Те же глаза, тот же нос, что у Иртанетты... Принцесса проскользнула меж гвардейцами и стала поближе к отцу.
- Что, съел? - дерзко выкрикнула она Итеру. - Это тебе не с девчонками воевать!
Итер лишь усмехнулся в ответ.
- Покинь нас, Ирта, - сухим бесцветным голосом произнёс Белэйн. - Потом поговорим. - Он отыскал меня взглядом, и добавил: - Вы, юноша, составьте компанию моей дочери. Прошу вас.
Я напрягся. Вот так так!.. Дошло до самого интересного - и нас побоку.
- Сир Белэйн, - вступился за меня Анфортас. - Думаю, парень достоин того, чтобы услышать продолжение этой истории.
- Сир Анфортас, - в тон ответил король Лонота. - Думаю, вам было бы неприятно, начни я распоряжаться в замке Грааля. А впрочем, будь по-вашему. Маллет, проводите Её Высочество в покои королевы.
Следопыт и принцесса ушли.
- Ваше Величество, - заявил Итер. - А я-то к вам по-соседски заглянул, с подарками. Как-никак, праздник у вас! Дочурке четырнадцать стукнуло.
Он обернулся к своим солдатам и прищёлкнул пальцами. Арбалеты в руках стрелков дрогнули, но Красный рыцарь не обратил на это внимания.
- Эй, бездельники! - крикнул он. - Несите дары Белэйну Лонотскому от сира Итера!
Повинуясь его знаку, четверо верзил сорвались с места. Вскоре они вернулись, держа на носилках огромный ящик, покрытый чёрным бархатом. Итер со смешной торжественностыо стянул ткань. Ящик оказался звериной клеткой. В ней за толстыми стальными прутьями скалил зубы кот. Тот самый, из моего видения. Рыжий наглый зверь, большой и сильный.
От обычного дворового мурзика его отличали кожистые крылья да хвост - голый, членистый, блестящий, как у скорпиона. На конце хвоста хищным крючком изгибалась колючка.
- Мантикора! - выдохнула толпа.
- Котёнок мантикоры, - подтвердил Анфортас и с горечью добавил: - Итер, ты окончательно потерял честь. Мантикора - гербовое животное Лонота. Твой дар - тяжкое оскорбление сиру Белэйну.
- Что ж, - развёл руками Красный рыцарь. - Чем богаты, тем и рады.
Король Лонота кивнул:
- Отнесите подарок в бестиарий. Устройте получше, так, чтобы зверь ни в чём не знал недостатка.
Перед тем как уйти, Красный рыцарь сказал мне с усмешкой:
- Чужак ты, чужак... Встретимся ещё с тобой, обещаю. - Глаза его стали жёсткими. - Когда вернёшься - Визионеру о звере ни слова! Он слишком дорого мне достался. А для верности я тебя прокляну.
* * *
Чувствовать себя ненужным тяжело. К счастью, сир Белэйн обо мне помнил и послал Герцелойну помочь мне. Сам я идти не мог, поэтому розовая дама поймала первого попавшегося слугу (им оказался конюх) и заставила нести меня. Безответный детина даже и не подумал возражать.
Настало время позора и мучений. Лучше бы я один мыкался, ей-богу! Пока мы шли, она успела раз триста назвать меня «деточкой», «бедняжкой» и «милым ангелочком». От её щебета звенело в ушах; она всем рассказывала мою историю. По её словам, выходило, что Итер спьяну решил покуражиться над ребёнком и зверски меня поколотил. Особенно раздражало это дурацкое «поколотил». Просто Андерсен какой-то.
К счастью, Герцелойну почти не слушали. У всех хватало своих дел. Охая и ахая, она доставила меня в клетушку возле покоев фрейлин. Там конюх уложил меня на перину и сбежал. Я остался один на один с Герцелойной и застенчивой длинноносой целительницей.
Дела мои ухудшились. Нога распухла как бревно. При малейшем прикосновении мышцы рвала острая боль. Лекарка, не долго думая, вспорола штанину. Ух, как я выл!.. Посовещавшись, дамы облепили разбитое место едко пахнущей мазью и обмотали полотном. Мне выдали хлебец, жареную перепёлку, кружку глинтвейна и оставили одного. Я сидел в кровати, закутанный в одеяло, пил вино и смотрел на закат.
Солнце зашло удивительно быстро - словно рухнуло за крыши домов. Я смотрел в окно, а в горле стоял ком обиды. Где-то гремела музыка, слышались хохот и пение. За дверью проходили люди, чаще всего женщины. Они смеялись и обсуждали всякую свою бабскую ерунду: платья и кавалеров. Ох, как тоскливо... Я принялся мрачно жевать, запивая, куропатку вином.
Вино я пробовал с опаской. Из книг и фильмов я знал, что напиться в первый раз - приключение то ещё. Как оказалось, боялся я зря: глинтвейн на меня не подействовал. Наверное, иллюзис сам по себе наркотик и вино в нём не опьяняет.
В дверь постучали.
- Да! - крикнул я с набитым ртом. - Можно!
- Адвей, ты здесь? - Иртанетта заглянула в каморку. Увидев меня, она обрадовалась: - Адвей, слушай... Мне тут... В общем, спасибо тебе за всё.
Она вошла, торопливо пряча у изголовья кровати какой-то пакет. Я смутился. Не люблю, когда хвалят или благодарят. Особенно задело. Кроме того, та Иртанетта, что пришла меня навестить, ни капельки не походила на девчонку-сорванца, которую я встретил утром.
Наверное, я влюбился. Понимаете, платье, причёска - это неважно. Что, я красивых девчонок не видел? У нас в интернате, когда Основание, они так наряжаются! Нет. Просто сама Иртанетта стала другой.. Более взрослой, что ли.
Глядя на меня, она нахмурилась:
- Послушай, Адвей... Ты так смотришь на меня. Что случилось?
- Ты красивая, - сказал я.
- А ты - станешь срединником. И скоро покинешь нас. Я попрошу папу, чтобы он задержал утро. Помнишь, что обещал мне?
Я посмотрел с недоумением.
- Я стану твоей дамой сердца, бестолочь! Не смей отказывать.
Мы расхохотались, и всё стало на свои места. Мы вновь могли шутить, дурачиться, болтать о всяком разном - как прежде.
- Кто такой этот Красный рыцарь? - спросил я. - Почему вы его так боитесь?
- Это старая история. Давай, я расскажу позже, когда уйдём отсюда.
- Уйдём? Куда?
- Ну, понимаешь... Мой отец попросил, чтобы я тебя увела. Люди Итера умеют расспрашивать, особенно Играйс. А на Герцелойну полагаться нельзя: она тщеславна, как сто павлинов. Скажи ей комплимент, похвали причёску, платье - и она выложит все дворцовые тайны.
- Иришка, я не смогу идти - у меня нога разбита. Такие ушибы знаешь, сколько лечатся? Мне однажды на хоккее клюшкой врезали - неделю лежал.
- «Хоккей» - это что? А впрочем, неважно...
Она присела рядом со мной. Нашарила больную ногу, сдавила сквозь одеяло, так, что я ойкнул.
- Сиди, не ёрзай, - предупредила она. - Я попробую вылечить. Меня учили небольшие раны затягивать.
Ничего себе небольшие! До интерната я знал одну девчонку, которая транс-рэйки занималась. Но только она, по-моему, больше о вселенской гармонии болтала, чем лечила.
Я откинулся на подушки. Раненая нога ощущалась болезненной горячей колодой. При малейшем движении мышцы ныли. Начала ли Иртанетта что-то делать или нет, я не знал. Скоро я почувствовал, как в больном месте возник сквознячок. Или нет - потекла вода. Ощущение было приятным; я лежал и не шевелился, боясь спугнуть. Течение становилось сильней и сильней, вымывая боль.
- Вот и всё, - донёсся до меня голос Иришки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
- Что, съел? - дерзко выкрикнула она Итеру. - Это тебе не с девчонками воевать!
Итер лишь усмехнулся в ответ.
- Покинь нас, Ирта, - сухим бесцветным голосом произнёс Белэйн. - Потом поговорим. - Он отыскал меня взглядом, и добавил: - Вы, юноша, составьте компанию моей дочери. Прошу вас.
Я напрягся. Вот так так!.. Дошло до самого интересного - и нас побоку.
- Сир Белэйн, - вступился за меня Анфортас. - Думаю, парень достоин того, чтобы услышать продолжение этой истории.
- Сир Анфортас, - в тон ответил король Лонота. - Думаю, вам было бы неприятно, начни я распоряжаться в замке Грааля. А впрочем, будь по-вашему. Маллет, проводите Её Высочество в покои королевы.
Следопыт и принцесса ушли.
- Ваше Величество, - заявил Итер. - А я-то к вам по-соседски заглянул, с подарками. Как-никак, праздник у вас! Дочурке четырнадцать стукнуло.
Он обернулся к своим солдатам и прищёлкнул пальцами. Арбалеты в руках стрелков дрогнули, но Красный рыцарь не обратил на это внимания.
- Эй, бездельники! - крикнул он. - Несите дары Белэйну Лонотскому от сира Итера!
Повинуясь его знаку, четверо верзил сорвались с места. Вскоре они вернулись, держа на носилках огромный ящик, покрытый чёрным бархатом. Итер со смешной торжественностыо стянул ткань. Ящик оказался звериной клеткой. В ней за толстыми стальными прутьями скалил зубы кот. Тот самый, из моего видения. Рыжий наглый зверь, большой и сильный.
От обычного дворового мурзика его отличали кожистые крылья да хвост - голый, членистый, блестящий, как у скорпиона. На конце хвоста хищным крючком изгибалась колючка.
- Мантикора! - выдохнула толпа.
- Котёнок мантикоры, - подтвердил Анфортас и с горечью добавил: - Итер, ты окончательно потерял честь. Мантикора - гербовое животное Лонота. Твой дар - тяжкое оскорбление сиру Белэйну.
- Что ж, - развёл руками Красный рыцарь. - Чем богаты, тем и рады.
Король Лонота кивнул:
- Отнесите подарок в бестиарий. Устройте получше, так, чтобы зверь ни в чём не знал недостатка.
Перед тем как уйти, Красный рыцарь сказал мне с усмешкой:
- Чужак ты, чужак... Встретимся ещё с тобой, обещаю. - Глаза его стали жёсткими. - Когда вернёшься - Визионеру о звере ни слова! Он слишком дорого мне достался. А для верности я тебя прокляну.
* * *
Чувствовать себя ненужным тяжело. К счастью, сир Белэйн обо мне помнил и послал Герцелойну помочь мне. Сам я идти не мог, поэтому розовая дама поймала первого попавшегося слугу (им оказался конюх) и заставила нести меня. Безответный детина даже и не подумал возражать.
Настало время позора и мучений. Лучше бы я один мыкался, ей-богу! Пока мы шли, она успела раз триста назвать меня «деточкой», «бедняжкой» и «милым ангелочком». От её щебета звенело в ушах; она всем рассказывала мою историю. По её словам, выходило, что Итер спьяну решил покуражиться над ребёнком и зверски меня поколотил. Особенно раздражало это дурацкое «поколотил». Просто Андерсен какой-то.
К счастью, Герцелойну почти не слушали. У всех хватало своих дел. Охая и ахая, она доставила меня в клетушку возле покоев фрейлин. Там конюх уложил меня на перину и сбежал. Я остался один на один с Герцелойной и застенчивой длинноносой целительницей.
Дела мои ухудшились. Нога распухла как бревно. При малейшем прикосновении мышцы рвала острая боль. Лекарка, не долго думая, вспорола штанину. Ух, как я выл!.. Посовещавшись, дамы облепили разбитое место едко пахнущей мазью и обмотали полотном. Мне выдали хлебец, жареную перепёлку, кружку глинтвейна и оставили одного. Я сидел в кровати, закутанный в одеяло, пил вино и смотрел на закат.
Солнце зашло удивительно быстро - словно рухнуло за крыши домов. Я смотрел в окно, а в горле стоял ком обиды. Где-то гремела музыка, слышались хохот и пение. За дверью проходили люди, чаще всего женщины. Они смеялись и обсуждали всякую свою бабскую ерунду: платья и кавалеров. Ох, как тоскливо... Я принялся мрачно жевать, запивая, куропатку вином.
Вино я пробовал с опаской. Из книг и фильмов я знал, что напиться в первый раз - приключение то ещё. Как оказалось, боялся я зря: глинтвейн на меня не подействовал. Наверное, иллюзис сам по себе наркотик и вино в нём не опьяняет.
В дверь постучали.
- Да! - крикнул я с набитым ртом. - Можно!
- Адвей, ты здесь? - Иртанетта заглянула в каморку. Увидев меня, она обрадовалась: - Адвей, слушай... Мне тут... В общем, спасибо тебе за всё.
Она вошла, торопливо пряча у изголовья кровати какой-то пакет. Я смутился. Не люблю, когда хвалят или благодарят. Особенно задело. Кроме того, та Иртанетта, что пришла меня навестить, ни капельки не походила на девчонку-сорванца, которую я встретил утром.
Наверное, я влюбился. Понимаете, платье, причёска - это неважно. Что, я красивых девчонок не видел? У нас в интернате, когда Основание, они так наряжаются! Нет. Просто сама Иртанетта стала другой.. Более взрослой, что ли.
Глядя на меня, она нахмурилась:
- Послушай, Адвей... Ты так смотришь на меня. Что случилось?
- Ты красивая, - сказал я.
- А ты - станешь срединником. И скоро покинешь нас. Я попрошу папу, чтобы он задержал утро. Помнишь, что обещал мне?
Я посмотрел с недоумением.
- Я стану твоей дамой сердца, бестолочь! Не смей отказывать.
Мы расхохотались, и всё стало на свои места. Мы вновь могли шутить, дурачиться, болтать о всяком разном - как прежде.
- Кто такой этот Красный рыцарь? - спросил я. - Почему вы его так боитесь?
- Это старая история. Давай, я расскажу позже, когда уйдём отсюда.
- Уйдём? Куда?
- Ну, понимаешь... Мой отец попросил, чтобы я тебя увела. Люди Итера умеют расспрашивать, особенно Играйс. А на Герцелойну полагаться нельзя: она тщеславна, как сто павлинов. Скажи ей комплимент, похвали причёску, платье - и она выложит все дворцовые тайны.
- Иришка, я не смогу идти - у меня нога разбита. Такие ушибы знаешь, сколько лечатся? Мне однажды на хоккее клюшкой врезали - неделю лежал.
- «Хоккей» - это что? А впрочем, неважно...
Она присела рядом со мной. Нашарила больную ногу, сдавила сквозь одеяло, так, что я ойкнул.
- Сиди, не ёрзай, - предупредила она. - Я попробую вылечить. Меня учили небольшие раны затягивать.
Ничего себе небольшие! До интерната я знал одну девчонку, которая транс-рэйки занималась. Но только она, по-моему, больше о вселенской гармонии болтала, чем лечила.
Я откинулся на подушки. Раненая нога ощущалась болезненной горячей колодой. При малейшем движении мышцы ныли. Начала ли Иртанетта что-то делать или нет, я не знал. Скоро я почувствовал, как в больном месте возник сквознячок. Или нет - потекла вода. Ощущение было приятным; я лежал и не шевелился, боясь спугнуть. Течение становилось сильней и сильней, вымывая боль.
- Вот и всё, - донёсся до меня голос Иришки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102