Делала она это бесцеремонно, ничего не стесняясь. Потом ещё и шуточки отпускать начала. Насчёт настоящих мужчин, которых сразу видно. Дура.
Меня проверили на таинственных аппаратах, которых не было в интернате. Заставляли приседать, облепив присосками и электродами. Затем загнали в пахнущий озоном цилиндр.
Напоследок врачиха посадила мне на предплечье поблёскивающего медью жука и приказала держать так три часа, не снимая. Лишь после этого мне разрешили одеться. Хорёк уже ждал за дверью, и мы отправились к его превосходительству Рыбакову.
Тут-то и началось самое страшное. У меня прихватило живот и начала болеть голова. Когда я сказал об этом Хорьку, тот высказал мне всё, что слышал от Николая Джоновича. И даже больше.
После этого я решил терпеть, чего бы это ни стоило. А ведь мне же ещё собеседование проходить!
* * *
В кабинете Визионера царил летний полумрак. У стены стоял шкаф, заполненный книгами; среди корешков ярким пурпуром выделялись руны Тевайза. Тёмные шторы закрывали окно. Легкий ветерок доносил с улицы аромат роз и винограда «изабелла». Сам Рыбаков сидел за столом, изучая пластики, в которых я узнал своё медицинское заключение.
- Присаживайся, Андрей, - кивнул он, не отрываясь от бумаг. - Подожди, я сейчас, - и перевернул лист.
Я боязливо подсел к столу. Передо мной лежала тетрадь в обложке под агат да скреплённые грубой застёжкой два пластиковых листа. Это имперский компьютер, нотпаг, я такие видел. Один лист - клавиатура, другой - экран. Ещё я заметил на столе рунархскую лампу в виде голой женщины с кошачьей головой, а больше ничего не было. Визионер жил аскетично.
Значки и текст на медицинских пластиках вспыхивали чёрно-белыми разводами. Без имплантата не разобрать. Визионер читал сосредоточенно, едва заметно шевеля губами. Странно: нас учили, что текст при чтении проговаривают лишь варвары из отсталых миров. Визионер на варвара не походил. На генерала тоже - по крайней мере такого, какими их изображают в фильмах. Ни росту, ни солидности. Сам худенький, на голове - мальчишеский хохолок. Больше всего он напоминал мне древнерусского военачальника Суворова, каким его изображают на старинных картинах.
Медицинский жучок напомнил о себе: переполз к сгибу локтя, вызывая страшный зуд. Я украдкой почесал предплечье. В животе булькнуло, и я сжался. Рыбаков наконец закончил читать и повернулся в кресле.
- Ну-с, господин Андрей Перевал, - он заговорщицки подмигнул: - Как тебе «Авалон»?
- Ничего так, - сдержанно отозвался я. - Нормально.
- Нормально, значит. - Он словно не ожидал иного ответа. В глазах его прыгали насмешливые искорки.
Я же продолжал, не замечая иронии:
- А как вы сделали... ну вот... всё это? - Я обвёл взглядом комнату, указывая одновременно на стол, окно и ковёр на полу.
- Ты имеешь в виду иллюзис? Летний город?
Он подошёл к окну и поманил меня пальцем. Я поднялся следом.
- Вот, смотри, - Визионер откинул штору. Окно было распахнуто настежь, и за ним виднелась живописная улочка. Я сразу почувствовал, что это земной городок - маленький, уютный и очень жизнерадостный.
По кирпичным стенам вился виноград. Девушка в пыльной юбке, белой блузке с закатанными рукавами и бордовой косынке несла на плече корзину, прикрытую мокрым полотном. Меж крышами домов проглядывало бирюзовое море в белых перышках волн.
- Ты можешь даже вылезти в окно. Растереть в пальцах виноградный лист, поговорить с девчонкой. Увлекаться не советую: когда придёт пора возвращаться, это может оказаться трудновато.
Он задёрнул штору и достал свой брелок:
- Тебе ведь выдали такой? - Я кивнул. - С его помощью можно настраивать обстановку в комнате. Правда, пока у тебя нет имплаитата, придётся делать это голосом. - Визионер протянул мне брелок: - Попробуй, прикажи что-нибудь. Давай.
Льдисто-голубые глаза Визионера смотрели требовательно. Я понял: это не просьба, а приказ.
- Да, это часть испытания, Перевал, - подтвердил Рыбаков. - Быть срединником - означает повелевать своим сознанием. Воображением. Мечтами.
- Ну хорошо, -согласился я. - Хочу, чтобы за окном появились горы, - и я скосился на собеседника, ожидая подтверждения.
Тот не отреагировал. Я потянул край шторы; к моему разочарованию, картинка за окном не изменилась, Тот же город, тот же виноград. Только рыбачка в белой блузке ушла, а по брусчатке, жизнерадостно тявкая, носился пёс. Щенок, наверное: он пытался поймать свой хвост.
- Попробуй ещё раз, - бесцветным голосом предложил Визионер.
Ладони взмокли. Медный жук ползал где-то под мышкой, щекоча, и от этого путались мысли. Я изо всех сил попытался сосредоточиться, преодолевая страх и головную боль.
Если не получается сразу изменить пейзаж - может, сделать это по чуть-чуть? Море - пусть станет серо-стальным, холодным. Небо утратит васильковую синь и оденется в пену облаков... Стены домов раздвинутся, уйдут в даль, сменившись поросшими мохом скалами.
Ничего не изменилось.
- Ладно, - сказал Визионер, забирая у меня брелок. Голос его ничем не выдал разочарования, но я остро почувствовал, что он думает. Глупец, хвастун! Насмотрелся фильмов и туда же - в экзоразведчики, модификантом!
К горлу подкатил комок. Вот только расплакаться мне сейчас не хватало.
- На, выпей, - Визионер достал из шкафчика кувшин с рубиновой жидкостью и гранёный стакан. Я отхлебнул, не чувствуя вкуса. В нос шибануло запахом «изабеллы» - точно так же пахло из окна, только слабее.
- Это ни о чём не говорит, - пояснил Визионер, словно пытаясь меня утешить. - Если ты правильно ответишь на вопросы, мы тебя примем. Просто придётся потратить больше времени. То, чем другие воспитанники обладают изначально, в тебе придётся развивать. - Он налил соку и себе, пригубил. - У тебя не возникло желания вылезти в окно?
Я покраснел - почти так же, как там, в мсдблоке:
- Нет, господии генерал.
- Тебя так воспитывали, - покачал он головой. - Ничем не интересоваться, быть почтительным, верить взрослым. - Он протянул руку и зачем-то пощупал ткань рубашки: - Ты всё ещё носишь рубашку, которую подарила мать. Но рано или поздно её придётся сменить на настоящую мужскую одежду. Что ты делал на озере?
Врать Визионеру было бессмысленно.
- Я поспорил с Валькой. Это один мальчишка у нас. Он как бы мне товарищ, но на самом деле мы враждуем. Даже не враждуем, а так... Ну, подначиваем друг друга. Он сказал, что я не смогу... в общем, ночью... в озере. Потому что побоюсь Рыцаря.
- Что ещё за Рыцарь? - заинтересовался Визионер. Пришлось рассказать и о Красном Рыцаре. Наших легенд взрослые не одобряли. Считалось, что воспитанник, верящий в Хозяина Бретёров и Каменный Круг, вырастет безответственным и вялым. Склонным к пустым мечтаниям.
Ничего себе вялым! Я в прошлом году от Ведьминого Вихря так драпал, что побил все рекорды по стометровке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
Меня проверили на таинственных аппаратах, которых не было в интернате. Заставляли приседать, облепив присосками и электродами. Затем загнали в пахнущий озоном цилиндр.
Напоследок врачиха посадила мне на предплечье поблёскивающего медью жука и приказала держать так три часа, не снимая. Лишь после этого мне разрешили одеться. Хорёк уже ждал за дверью, и мы отправились к его превосходительству Рыбакову.
Тут-то и началось самое страшное. У меня прихватило живот и начала болеть голова. Когда я сказал об этом Хорьку, тот высказал мне всё, что слышал от Николая Джоновича. И даже больше.
После этого я решил терпеть, чего бы это ни стоило. А ведь мне же ещё собеседование проходить!
* * *
В кабинете Визионера царил летний полумрак. У стены стоял шкаф, заполненный книгами; среди корешков ярким пурпуром выделялись руны Тевайза. Тёмные шторы закрывали окно. Легкий ветерок доносил с улицы аромат роз и винограда «изабелла». Сам Рыбаков сидел за столом, изучая пластики, в которых я узнал своё медицинское заключение.
- Присаживайся, Андрей, - кивнул он, не отрываясь от бумаг. - Подожди, я сейчас, - и перевернул лист.
Я боязливо подсел к столу. Передо мной лежала тетрадь в обложке под агат да скреплённые грубой застёжкой два пластиковых листа. Это имперский компьютер, нотпаг, я такие видел. Один лист - клавиатура, другой - экран. Ещё я заметил на столе рунархскую лампу в виде голой женщины с кошачьей головой, а больше ничего не было. Визионер жил аскетично.
Значки и текст на медицинских пластиках вспыхивали чёрно-белыми разводами. Без имплантата не разобрать. Визионер читал сосредоточенно, едва заметно шевеля губами. Странно: нас учили, что текст при чтении проговаривают лишь варвары из отсталых миров. Визионер на варвара не походил. На генерала тоже - по крайней мере такого, какими их изображают в фильмах. Ни росту, ни солидности. Сам худенький, на голове - мальчишеский хохолок. Больше всего он напоминал мне древнерусского военачальника Суворова, каким его изображают на старинных картинах.
Медицинский жучок напомнил о себе: переполз к сгибу локтя, вызывая страшный зуд. Я украдкой почесал предплечье. В животе булькнуло, и я сжался. Рыбаков наконец закончил читать и повернулся в кресле.
- Ну-с, господин Андрей Перевал, - он заговорщицки подмигнул: - Как тебе «Авалон»?
- Ничего так, - сдержанно отозвался я. - Нормально.
- Нормально, значит. - Он словно не ожидал иного ответа. В глазах его прыгали насмешливые искорки.
Я же продолжал, не замечая иронии:
- А как вы сделали... ну вот... всё это? - Я обвёл взглядом комнату, указывая одновременно на стол, окно и ковёр на полу.
- Ты имеешь в виду иллюзис? Летний город?
Он подошёл к окну и поманил меня пальцем. Я поднялся следом.
- Вот, смотри, - Визионер откинул штору. Окно было распахнуто настежь, и за ним виднелась живописная улочка. Я сразу почувствовал, что это земной городок - маленький, уютный и очень жизнерадостный.
По кирпичным стенам вился виноград. Девушка в пыльной юбке, белой блузке с закатанными рукавами и бордовой косынке несла на плече корзину, прикрытую мокрым полотном. Меж крышами домов проглядывало бирюзовое море в белых перышках волн.
- Ты можешь даже вылезти в окно. Растереть в пальцах виноградный лист, поговорить с девчонкой. Увлекаться не советую: когда придёт пора возвращаться, это может оказаться трудновато.
Он задёрнул штору и достал свой брелок:
- Тебе ведь выдали такой? - Я кивнул. - С его помощью можно настраивать обстановку в комнате. Правда, пока у тебя нет имплаитата, придётся делать это голосом. - Визионер протянул мне брелок: - Попробуй, прикажи что-нибудь. Давай.
Льдисто-голубые глаза Визионера смотрели требовательно. Я понял: это не просьба, а приказ.
- Да, это часть испытания, Перевал, - подтвердил Рыбаков. - Быть срединником - означает повелевать своим сознанием. Воображением. Мечтами.
- Ну хорошо, -согласился я. - Хочу, чтобы за окном появились горы, - и я скосился на собеседника, ожидая подтверждения.
Тот не отреагировал. Я потянул край шторы; к моему разочарованию, картинка за окном не изменилась, Тот же город, тот же виноград. Только рыбачка в белой блузке ушла, а по брусчатке, жизнерадостно тявкая, носился пёс. Щенок, наверное: он пытался поймать свой хвост.
- Попробуй ещё раз, - бесцветным голосом предложил Визионер.
Ладони взмокли. Медный жук ползал где-то под мышкой, щекоча, и от этого путались мысли. Я изо всех сил попытался сосредоточиться, преодолевая страх и головную боль.
Если не получается сразу изменить пейзаж - может, сделать это по чуть-чуть? Море - пусть станет серо-стальным, холодным. Небо утратит васильковую синь и оденется в пену облаков... Стены домов раздвинутся, уйдут в даль, сменившись поросшими мохом скалами.
Ничего не изменилось.
- Ладно, - сказал Визионер, забирая у меня брелок. Голос его ничем не выдал разочарования, но я остро почувствовал, что он думает. Глупец, хвастун! Насмотрелся фильмов и туда же - в экзоразведчики, модификантом!
К горлу подкатил комок. Вот только расплакаться мне сейчас не хватало.
- На, выпей, - Визионер достал из шкафчика кувшин с рубиновой жидкостью и гранёный стакан. Я отхлебнул, не чувствуя вкуса. В нос шибануло запахом «изабеллы» - точно так же пахло из окна, только слабее.
- Это ни о чём не говорит, - пояснил Визионер, словно пытаясь меня утешить. - Если ты правильно ответишь на вопросы, мы тебя примем. Просто придётся потратить больше времени. То, чем другие воспитанники обладают изначально, в тебе придётся развивать. - Он налил соку и себе, пригубил. - У тебя не возникло желания вылезти в окно?
Я покраснел - почти так же, как там, в мсдблоке:
- Нет, господии генерал.
- Тебя так воспитывали, - покачал он головой. - Ничем не интересоваться, быть почтительным, верить взрослым. - Он протянул руку и зачем-то пощупал ткань рубашки: - Ты всё ещё носишь рубашку, которую подарила мать. Но рано или поздно её придётся сменить на настоящую мужскую одежду. Что ты делал на озере?
Врать Визионеру было бессмысленно.
- Я поспорил с Валькой. Это один мальчишка у нас. Он как бы мне товарищ, но на самом деле мы враждуем. Даже не враждуем, а так... Ну, подначиваем друг друга. Он сказал, что я не смогу... в общем, ночью... в озере. Потому что побоюсь Рыцаря.
- Что ещё за Рыцарь? - заинтересовался Визионер. Пришлось рассказать и о Красном Рыцаре. Наших легенд взрослые не одобряли. Считалось, что воспитанник, верящий в Хозяина Бретёров и Каменный Круг, вырастет безответственным и вялым. Склонным к пустым мечтаниям.
Ничего себе вялым! Я в прошлом году от Ведьминого Вихря так драпал, что побил все рекорды по стометровке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102