Мастер Родлин и другой помощник отошли подальше. На Алана они смотрели с подозрением.
Его боялись теперь не меньше, чем чудовищных животных. О Господи, да за что же ему все это?
— Пошли, мальчик, — обратился он к Тоске. — Пойдем. — Алан завел на псарню сначала Тоску, а потом и еще четырех собак. Четыре пса, привезенные в отдельной клетке, были посажены на цепи. Он присел рядом с ними, удерживая их, пока солдаты осторожно вкатывали телегу с пленником и приковывали его под навесом, специально сделанным по приказу кастелянши в самом центре ограды так, чтобы, если пленный варвар высвободился бы из цепей и сломал свою клетку, ему пришлось бы бороться с собаками.
— Нужно осмотреть его рану, — глядя на вождя со смотровой площадки, построенной на высоких столбах рядом с клеткой, сказал мастер Родлин. — Но, боюсь, разорвать лекаря для него будет таким же удовольствием, как и для собак.
Вождь смотрел на них. Кровь все еще сочилась из раны, но, казалось, ему это безразлично. Появился священник, беспокойно посмотрел на двери клетки, на собак и на эйкийца.
— Мастер Родлин! Простите меня за беспокойство, мастер! Его высочество хочет видеть вас и мальчика.
— Какого мальчика? — спросил Родлин. Но все сразу, включая и его самого, и пленного вождя, повернулись к Алану. Алан испугался. Ярость и Тоска, сидя рядом, зарычали. — Все выйдите! — сказал Родлин. Поспешность, с которой солдаты и помощники выполнили его приказание, вызвала высокомерную усмешку на губах эйкийца. — Пойдем со мной, Алан.
Родлин спустился с площадки на землю, а Алан оставил своих собак. Те с лаем стали носиться вокруг клетки. Ярость и Тоска проводили его до дверей, он погладил их огромные головы и пообещал скоро вернуться. Выскользнул в дверь и захлопнул ее. Помощники Родлина сразу повесили огромный замок.
— Следуй за мной! — Дальше он и Родлин шли молча, священник неслышно следовал за ними в терем.
Алану никогда не разрешалось заходить дальше большой передней залы, где обедала челядь. Родлин остановился у двери, ведущей в маленький внутренний двор с благоухающими цветами и растениями, затем повел его по каменной лестнице в круглую комнату одной из башен. Стены были побелены, а великолепный стеклянный витраж с изображением мук святого Лаврентиуса пропускал много света. В комнате было еще одно окно, без стекол и с широко распахнутыми ставнями. Граф Лавастин сидел за столом, рядом располагались кастелянша Дуода, лорд Жоффрей, брат Агиус и капитан лавасского гарнизона.
Лавастин оторвался от документов, когда Родлин и Алан вошли в комнату. Священник занял свое место по левую руку от графа. Родлин опустился на одно колено в недолгом, но почтительном поклоне, и Алан повторил его движение с дрожью в коленях.
Но Лавастин, посмотрев на них, вернулся к своим делам.
— Думаю, в этом году нам уже ничто не угрожает, — обратился он к брату. — Ты и твои солдаты мне больше не нужны. Можешь возвращаться во владения жены, когда пожелаешь.
— Да, кузен, — кивнул Жоффрей. На добрую голову выше и гораздо крупнее Лавастина, он беспрекословно подчинялся старшему брату. — Но мы надеемся, что ты потерпишь наше присутствие еще месяц или два. Моя любезная Альдегунда молода, и это ее первая беременность. Лучше будет…
— Да-да! — Лавастин нетерпеливо стукнул по столу костяшками пальцев. — Конечно, ты можешь остаться, пока леди Альдегунда не разрешится от бремени и они с ребенком не наберутся сил для путешествия. — Его губы сжались и утончились, когда он одарил лорда Жоффрея неким подобием улыбки. — Ведь этот ребенок, если Господь с Владычицей даруют ему жизнь и здоровье, станет наследником моих земель. Не так ли?
— Если ты вновь не женишься, — серьезно поправил его Жоффрей. Но и Алан знал, что даже такой мягкий и не тщеславный человек может в глубине души вынашивать далеко идущие планы, если дело касается его детей. Судьба лавасского графства вызывала сомнения.
Граф Лавастин перекрестился, будто от злого глаза или дурного знамения.
— Прошу меня простить, — тут же извинился Жоффрей. — Я не…
— Ничего.
Колено Алана затекло и стало болеть. Он попытался поменять позу… Взгляд Лавастина как молния переместился на него.
— Мастер Родлин, это тот самый юноша? Как его имя?
— Алан, господин.
Лавастин пристально осмотрел Алана. Вблизи и без доспехов граф казался еще более хрупким. У него было узкое лицо и темно-русые волосы, но глаза ярко-голубого цвета.
— Кто твои родители? — спросил он. — Из какой ты деревни?
— Сын Генриха, ваше высочество. — Алан едва не задыхался. Он с трудом мог поверить, что говорит с самим графом. — Матери я никогда не знал. Я из деревни Осна, что на Драконьем…
— Да. Тамошний монастырь сожгли ранней весной. Королевское владение. — Он молчал довольно долго, и Алан успел подумать, что неизвестно, огорчен он или наоборот рад тому, что сожжен монастырь, получивший земли и средства от короля Генриха. — И еще там, помнится, довольно большой порт. Знаешь что-нибудь об этом?
— Мой отец был купцом, господин. А тетя — уважаемая домовладелица. Она распоряжается товарами, которые отец привозит из-за моря, и содержит свою каменотесную мастерскую.
— Обращался раньше с собаками?
— Нет, господин.
— Ты ходил к старым развалинам перед Ивановым днем. Видел там что-нибудь?
Казалось бы, случайный вопрос. Алан не осмеливался отвести взор от графа и одновременно боялся заглянуть в его глаза. Он долго пытался собраться с мыслями и решить, что же следует ответить.
— Ну? — настаивал Лавастин, очевидно не имея привычки ждать.
Должен ли он рассказать о своем видении? В чем его тогда могут обвинить? Он чувствовал на себе испытующий взгляд брата Агиуса. Черная магия? Запрещенное колдовство? Примесь бесовской крови? Или он должен все отрицать и запятнать свою душу ложью?
— Так ты что-то там видел. — Граф подошел к распахнутому окну и стал смотреть на лес и отдаленные холмы. — Мастер Родлин, возьмешь молодого человека под свою опеку. Он поможет тебе заботиться о собаках.
Разочарованный, Алан вновь преклонил колено. Родлин повернулся, чтобы уйти.
Граф отошел от окна и на мгновение остановил Алана, пристально глядя на него:
— Подойдешь к сержанту Феллу, он займется твоей военной подготовкой.
Пока Алан, изумленный, приходил в себя, чтобы ответить, как полагалось, граф вернулся к столу и сел.
— Брат Агиус, передайте диаконисе Вальдраде, что я буду говорить с ней перед ужином.
Священник кивнул и, пронзив Алана взглядом, вышел.
— Капитан! — Лавастин говорил так, будто Алана уже не было в комнате. — На побережье Венну этой осенью мы начнем строительство укреплений. Если установим их вот таким способом… На эти работы проведем дополнительный набор рекрутов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
Его боялись теперь не меньше, чем чудовищных животных. О Господи, да за что же ему все это?
— Пошли, мальчик, — обратился он к Тоске. — Пойдем. — Алан завел на псарню сначала Тоску, а потом и еще четырех собак. Четыре пса, привезенные в отдельной клетке, были посажены на цепи. Он присел рядом с ними, удерживая их, пока солдаты осторожно вкатывали телегу с пленником и приковывали его под навесом, специально сделанным по приказу кастелянши в самом центре ограды так, чтобы, если пленный варвар высвободился бы из цепей и сломал свою клетку, ему пришлось бы бороться с собаками.
— Нужно осмотреть его рану, — глядя на вождя со смотровой площадки, построенной на высоких столбах рядом с клеткой, сказал мастер Родлин. — Но, боюсь, разорвать лекаря для него будет таким же удовольствием, как и для собак.
Вождь смотрел на них. Кровь все еще сочилась из раны, но, казалось, ему это безразлично. Появился священник, беспокойно посмотрел на двери клетки, на собак и на эйкийца.
— Мастер Родлин! Простите меня за беспокойство, мастер! Его высочество хочет видеть вас и мальчика.
— Какого мальчика? — спросил Родлин. Но все сразу, включая и его самого, и пленного вождя, повернулись к Алану. Алан испугался. Ярость и Тоска, сидя рядом, зарычали. — Все выйдите! — сказал Родлин. Поспешность, с которой солдаты и помощники выполнили его приказание, вызвала высокомерную усмешку на губах эйкийца. — Пойдем со мной, Алан.
Родлин спустился с площадки на землю, а Алан оставил своих собак. Те с лаем стали носиться вокруг клетки. Ярость и Тоска проводили его до дверей, он погладил их огромные головы и пообещал скоро вернуться. Выскользнул в дверь и захлопнул ее. Помощники Родлина сразу повесили огромный замок.
— Следуй за мной! — Дальше он и Родлин шли молча, священник неслышно следовал за ними в терем.
Алану никогда не разрешалось заходить дальше большой передней залы, где обедала челядь. Родлин остановился у двери, ведущей в маленький внутренний двор с благоухающими цветами и растениями, затем повел его по каменной лестнице в круглую комнату одной из башен. Стены были побелены, а великолепный стеклянный витраж с изображением мук святого Лаврентиуса пропускал много света. В комнате было еще одно окно, без стекол и с широко распахнутыми ставнями. Граф Лавастин сидел за столом, рядом располагались кастелянша Дуода, лорд Жоффрей, брат Агиус и капитан лавасского гарнизона.
Лавастин оторвался от документов, когда Родлин и Алан вошли в комнату. Священник занял свое место по левую руку от графа. Родлин опустился на одно колено в недолгом, но почтительном поклоне, и Алан повторил его движение с дрожью в коленях.
Но Лавастин, посмотрев на них, вернулся к своим делам.
— Думаю, в этом году нам уже ничто не угрожает, — обратился он к брату. — Ты и твои солдаты мне больше не нужны. Можешь возвращаться во владения жены, когда пожелаешь.
— Да, кузен, — кивнул Жоффрей. На добрую голову выше и гораздо крупнее Лавастина, он беспрекословно подчинялся старшему брату. — Но мы надеемся, что ты потерпишь наше присутствие еще месяц или два. Моя любезная Альдегунда молода, и это ее первая беременность. Лучше будет…
— Да-да! — Лавастин нетерпеливо стукнул по столу костяшками пальцев. — Конечно, ты можешь остаться, пока леди Альдегунда не разрешится от бремени и они с ребенком не наберутся сил для путешествия. — Его губы сжались и утончились, когда он одарил лорда Жоффрея неким подобием улыбки. — Ведь этот ребенок, если Господь с Владычицей даруют ему жизнь и здоровье, станет наследником моих земель. Не так ли?
— Если ты вновь не женишься, — серьезно поправил его Жоффрей. Но и Алан знал, что даже такой мягкий и не тщеславный человек может в глубине души вынашивать далеко идущие планы, если дело касается его детей. Судьба лавасского графства вызывала сомнения.
Граф Лавастин перекрестился, будто от злого глаза или дурного знамения.
— Прошу меня простить, — тут же извинился Жоффрей. — Я не…
— Ничего.
Колено Алана затекло и стало болеть. Он попытался поменять позу… Взгляд Лавастина как молния переместился на него.
— Мастер Родлин, это тот самый юноша? Как его имя?
— Алан, господин.
Лавастин пристально осмотрел Алана. Вблизи и без доспехов граф казался еще более хрупким. У него было узкое лицо и темно-русые волосы, но глаза ярко-голубого цвета.
— Кто твои родители? — спросил он. — Из какой ты деревни?
— Сын Генриха, ваше высочество. — Алан едва не задыхался. Он с трудом мог поверить, что говорит с самим графом. — Матери я никогда не знал. Я из деревни Осна, что на Драконьем…
— Да. Тамошний монастырь сожгли ранней весной. Королевское владение. — Он молчал довольно долго, и Алан успел подумать, что неизвестно, огорчен он или наоборот рад тому, что сожжен монастырь, получивший земли и средства от короля Генриха. — И еще там, помнится, довольно большой порт. Знаешь что-нибудь об этом?
— Мой отец был купцом, господин. А тетя — уважаемая домовладелица. Она распоряжается товарами, которые отец привозит из-за моря, и содержит свою каменотесную мастерскую.
— Обращался раньше с собаками?
— Нет, господин.
— Ты ходил к старым развалинам перед Ивановым днем. Видел там что-нибудь?
Казалось бы, случайный вопрос. Алан не осмеливался отвести взор от графа и одновременно боялся заглянуть в его глаза. Он долго пытался собраться с мыслями и решить, что же следует ответить.
— Ну? — настаивал Лавастин, очевидно не имея привычки ждать.
Должен ли он рассказать о своем видении? В чем его тогда могут обвинить? Он чувствовал на себе испытующий взгляд брата Агиуса. Черная магия? Запрещенное колдовство? Примесь бесовской крови? Или он должен все отрицать и запятнать свою душу ложью?
— Так ты что-то там видел. — Граф подошел к распахнутому окну и стал смотреть на лес и отдаленные холмы. — Мастер Родлин, возьмешь молодого человека под свою опеку. Он поможет тебе заботиться о собаках.
Разочарованный, Алан вновь преклонил колено. Родлин повернулся, чтобы уйти.
Граф отошел от окна и на мгновение остановил Алана, пристально глядя на него:
— Подойдешь к сержанту Феллу, он займется твоей военной подготовкой.
Пока Алан, изумленный, приходил в себя, чтобы ответить, как полагалось, граф вернулся к столу и сел.
— Брат Агиус, передайте диаконисе Вальдраде, что я буду говорить с ней перед ужином.
Священник кивнул и, пронзив Алана взглядом, вышел.
— Капитан! — Лавастин говорил так, будто Алана уже не было в комнате. — На побережье Венну этой осенью мы начнем строительство укреплений. Если установим их вот таким способом… На эти работы проведем дополнительный набор рекрутов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135