Ему секреты наши нужны. Нашпионит, как последняя свинья и смоется.
Николай Джонович вздохнул:
- У каждого модификанта свои странности. Харон ещё не самый странный. Это ты ещё со счётчицами не разговаривал, когда они в «потоке».
Я вспомнил Галчу и помрачнел. Она-то ведь тоже станет счетчицей...
- Хароны видят ситуацию целиком. Все жесты и фразы собеседника существуют для них одновременно. Понятие движения в такой ситуации обессмысливается. Поэтому хароны не пользуются глаголами.
- А-а. А я слышал, будто Джемитин прыгает в прошлое и будущее на несколько минут.
- Не прыгает. Он живёт так. Размазан по ближайшим сорока минутам.
- Здорово.
Над плечом капитана виднелся зеркальный выступ. В нем на фоне сияющих струн Клейна отражался Рыбаков.
- ...стоять вон там, - объяснял он рунарху. - Мы смонтируем гравизахват и установку слежения. От вас потребуется немногое: в случае опасности включить аварийную систему. Гравизахват вытянет Андрея из-под носа у мантикоры.
Сияние притягивало взгляд. Со скуки я принялся разглядывать белый столб струны. Не до потери сознания, - что я, дурак, что ли? - а так. Надо же посмотреть, чем меня пугают.
На самом деле ничего особенного. Вы смотрели когда-нибудь в глаза своему отражению? Сперва хочется отвести взгляд, а потом настает оцепенение. Кажется, что отражение меняет форму: щёки раздуваются, глаза превращаются в уродливые дыры, наплывает туманная дымка. Так и тут.
- Гравизахват опасен. Силы ученика достаточны? - донёсся до меня голос рунарха.
- Более чем, - ответил Визионер. - Мы нашли его на Казе, в чумном бараке. Мало того - он умудрился заразить станцию...
- Ого! - В голосе рунарха прозвучало уважение.
- Да. Кусочек местной биосферы - крабик-бретёр. Одни из самых безобидных. Пока мы ликвидировали прорыв, погибло два человека.
Я рассмеялся. Он что, так шутит? Или у меня уже начались галлюцинации? Я поднялся с диванчика и пошёл.
- Эй-эй, ты куда? - Николай схватил меня за рукав.
- В туалет, - грубовато отозвался я. - Здесь есть?
- Да. Вон та дверь.
Я отправился в указанном направлении. Меня пошатывало. Мысли в голове плавали ватными комками. Рыбаков - хороший человек, думал я. Он сразу сказал, что протей может меня убить. А Пелеас - нет. Он юлил бы до последнего. Вот что значит честь. Или генерал просто боится потерять лучшего на Первом Небе срединника?
Дверь захлопнулась за моей спиной. Я не видел сияющего водопада, заполняющего шахту, но чувствовал его присутствие затылком.
Струна мигнула. Белое сияние сменилось алым, порождая новые ассоциации.
Я помню этот зал. В замке Грааля когда-то происходила мистерия; жар печей, картуши на стенах. Свечи. Кресла, занятые стариками-рыцарями.
Кажется я перебрал. Слишком долго смотрел на струну. Ох, ерунда какая...
- Андрей.
- Да, господин Анфортас?
Кафель за спиной. Сверкающие белизной писсуары. Пять лиц в зеркале: мятежник, монахиня, прячущий лицо отшельник, медитатор, демон. Сделав свои дела, я нетвердой походкой направился к выходу.
«Протей ничего мне не сделает, - билось в висках. - Он обещал. Я помню».
За дверью глухо звучали голоса. О чём-то упрашивал рунарха Рыбаков, а тот отказывался это сделать. Вот вступил растерянный баритон Николая Джоновича. Джемитин ответил чуть ли не ругательством.
Я отошёл от двери. О чём они могут спорить? Слов рунарха я не разбирал, но строй фразы не оставлял сомнений: «Моё время не полно» - вот что он говорил. Я прислонился виском к холодной поверхности зеркала.
Что же делать? Сумеречное состояние, в котором я находился, понемногу рассеивалось. Но выйти наружу я всё ещё не мог. Там пульсировал опасный свет. Там оставался рунарх, которому я не доверял. Раз, два, три, четыре...
Я досчитал до ста. Отражение в зеркале глядело испуганными глазами, но это было моё отражение. Лица из предсказания исчезли. Послышалось жужжание: из стенной ниши вылез сентибот-уборщик и принялся надраивать полы. Надо было решаться.
Я повернул ручку двери. Мембрана протаяла, и в уборную ворвался рассеянный бело-синий свет. На пол легла длинная тень. Чья это тень, я сообразил слишком поздно. Рунарх шагнул внутрь и быстрым движением руки зарастил дверь.
- Ученик Андрей, - сказал он. - Важно, очень важно! Ты - в ключевой точке.
Я попятился. Лицо чужака казалось мне дружелюбным. Он не выглядел ни иномирянским шпионом, которых я искал в общежитии, ни безумным монстром из стереатральных постановок. В волосах и бакенбардах рунарха застыли кристаллики инея. Меховая симбион-ка делала его похожим на Санта-Клауса.
- Уйдите, - сипло сказал я. - Я буду кричать.
- Зачем? - удивился рунарх. - Со слухом у меня всё хорошо. Да и дикция у тебя на уровне.
Сентибот деловито обнюхал ботинки рунарха и выпустил облако ваксы. Зашуршали щётки; робот-уборщик принялся за работу. Он не воспринимал харона врагом. Я же не мог себе этого позволить. За то время, что дверь оставалась открытой, я разглядел лежащего на полу человека. Визионера или капитана.
- Я вызову охрану. Вас немедленно схватят.
- И очень жаль. Добрая беседа необходима нам. Доверие к собеседнику - лучший выбор.
Джемитин уселся на пол, поджав под себя ноги. Иней на его волосах таял, превращаясь в капельки влаги.
- Твоё исчезновение некстати, ученик Андрей. Очень, да. Холодно как...
Видимо, это была кодовая фраза. Симбионка пискнула и принялась расти. Её седая шерстка удлинилась; рукава волнами набегали на руки; подол толчками полз к голым коленям рунарха. Джемитин хлопнул себя по плечу. Под его ладонью вспух уродливый нарост, голый, словно лишайная кожа. Нарост набух, а потом лопнул сразу в двух местах. Края верхней раны раздвинулись, и оттуда вылез глаз в сетке кровяных прожилок. Нижняя превратилась в рот чудовища.
- Эй, доходец! - скрипнула симбионка. - Лупай ушами мой хорей, гнилой поц. Ну?
- Что, простите? - растерялся я.
Симбионка сменила тон:
- Многоуважаемая, высокоучтивая монада Андрей! Соблаговолите внимать моим речам, ибо сие судьбоносно и сиятельно весьма. Для многих и многих.
- Не понимаю! - в отчаянии развёл я руками. - Что вы говорите?
- Ответ удовлетворительный. Во избежание развития взаимонедопонимания следует провести мероприятия по охвату сферы обмена информацией.
- Образчик твоей словесности, - проворчал рунарх. - Вариантов много, три оси вербальной структуры ясны, а где искомая точка?
Тут до меня дошло. Уродец пытался подстроиться под мой стиль речи. Он анализировал мой словарь и структуру фраз. Мне следовало ему помочь и сказать несколько слов.
- Что с генералом? - спросил я.
- Он жив, - откликнулся уродец. - Его спутник - тоже. Душа Джемитин исказил ход времени и создал парадокс. Я опечален, ученик Андрей: он умрёт, как умирают хароны. У нас мало времени. Говори!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
Николай Джонович вздохнул:
- У каждого модификанта свои странности. Харон ещё не самый странный. Это ты ещё со счётчицами не разговаривал, когда они в «потоке».
Я вспомнил Галчу и помрачнел. Она-то ведь тоже станет счетчицей...
- Хароны видят ситуацию целиком. Все жесты и фразы собеседника существуют для них одновременно. Понятие движения в такой ситуации обессмысливается. Поэтому хароны не пользуются глаголами.
- А-а. А я слышал, будто Джемитин прыгает в прошлое и будущее на несколько минут.
- Не прыгает. Он живёт так. Размазан по ближайшим сорока минутам.
- Здорово.
Над плечом капитана виднелся зеркальный выступ. В нем на фоне сияющих струн Клейна отражался Рыбаков.
- ...стоять вон там, - объяснял он рунарху. - Мы смонтируем гравизахват и установку слежения. От вас потребуется немногое: в случае опасности включить аварийную систему. Гравизахват вытянет Андрея из-под носа у мантикоры.
Сияние притягивало взгляд. Со скуки я принялся разглядывать белый столб струны. Не до потери сознания, - что я, дурак, что ли? - а так. Надо же посмотреть, чем меня пугают.
На самом деле ничего особенного. Вы смотрели когда-нибудь в глаза своему отражению? Сперва хочется отвести взгляд, а потом настает оцепенение. Кажется, что отражение меняет форму: щёки раздуваются, глаза превращаются в уродливые дыры, наплывает туманная дымка. Так и тут.
- Гравизахват опасен. Силы ученика достаточны? - донёсся до меня голос рунарха.
- Более чем, - ответил Визионер. - Мы нашли его на Казе, в чумном бараке. Мало того - он умудрился заразить станцию...
- Ого! - В голосе рунарха прозвучало уважение.
- Да. Кусочек местной биосферы - крабик-бретёр. Одни из самых безобидных. Пока мы ликвидировали прорыв, погибло два человека.
Я рассмеялся. Он что, так шутит? Или у меня уже начались галлюцинации? Я поднялся с диванчика и пошёл.
- Эй-эй, ты куда? - Николай схватил меня за рукав.
- В туалет, - грубовато отозвался я. - Здесь есть?
- Да. Вон та дверь.
Я отправился в указанном направлении. Меня пошатывало. Мысли в голове плавали ватными комками. Рыбаков - хороший человек, думал я. Он сразу сказал, что протей может меня убить. А Пелеас - нет. Он юлил бы до последнего. Вот что значит честь. Или генерал просто боится потерять лучшего на Первом Небе срединника?
Дверь захлопнулась за моей спиной. Я не видел сияющего водопада, заполняющего шахту, но чувствовал его присутствие затылком.
Струна мигнула. Белое сияние сменилось алым, порождая новые ассоциации.
Я помню этот зал. В замке Грааля когда-то происходила мистерия; жар печей, картуши на стенах. Свечи. Кресла, занятые стариками-рыцарями.
Кажется я перебрал. Слишком долго смотрел на струну. Ох, ерунда какая...
- Андрей.
- Да, господин Анфортас?
Кафель за спиной. Сверкающие белизной писсуары. Пять лиц в зеркале: мятежник, монахиня, прячущий лицо отшельник, медитатор, демон. Сделав свои дела, я нетвердой походкой направился к выходу.
«Протей ничего мне не сделает, - билось в висках. - Он обещал. Я помню».
За дверью глухо звучали голоса. О чём-то упрашивал рунарха Рыбаков, а тот отказывался это сделать. Вот вступил растерянный баритон Николая Джоновича. Джемитин ответил чуть ли не ругательством.
Я отошёл от двери. О чём они могут спорить? Слов рунарха я не разбирал, но строй фразы не оставлял сомнений: «Моё время не полно» - вот что он говорил. Я прислонился виском к холодной поверхности зеркала.
Что же делать? Сумеречное состояние, в котором я находился, понемногу рассеивалось. Но выйти наружу я всё ещё не мог. Там пульсировал опасный свет. Там оставался рунарх, которому я не доверял. Раз, два, три, четыре...
Я досчитал до ста. Отражение в зеркале глядело испуганными глазами, но это было моё отражение. Лица из предсказания исчезли. Послышалось жужжание: из стенной ниши вылез сентибот-уборщик и принялся надраивать полы. Надо было решаться.
Я повернул ручку двери. Мембрана протаяла, и в уборную ворвался рассеянный бело-синий свет. На пол легла длинная тень. Чья это тень, я сообразил слишком поздно. Рунарх шагнул внутрь и быстрым движением руки зарастил дверь.
- Ученик Андрей, - сказал он. - Важно, очень важно! Ты - в ключевой точке.
Я попятился. Лицо чужака казалось мне дружелюбным. Он не выглядел ни иномирянским шпионом, которых я искал в общежитии, ни безумным монстром из стереатральных постановок. В волосах и бакенбардах рунарха застыли кристаллики инея. Меховая симбион-ка делала его похожим на Санта-Клауса.
- Уйдите, - сипло сказал я. - Я буду кричать.
- Зачем? - удивился рунарх. - Со слухом у меня всё хорошо. Да и дикция у тебя на уровне.
Сентибот деловито обнюхал ботинки рунарха и выпустил облако ваксы. Зашуршали щётки; робот-уборщик принялся за работу. Он не воспринимал харона врагом. Я же не мог себе этого позволить. За то время, что дверь оставалась открытой, я разглядел лежащего на полу человека. Визионера или капитана.
- Я вызову охрану. Вас немедленно схватят.
- И очень жаль. Добрая беседа необходима нам. Доверие к собеседнику - лучший выбор.
Джемитин уселся на пол, поджав под себя ноги. Иней на его волосах таял, превращаясь в капельки влаги.
- Твоё исчезновение некстати, ученик Андрей. Очень, да. Холодно как...
Видимо, это была кодовая фраза. Симбионка пискнула и принялась расти. Её седая шерстка удлинилась; рукава волнами набегали на руки; подол толчками полз к голым коленям рунарха. Джемитин хлопнул себя по плечу. Под его ладонью вспух уродливый нарост, голый, словно лишайная кожа. Нарост набух, а потом лопнул сразу в двух местах. Края верхней раны раздвинулись, и оттуда вылез глаз в сетке кровяных прожилок. Нижняя превратилась в рот чудовища.
- Эй, доходец! - скрипнула симбионка. - Лупай ушами мой хорей, гнилой поц. Ну?
- Что, простите? - растерялся я.
Симбионка сменила тон:
- Многоуважаемая, высокоучтивая монада Андрей! Соблаговолите внимать моим речам, ибо сие судьбоносно и сиятельно весьма. Для многих и многих.
- Не понимаю! - в отчаянии развёл я руками. - Что вы говорите?
- Ответ удовлетворительный. Во избежание развития взаимонедопонимания следует провести мероприятия по охвату сферы обмена информацией.
- Образчик твоей словесности, - проворчал рунарх. - Вариантов много, три оси вербальной структуры ясны, а где искомая точка?
Тут до меня дошло. Уродец пытался подстроиться под мой стиль речи. Он анализировал мой словарь и структуру фраз. Мне следовало ему помочь и сказать несколько слов.
- Что с генералом? - спросил я.
- Он жив, - откликнулся уродец. - Его спутник - тоже. Душа Джемитин исказил ход времени и создал парадокс. Я опечален, ученик Андрей: он умрёт, как умирают хароны. У нас мало времени. Говори!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102