя жизнь почти закончилась, вы мало что можете изменить.
Никлас Мусс поднял свою шпагу, пытаясь защитить адмирала, но Тосинджи парировал удар, а Петруччи вонзил кинжал в грудь старика. Другие поспешили завершить дело, начатое Тосинджи, и Мусс со стоном упал возле кровати.
— Да сгинут все еретики! — закричали люди.
Это было сигналом; католики набросились на бесчувственное тело адмирала. Бесме пронзил его шпагой, другие воткнули в него кинжалы, желая окропить лезвия благороднейшей кровью, которую они обещали себе пролить этой ночью.
Колиньи лежал перед ними; они молча смотрели на него; каждый желал скрыть от соратников чувство стыда.
Бесме подошел к окну и открыл его.
— Дело сделано? — крикнул Генрих де Гиз.
— Да, мой герцог, — ответил Бесме.
Шевалье Ангулемский, внебрачный отпрыск Генриха Второго и сводный брат короля, стоявший внизу с Гизом, закричал:
— Тогда выброси его из окна, чтобы мы убедились в том, что ты говоришь правду.
Убийцы подняли тело адмирала.
— Он еще жив, — сказал Петруччи.
— Он проживет недолго, соприкоснувшись с землей внизу, — отозвался Тосинджи. — О, мой добрый друг, мой благородный адмирал, если бы вы не наклонились, чтобы поднять бумагу, когда я стрелял в вас, то вы могли избавить себя от мучений… И нас тоже! Поднимите его, мои друзья. Как он тяжел! Бросайте!
Адмирал предпринял слабую попытку уцепиться за окно; один человек уколол его кинжалом в руку, и… через мгновение Гаспар де Колиньи уже лежал внизу, во дворе.
Шевалье Ангулемский слез с коня и сказал Гизу:
— Тяжело видеть, что это он. Его белые волосы сегодня стали красными. Он словно надел парик, следуя моде, введенной мадам Марго.
Генрих де Гиз опустился на землю, чтобы осмотреть тело.
— Это он, — сказал герцог и поставил ногу на грудь адмирала. — Наконец, господин де Гиз, убийца моего отца, вы мертвы. Вы прожили долго после того, как заплатили в Орлеане за убийство Франциска де Гиза.
Шевалье пнул тело и приказал одному из его людей отрезать голову адмирала.
Окровавленную голову подняли вверх за волосы под восторженные крики.
— Прощай, Колиньи! — заорали католики.
— Прощай, убийца Франциска де Гиза! — произнес герцог, и этот крик был подхвачен другими.
— Вы можете отнести голову в Лувр, — сказал шевалье. — Это подарок королеве-матери, о котором она давно мечтала.
— Что делать с телом, мой господин? — спросил Тосинджи.
— Отдайте его парижанам, пусть они поступят с ним как хотят.
В этот момент прискакал гонец.
— Послание от королевы-матери, мой герцог. «Остановитесь, — сказала она. — Не убивайте адмирала».
— Скачи во весь опор обратно, — распорядился герцог. — Передай королеве-матери, что ты опоздал. Пойдемте, мои друзья. Смерть еретикам! Смерть гугенотам! Король приказывает нам убивать… убивать… убивать…
Телиньи посмотрел на город с высоты крыши. Везде горели огни, факелы освещали ужасную картину. Звучали крики умирающих мужчин и женщин — хриплые, молящие, гневные, растерянные.
Куда бежать? Как попасть в безопасное место, к Луизе? Он знал, что адмиралу не спастись; он должен добраться до его близких и утешить их, оплакать вместе с ними кончину Колиньи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102