Слили партию.
Она без раздражения бросила карты на стол. То же самое сделал Юрка.
- По следующей?
- Ага. Димыч, ты сразу скажи: кроме Игниссы у тебя других подарков нет?
Димка вздохнул:
- Нету. Вот сдам сессию - будет корабль «Восьмёрка мечей».
- Ясно.
Вновь зашлёпали по столу карты. После нескольких партий я попросил, чтобы мне дали колоду. А ещё через час - в первый раз выиграл.
- Случается, - Юрка перетасовал карты, сдал семь карт и повернулся к Димке: - Слушай, а «Восьмёрка» сильная карта?
- «Восьмёрка»? - Он на мгновение задумался. - Да нет. Не столько сильная, сколько непредсказуемая.
ВОСЬМЁРКА МЕЧЕЙ
Глава 1. ПОРЯДКИ ЗЛОГО ДЕМИУРГА
Весенний ветер проносился над ледовыми полями. В щель меж облаками проглянуло солнце, заставляя меня зажмуриться.
Руку нестерпимо жгло. Я едва удержался, чтобы не сунуть пальцы в рот. Следовало действовать быстро: мембрана съедает руку в считанные секунды. Я зубами рванул задвижку вибролезвия; она не поддалась. Противно заныл клык.
Попал, братец... Уже не до руки, самому бы выжить. Я дергал задвижку снова и снова. Неужели всё?
Дно сита отблёскивало свинцом. Я осмотрел его повнимательнее. Синяя губчатая поверхность мембраны была скрыта тонкой металлической плёнкой. Я перевёл взгляд на пораненные пальцы и расхохотался.
Я счастливчик. Проталкивая ком снега, я случайно задел стопор, переводящий сито в режим хранения. Пластина, закрывающая мембрану, защемила мне пальцы. Вибролезвие, конечно же, стало на предохранитель, чтобы старатель сдуру не попортил руку и улов.
Колени мои мелко дрожали. Я уселся в снег. Всё, ребята, сегодня я больше не добытчик... Норму не выполнил, но и бог с ней. Открыть сито мне не под силу. Рунархи обожают механические головоломки. В их инженерии даже ордусцы разобраться не могут. А они доки - говорят, что ордусец может с помощью кувалды и гаечного ключа починить сломанного протея.
Пора возвращаться. Надо ждать антиграв. Меня, конечно, накажут за невыполненную норму. Может - жрать не дадут, а может - назначат в загонщики. Весна наступает, скоро начнётся Дикая Охота. Охранникам хочется развлечений.
Я ещё раз попробовал раскрыть сито, но лишь сломал ноготь. Защемленные пальцы ныли, на кончике среднего темнело коричневое пятнышко. Хороша рунархская техника, ничего не скажешь. Сплюнув, я отправился разыскивать буй.
Индикатора на контейнере с благодатью не предусмотрено. Старатель никогда не знает - выполнил он норму или нет. Это чтоб беспокойства было больше. Я дошёл до оранжевого шара, отщёлкнул с пояса контейнер и, переведя его в стасис-режим, уложил в рюкзак. Домой, домой... Отдыхать и наслаждаться жргзиью.
Скатав буй, я затолкал его вместе с ситом в рюкзак. Затем подключил к генератору термополя дополнительные батареи. Теперь можно погреться.
Обратный путь занял не много времени. Меня знобило - то ли от холода, то ли от пережитого напряжения. Когда я пересекал границу анизотропного снега, пискнул таймер. Хороший знак. Значит, сито защёлкнуло перед самым концом работы. Вряд ли я сильно недобрал норму. Я бросил рюкзак в снег и уселся. Тело привычно ныло под спрей-комбинезоном. Когда наступят мирные времена, поселюсь на планете, где нет снега и льда. Чтоб тепло, и холод не пробирал до костей. А жизнь не зависела бы от мощности термополя.
Интересно, во что верят рунархи? Один заключённый утверждал, что они воссоздали на Лангедоке загробный мир. Такой, каким он представлялся их древним философам.
Ад - Южный материк. Среди вулканов и огненных морей разбросаны печи и лаборатории. Оттуда нет обратного пути. До сих пор не понимаю, как я оттуда выбрался. Я вообще счастливчик.
Чистилище - плантации Северного материка. Мир льда и тяжёлой бессмысленной работы.
И, наконец, Рай. Орбитальные фермы. Некоторые заключённые отправляются туда. Что там, как, почему - не знает никто. Рассказывают разное.
У каторжников есть своя мифология, свои верования. Один из них пытался обратить меня в свою веру. По его словам выходило, что Лангедок создал злой Демиург, и всё материальное отравлено его дьявольским прикосновением. Лишь душа принадлежат благу. А печи и живодёрни служат совершенствованию душ.
Миссионера этого отправили в печь. Тогда же я поклялся, что убегу с Лангедока во что бы то ни стало.
По настоящему убегу. Живым и здоровым.
Потеплело. Антиграв бесшумно плыл над снежной равниной. Задумавшись, я пропустил его появление, почувствовав лишь, как отступает холод. Термополе машины накрыло меня, словно ватное одеяло. У мамы было такое. Из цветных заплат, из обрезков ткани... Оно связывалось в моей памяти с уродливым медвежонком, которого я когда-то сшил из кусочков байки. Мы рукодельничали вместе - я и она. Запах ткани и ваты, снег за окном, потрескивание свечи... Каждый раз появление антиграва вызывало у меня ностальгию.
Антиграв выбросил луч, нащупывая приёмную площадку лифта. Пролился ртутный серпантин, и сверкающие ленты собрались на площадке в тело десятника. Где же Джассер? Ему давно пора быть здесь. Антиграв ждать не будет; десятник зафиксирует побег, и машина двинется дальше. Завтра за беглецом отправят 6oтик - подобрать труп.
Ночь в тундре нельзя пережить. Разве только в скафандре. Температура падает на несколько десятков градусов, а к утру начинается снегопад.
- Коспотин умник, - десятник двинулся ко мне. - Коспотип умник, ты ещё хотишь? У-у. Шассер топрый. Я пы тепе пошки-то пооткручифал пы.
Болтая, он ни на секунду не прекращает привычных действий: раскладывает приёмник «благодати», достаёт ведомости. Я протягиваю рюкзак. Меня ждёт дотошная проверка. При виде защёлкнутого сита лицо десятника озаряется радостью.
- Коспотии умник! Счастлифчик, та. Пальцы целы, молотец. - Он смотрит с одобрением. Понятно. Для десятника каждый «обожженец» - ЧП. А сгоревшая плантация благодати - это вам не хрен собачий.
- Коспотин умник мноко умничал, - кудахчет десятник, сливая благодать из контейнера в приёмник. Я уже и сам вижу, что норма недобрана. - Коспотии умник мечтал о тефочках и куропатках с коффи. Не соппрал норму, нэт!
- Сито проверь, - советую я. - Там должно остаться.
Десятник ворчит, но сито проверяет. Там действительно осталась «благодать», и немало. К сожалению, для нормы нужно больше.
- Тикая охота, - бормочет гад. - Помпейские тикры. Шанхайские парсы. Прифетите моеко люпимоко слона, макаратши! - Не верю своим ушам: рунархский надсмотрщик цитирует Ильфа и Петрова. - Иской-умник, скоро феликая охота. Ты хочешь стать саконщиком? Охотить Искомую Сверь?
Я молчу. Не ругаться же с придурком. Он и в самом деле может отправить меня на Дикую Охоту загонщиком.
- Я похлопочу. Та, - продолжает он. - Тепя скушают сапачки: аф, аф!
Тут появился Джассер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
Она без раздражения бросила карты на стол. То же самое сделал Юрка.
- По следующей?
- Ага. Димыч, ты сразу скажи: кроме Игниссы у тебя других подарков нет?
Димка вздохнул:
- Нету. Вот сдам сессию - будет корабль «Восьмёрка мечей».
- Ясно.
Вновь зашлёпали по столу карты. После нескольких партий я попросил, чтобы мне дали колоду. А ещё через час - в первый раз выиграл.
- Случается, - Юрка перетасовал карты, сдал семь карт и повернулся к Димке: - Слушай, а «Восьмёрка» сильная карта?
- «Восьмёрка»? - Он на мгновение задумался. - Да нет. Не столько сильная, сколько непредсказуемая.
ВОСЬМЁРКА МЕЧЕЙ
Глава 1. ПОРЯДКИ ЗЛОГО ДЕМИУРГА
Весенний ветер проносился над ледовыми полями. В щель меж облаками проглянуло солнце, заставляя меня зажмуриться.
Руку нестерпимо жгло. Я едва удержался, чтобы не сунуть пальцы в рот. Следовало действовать быстро: мембрана съедает руку в считанные секунды. Я зубами рванул задвижку вибролезвия; она не поддалась. Противно заныл клык.
Попал, братец... Уже не до руки, самому бы выжить. Я дергал задвижку снова и снова. Неужели всё?
Дно сита отблёскивало свинцом. Я осмотрел его повнимательнее. Синяя губчатая поверхность мембраны была скрыта тонкой металлической плёнкой. Я перевёл взгляд на пораненные пальцы и расхохотался.
Я счастливчик. Проталкивая ком снега, я случайно задел стопор, переводящий сито в режим хранения. Пластина, закрывающая мембрану, защемила мне пальцы. Вибролезвие, конечно же, стало на предохранитель, чтобы старатель сдуру не попортил руку и улов.
Колени мои мелко дрожали. Я уселся в снег. Всё, ребята, сегодня я больше не добытчик... Норму не выполнил, но и бог с ней. Открыть сито мне не под силу. Рунархи обожают механические головоломки. В их инженерии даже ордусцы разобраться не могут. А они доки - говорят, что ордусец может с помощью кувалды и гаечного ключа починить сломанного протея.
Пора возвращаться. Надо ждать антиграв. Меня, конечно, накажут за невыполненную норму. Может - жрать не дадут, а может - назначат в загонщики. Весна наступает, скоро начнётся Дикая Охота. Охранникам хочется развлечений.
Я ещё раз попробовал раскрыть сито, но лишь сломал ноготь. Защемленные пальцы ныли, на кончике среднего темнело коричневое пятнышко. Хороша рунархская техника, ничего не скажешь. Сплюнув, я отправился разыскивать буй.
Индикатора на контейнере с благодатью не предусмотрено. Старатель никогда не знает - выполнил он норму или нет. Это чтоб беспокойства было больше. Я дошёл до оранжевого шара, отщёлкнул с пояса контейнер и, переведя его в стасис-режим, уложил в рюкзак. Домой, домой... Отдыхать и наслаждаться жргзиью.
Скатав буй, я затолкал его вместе с ситом в рюкзак. Затем подключил к генератору термополя дополнительные батареи. Теперь можно погреться.
Обратный путь занял не много времени. Меня знобило - то ли от холода, то ли от пережитого напряжения. Когда я пересекал границу анизотропного снега, пискнул таймер. Хороший знак. Значит, сито защёлкнуло перед самым концом работы. Вряд ли я сильно недобрал норму. Я бросил рюкзак в снег и уселся. Тело привычно ныло под спрей-комбинезоном. Когда наступят мирные времена, поселюсь на планете, где нет снега и льда. Чтоб тепло, и холод не пробирал до костей. А жизнь не зависела бы от мощности термополя.
Интересно, во что верят рунархи? Один заключённый утверждал, что они воссоздали на Лангедоке загробный мир. Такой, каким он представлялся их древним философам.
Ад - Южный материк. Среди вулканов и огненных морей разбросаны печи и лаборатории. Оттуда нет обратного пути. До сих пор не понимаю, как я оттуда выбрался. Я вообще счастливчик.
Чистилище - плантации Северного материка. Мир льда и тяжёлой бессмысленной работы.
И, наконец, Рай. Орбитальные фермы. Некоторые заключённые отправляются туда. Что там, как, почему - не знает никто. Рассказывают разное.
У каторжников есть своя мифология, свои верования. Один из них пытался обратить меня в свою веру. По его словам выходило, что Лангедок создал злой Демиург, и всё материальное отравлено его дьявольским прикосновением. Лишь душа принадлежат благу. А печи и живодёрни служат совершенствованию душ.
Миссионера этого отправили в печь. Тогда же я поклялся, что убегу с Лангедока во что бы то ни стало.
По настоящему убегу. Живым и здоровым.
Потеплело. Антиграв бесшумно плыл над снежной равниной. Задумавшись, я пропустил его появление, почувствовав лишь, как отступает холод. Термополе машины накрыло меня, словно ватное одеяло. У мамы было такое. Из цветных заплат, из обрезков ткани... Оно связывалось в моей памяти с уродливым медвежонком, которого я когда-то сшил из кусочков байки. Мы рукодельничали вместе - я и она. Запах ткани и ваты, снег за окном, потрескивание свечи... Каждый раз появление антиграва вызывало у меня ностальгию.
Антиграв выбросил луч, нащупывая приёмную площадку лифта. Пролился ртутный серпантин, и сверкающие ленты собрались на площадке в тело десятника. Где же Джассер? Ему давно пора быть здесь. Антиграв ждать не будет; десятник зафиксирует побег, и машина двинется дальше. Завтра за беглецом отправят 6oтик - подобрать труп.
Ночь в тундре нельзя пережить. Разве только в скафандре. Температура падает на несколько десятков градусов, а к утру начинается снегопад.
- Коспотин умник, - десятник двинулся ко мне. - Коспотип умник, ты ещё хотишь? У-у. Шассер топрый. Я пы тепе пошки-то пооткручифал пы.
Болтая, он ни на секунду не прекращает привычных действий: раскладывает приёмник «благодати», достаёт ведомости. Я протягиваю рюкзак. Меня ждёт дотошная проверка. При виде защёлкнутого сита лицо десятника озаряется радостью.
- Коспотии умник! Счастлифчик, та. Пальцы целы, молотец. - Он смотрит с одобрением. Понятно. Для десятника каждый «обожженец» - ЧП. А сгоревшая плантация благодати - это вам не хрен собачий.
- Коспотин умник мноко умничал, - кудахчет десятник, сливая благодать из контейнера в приёмник. Я уже и сам вижу, что норма недобрана. - Коспотии умник мечтал о тефочках и куропатках с коффи. Не соппрал норму, нэт!
- Сито проверь, - советую я. - Там должно остаться.
Десятник ворчит, но сито проверяет. Там действительно осталась «благодать», и немало. К сожалению, для нормы нужно больше.
- Тикая охота, - бормочет гад. - Помпейские тикры. Шанхайские парсы. Прифетите моеко люпимоко слона, макаратши! - Не верю своим ушам: рунархский надсмотрщик цитирует Ильфа и Петрова. - Иской-умник, скоро феликая охота. Ты хочешь стать саконщиком? Охотить Искомую Сверь?
Я молчу. Не ругаться же с придурком. Он и в самом деле может отправить меня на Дикую Охоту загонщиком.
- Я похлопочу. Та, - продолжает он. - Тепя скушают сапачки: аф, аф!
Тут появился Джассер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102