если красивый герцог нуждается в утешении, то Шарлотта не получала распоряжения от королевы-матери отказать ему в этом.
Чувство удовлетворения, испытываемое Катрин, не могло длиться долго; она не сожалела о своей растущей непопулярности во Франции и зловещей репутации, распространявшейся за пределы страны, зато ее беспокоило то, что король выходил из-под ее влияния. Прежде она думала, что, уничтожив влияние Колиньи, она сумеет восстановить отношения, существовавшие между ней и Карлом до того, как адмирал околдовал короля. Но это оказалось не так. Карл слабел физически, приступы безумия участились; но было ясно, что он, страдая от воспоминаний о роковых августовских днях и ночах, как и все прочие французы, обвинял Катрин в организации резни. Он страстно желал вырваться из-под ее опеки.
Он постоянно вспоминал слова адмирала: «Правь самостоятельно. Освободись от влияния матери». И Карл собирался сделать это, насколько позволит его слабая воля и разум.
Катрин поняла это и серьезно забеспокоилась. Если, как утверждали многие, смерть Колиньи была необходима ей для того, чтобы единолично командовать сыном, то ей абсолютно не удалось добиться желаемого результата. Сейчас Карл вышел из ее подчинения сильнее, чем когда-либо.
Испания, перестав чрезмерно радоваться резне, намекнула на то, что поскольку большинство гугенотских лидеров погибло — Филипп согласился, что брак был необходим для того, чтобы заманить врагов в ловушку, — теперь отсутствовали причины, мешавшие расторжению этого союза.
В первый момент Катрин возмутилась. «Моя дочь стала женой всего несколько недель тому назад, она только начала любить своего мужа, и нам предлагают аннулировать брак!»
Испанский посол цинично усмехнулся: «Наваррец сейчас, мадам, — не лучшая партия; его презирают и католики, и гугеноты. Это не слишком завидный брак для дочери из королевской семьи!»
Катрин задумалась над этим, и вскоре она поняла разумность сказанного послом. Даже в случае гражданской войны — казавшейся сейчас весьма маловероятной в силу того, что ряды гугенотов поредели, — вряд ли французы захотят видеть на троне человека, легко сменившего веру, известного бонвивана и повесу.
Она знала, в чью сторону посмотрит народ, если в результате какого-нибудь несчастья — Катрин была готова отдать жизнь в борьбе за то, чтобы оно не случилось, — сыновья дома Валуа лишатся их приоритетно о права на трон. Это был молодой человек, который, во всяком случае, в глазах парижан, не мог сделать ничего дурного для страны. Да, верно, он руководил резней, но в столице никто не винил его. Говорили что он просто подчинился приказам короля и королевы-матери. Славная все-таки это вещь — любовь толпы. Она избавляла от обвинений и возвеличивала достоинства.
Да, Париж будет рад видеть своего героя на троне, хоть его права на престол весьма сомнительны.
Она глубоко задумалась. Необходимо приспосабливать свою политику к происходящим событиям; обстоятельства требуют гибкости. Возможно, ей следовало разрешить Марго выйти за Генриха де Гиза, когда они страстно желали этого; но в то время это казалось недопустимым. Ввиду нынешнего поворота событий и недавнего поступка Наваррца брак между Марго и Гизом стал более желательным, чем союз принцессы с Генрихом Наваррским. Папа, разумеется, не стал бы чинить препятствий, и Филипп Испанский был бы доволен этим. Гиз имел в Испании и Риме репутацию одного из самых непоколебимых католиков Франции. Почему не устроить два развода одновременно? Гиз расстанется со своей женой, а Марго — с ее мужем, и эта влюбленная парочка наконец соединится! Катрин цинично усмехнулась. Кажется, это тот случай, когда главные действующие лица могут одновременно проявить благоразумие и быть счастливы.
Она обсудила эту идею с испанским послом. Он одобрил ее. Катрин вызвала к себе дочь; между ними состоялась тайная беседа из числа тех, что были хорошо знакомы всем детям Катрин.
— Моя дочь, тебе известно, что я всегда думаю о твоем благополучии… твоем положении… твоем будущем. Но знаешь ли ты, что я также желаю тебе счастья?
Марго решила быть язвительной. Она тоже изменилась. Став замужней женщиной и королевой, она, похоже, освободилась от влияния матери, как и ее брат-король.
— Нет, мадам, — с наигранным смирением сказала она. — Я этого не знала.
Катрин захотелось ударить нахальное юное личико.
— Так узнай это сейчас. Твой злополучный брак был вызван необходимостью. Но ты понимаешь, дочь моя, что он был нужен именно в тот момент, когда он заключался.
— Да, мадам, — сказала Марго. — Надо было заманить в ловушку ничего не подозревающих гугенотов; для этого потребовалась свадебная церемония.
Катрин решила не показывать свою злость.
— Моя дорогая дочь, ты повторяешь сплетни двора; ты должна знать, что сплетни всегда отражают лишь часть правды; ты достаточно умна, чтобы не верить всему, что ты слышишь. У меня есть для тебя хорошая новость. Человек, за которого было необходимым выдать тебя, недостоин принцессы Марго. Он — невоспитанный провинциал… Его манеры шокируют меня.
Катрин внезапно рассмеялась.
— И ты, вынужденная делить с ним ложе, несомненно, должна быть шокирована вдвойне.
— Человек приспосабливается, — сказала Марго.
— Какие усилия, верно, требуются для этого, мое бедное дитя! Ты так утонченна. Ты обладаешь обаянием и красотой. Ты — истинная парижанка. То, что ты должна терпеть грубые ласки беарнского дикаря, просто невыносимо. Есть один человек, достойный тебя. Человек, наиболее почитаемый всей Францией… разумеется, после короля и твоих братьев. Ты догадалась, о ком я говорю?
— О господине де Гизе. Но…
— Моя дорогая, ты не должна смущаться. Твоя мама знает о ваших отношениях и вполне понимает их. Он — принц, а ты принцесса. Что может быть естественней вашей любви?
Марго пристально посмотрела на мать; девушка не могла понять цели этой беседы. Она видела, что мать готовит ее к участию в какой-то интриге. Но к какой именно?
— Я хочу, чтобы ты была счастлива, дитя мое, — сказала Катрин. — Ты послужила стране, вступив ради нее в брак. Ты поймешь, что я искренне забочусь лишь о твоем счастье, когда я скажу тебе, что собираюсь выдать тебя замуж за человека, которого ты любишь.
— Мадам, я вас не понимаю. Я уже замужем.
— Мое дорогое дитя, моя послушная дочь! Ты вышла замуж против своей воли, верно? Я помню, как ты отказывалась отвечать во время церемонии. Это был мужественный поступок. Твой любимый стоял рядом, да? Теперь я решила, что ты больше не должна страдать. Ты получишь в мужья Генриха де Гиза.
Марго изумилась.
— Мадам… я… я… не вижу, как это может осуществиться. Я… замужем за королем Наварры. Генрих де Гиз женат на вдове Просьена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
Чувство удовлетворения, испытываемое Катрин, не могло длиться долго; она не сожалела о своей растущей непопулярности во Франции и зловещей репутации, распространявшейся за пределы страны, зато ее беспокоило то, что король выходил из-под ее влияния. Прежде она думала, что, уничтожив влияние Колиньи, она сумеет восстановить отношения, существовавшие между ней и Карлом до того, как адмирал околдовал короля. Но это оказалось не так. Карл слабел физически, приступы безумия участились; но было ясно, что он, страдая от воспоминаний о роковых августовских днях и ночах, как и все прочие французы, обвинял Катрин в организации резни. Он страстно желал вырваться из-под ее опеки.
Он постоянно вспоминал слова адмирала: «Правь самостоятельно. Освободись от влияния матери». И Карл собирался сделать это, насколько позволит его слабая воля и разум.
Катрин поняла это и серьезно забеспокоилась. Если, как утверждали многие, смерть Колиньи была необходима ей для того, чтобы единолично командовать сыном, то ей абсолютно не удалось добиться желаемого результата. Сейчас Карл вышел из ее подчинения сильнее, чем когда-либо.
Испания, перестав чрезмерно радоваться резне, намекнула на то, что поскольку большинство гугенотских лидеров погибло — Филипп согласился, что брак был необходим для того, чтобы заманить врагов в ловушку, — теперь отсутствовали причины, мешавшие расторжению этого союза.
В первый момент Катрин возмутилась. «Моя дочь стала женой всего несколько недель тому назад, она только начала любить своего мужа, и нам предлагают аннулировать брак!»
Испанский посол цинично усмехнулся: «Наваррец сейчас, мадам, — не лучшая партия; его презирают и католики, и гугеноты. Это не слишком завидный брак для дочери из королевской семьи!»
Катрин задумалась над этим, и вскоре она поняла разумность сказанного послом. Даже в случае гражданской войны — казавшейся сейчас весьма маловероятной в силу того, что ряды гугенотов поредели, — вряд ли французы захотят видеть на троне человека, легко сменившего веру, известного бонвивана и повесу.
Она знала, в чью сторону посмотрит народ, если в результате какого-нибудь несчастья — Катрин была готова отдать жизнь в борьбе за то, чтобы оно не случилось, — сыновья дома Валуа лишатся их приоритетно о права на трон. Это был молодой человек, который, во всяком случае, в глазах парижан, не мог сделать ничего дурного для страны. Да, верно, он руководил резней, но в столице никто не винил его. Говорили что он просто подчинился приказам короля и королевы-матери. Славная все-таки это вещь — любовь толпы. Она избавляла от обвинений и возвеличивала достоинства.
Да, Париж будет рад видеть своего героя на троне, хоть его права на престол весьма сомнительны.
Она глубоко задумалась. Необходимо приспосабливать свою политику к происходящим событиям; обстоятельства требуют гибкости. Возможно, ей следовало разрешить Марго выйти за Генриха де Гиза, когда они страстно желали этого; но в то время это казалось недопустимым. Ввиду нынешнего поворота событий и недавнего поступка Наваррца брак между Марго и Гизом стал более желательным, чем союз принцессы с Генрихом Наваррским. Папа, разумеется, не стал бы чинить препятствий, и Филипп Испанский был бы доволен этим. Гиз имел в Испании и Риме репутацию одного из самых непоколебимых католиков Франции. Почему не устроить два развода одновременно? Гиз расстанется со своей женой, а Марго — с ее мужем, и эта влюбленная парочка наконец соединится! Катрин цинично усмехнулась. Кажется, это тот случай, когда главные действующие лица могут одновременно проявить благоразумие и быть счастливы.
Она обсудила эту идею с испанским послом. Он одобрил ее. Катрин вызвала к себе дочь; между ними состоялась тайная беседа из числа тех, что были хорошо знакомы всем детям Катрин.
— Моя дочь, тебе известно, что я всегда думаю о твоем благополучии… твоем положении… твоем будущем. Но знаешь ли ты, что я также желаю тебе счастья?
Марго решила быть язвительной. Она тоже изменилась. Став замужней женщиной и королевой, она, похоже, освободилась от влияния матери, как и ее брат-король.
— Нет, мадам, — с наигранным смирением сказала она. — Я этого не знала.
Катрин захотелось ударить нахальное юное личико.
— Так узнай это сейчас. Твой злополучный брак был вызван необходимостью. Но ты понимаешь, дочь моя, что он был нужен именно в тот момент, когда он заключался.
— Да, мадам, — сказала Марго. — Надо было заманить в ловушку ничего не подозревающих гугенотов; для этого потребовалась свадебная церемония.
Катрин решила не показывать свою злость.
— Моя дорогая дочь, ты повторяешь сплетни двора; ты должна знать, что сплетни всегда отражают лишь часть правды; ты достаточно умна, чтобы не верить всему, что ты слышишь. У меня есть для тебя хорошая новость. Человек, за которого было необходимым выдать тебя, недостоин принцессы Марго. Он — невоспитанный провинциал… Его манеры шокируют меня.
Катрин внезапно рассмеялась.
— И ты, вынужденная делить с ним ложе, несомненно, должна быть шокирована вдвойне.
— Человек приспосабливается, — сказала Марго.
— Какие усилия, верно, требуются для этого, мое бедное дитя! Ты так утонченна. Ты обладаешь обаянием и красотой. Ты — истинная парижанка. То, что ты должна терпеть грубые ласки беарнского дикаря, просто невыносимо. Есть один человек, достойный тебя. Человек, наиболее почитаемый всей Францией… разумеется, после короля и твоих братьев. Ты догадалась, о ком я говорю?
— О господине де Гизе. Но…
— Моя дорогая, ты не должна смущаться. Твоя мама знает о ваших отношениях и вполне понимает их. Он — принц, а ты принцесса. Что может быть естественней вашей любви?
Марго пристально посмотрела на мать; девушка не могла понять цели этой беседы. Она видела, что мать готовит ее к участию в какой-то интриге. Но к какой именно?
— Я хочу, чтобы ты была счастлива, дитя мое, — сказала Катрин. — Ты послужила стране, вступив ради нее в брак. Ты поймешь, что я искренне забочусь лишь о твоем счастье, когда я скажу тебе, что собираюсь выдать тебя замуж за человека, которого ты любишь.
— Мадам, я вас не понимаю. Я уже замужем.
— Мое дорогое дитя, моя послушная дочь! Ты вышла замуж против своей воли, верно? Я помню, как ты отказывалась отвечать во время церемонии. Это был мужественный поступок. Твой любимый стоял рядом, да? Теперь я решила, что ты больше не должна страдать. Ты получишь в мужья Генриха де Гиза.
Марго изумилась.
— Мадам… я… я… не вижу, как это может осуществиться. Я… замужем за королем Наварры. Генрих де Гиз женат на вдове Просьена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102