В церковь отдавали младших сыновей и дочерей. Великие герцоги королевства поступали со своими детьми точно так же.
— Неудивительно, что ваши родители прогневались, — проговорил Алан, окончательно осознав, сколько воли требовалось проявить Агиусу, чтобы идти против них.
Священник что-то пробормотал в ответ. Потом провел рукой по волосам, разглаживая их, и по щетине, выросшей на подбородке за три дня.
— Что вы будете делать?
— Спасу дочь своего брата. За то, что он сделал для меня. И список моих грехов возрастет. Намного.
— Но вы сказали, что не будете им помогать.
Тут Алан вспомнил, что девочка немногим моложе Агнесы, младшей дочери его тетушки Белы.
— Ведь они ее… Они ее не…
— Не казнят? — Агиус мрачно улыбнулся. — Ты добрый мальчик, Алан. И не понимаешь еще, на что способны люди, стремящиеся к власти. К власти, которой нас искушает враг. Сила, которую могут они здесь стяжать, стократ эфемернее той жертвы, что принес блаженный Дайсан, и того, что мы узрим в Покоях Света. Но мы, люди, всегда блуждаем во Тьме. — Он остановился, затем властно хлопнул в ладони. — Эй, клирик! Принеси мне нож! С такой бородой я не чувствую себя добрым служителем Господа.
На лице его было отчаяние, но говорил и действовал он решительно, как человек, принявший свою страшную судьбу.
3
Агиус шел, Алан следовал за ним, сопровождаемый собаками. Епископ Антония ехала на белом муле во главе процессии. Один из клириков нес штандарт с гербом подконтрольного Антонии города: черная с золотом башня на слиянии двух рек.
— В последнее время ведется столько разговоров о принцах, епископах, землях и присягах, — пожаловался Алан. — Не понимаю зачем.
Агиус скривил губы в подобие улыбки.
— Не понимаешь, зачем меня используют как приманку для белой лани?
— Белой лани?
— Так мы называли Констанцию.
Алан кивнул, прикидываясь, будто понимает, о чем идет речь. Священник горько вздохнул:
— Констанция — сестра короля Генриха. Младшая.
— Почему тогда Сабела назвала вас кузеном? Вы ведь не носите… — Алан провел рукой по шее, там, где у лиц королевской крови обычно находилось золотое ожерелье.
— Это украшение носят только члены королевского дома. Сабела и Беренгар, герцогиня Лютгарда. Но не я.
— Почему? Если вы сын герцога?
С востока шли облака. Было холоднее, чем утром. Сапоги вязли в дорожной грязи, шел дождь. Сколько еще предстоит дорог, грязи и дождей, прежде чем все это кончится? И что их ждет после победы Сабелы?
— Правление миром много труднее молитв, — вздохнул Агиус.
— Что?
— Похоже, моя судьба быть твоим учителем во всем, Алан. Надеюсь, Владычица направит тебя своей мудростью, и в служении Ее Сыну ты продвинешься дальше, чем в изучении письма. Слушай меня внимательно.
Они шли по безлюдной местности. Крестьяне и землевладельцы, проживавшие в окрестностях Отуна, при виде войска Сабелы укрылись за городскими стенами. Тоскливое серое небо, вытоптанные поля и разоренные села напомнили вдруг Алану то время, когда он зубрил в Лавас-Холдинге священные тексты. Агиус был строгим учителем, нетерпеливым и жестко карающим за любые ошибки и промахи, уверенным, что ученик должен знать все, что знает он сам. Не меньше.
~— В королевствах Вендар и Варре десять великих герцогов. Шесть из них мы обычно называем герцогами, а четырех — маркграфами, поскольку они управляют землями, лежащими у восточной границы. Соверен, король — «первый среди равных», не более. Именно их согласие требуется на то, чтобы герцог или герцогиня из королевского рода были признаны наследниками престолов Вендара и Варре.
— Разве они не были раньше независимыми королевствами?
— Не понимаю, о чем думал твой отец, — Агиус был недоволен, — мог бы дать тебе нормальное образование.
— Отец научил меня всему, что нужно купеческому сыну, — жарко вступился за него Алан, обиженный словами Агиуса. — Я могу починить лодку, умею ходить под парусом и не потеряюсь в открытом море. Знаю стоимость монет разных королевств. Могу торговать.
— Я не имел в виду твоего приемного отца.
Алан мигом забыл гнев.
— Но ведь вы не верите, что я сын графа Лавастина?
Агиус многозначительно махнул рукой в сторону собак, трусивших следом за юношей. В присутствии Алана или Лавастина они были кроткими, как ягнята. А что они могли сделать с любым другим человеком, Агиус знал не понаслышке.
— Впрочем, это не важно. Я выполню все, что укажет Владычица. Слушай дальше.
Они были сейчас на вершине холма. В отдалении показался Отун. Высокий шпиль собора, городские стены, блеск водной глади Роуна. Затем дорога пошла вниз и через лес. Город скрылся из виду.
— Не буду напрягать тебя рассказом об усилении Саонийского дома. Оставим эту темную историю монашкам из Корвея, которые много лет ведут летопись деяний великих лордов этого королевства. Все, что ты должен знать, — это то, что в шестьсот семьдесят девятом году, как гласит летопись, Луи Варрийский, известный как Луи Юный, скончался. Два года спустя умер старший Арнульф, король Вендара. Арнульф Младший, его сын, стал королем одновременно Вендара и Варре. А какой год сейчас, Алан?
Какой год? Была весна. День святой Кассил, как сказано было на утренней службе. Дня святой Сюзанны еще не праздновали, поэтому он мог сказать, что месяц сормас еще не начался. А вот какой день месяца авриля, не помнил. Что касается лет, Алан не привык считать годы. Он долго и мучительно вспоминал, споткнулся при этом пару раз о камни и наконец вспомнил.
— Семьсот двадцать восьмой после Произнесения Слова.
— Правильно. Ты знаешь о борьбе между Сабелой и Генрихом за право занимать трон Вендара и Варре. — Тут Агиус бросил злой взгляд на Антонию, что затянула песню. К ней сладкоголосо присоединились клирики.
Алан не понимал смысла песни, так как ее пели на даррийском, но Агиус стал переводить.
Четыре диаконисы были сторожами,
Хранившими непорочно
Ключи к тайне.
Четыре двери открылись нам,
Каждая — своим ключом.
Так будет слава Твоя, та,
Что мудро выбрала хранящих.
— Это старая песня, с востока. Но не обращай внимания. Нельзя отвлекаться от темы. Скоро мы будем под стенами Отуна и на этом закончим урок. Как зовут нынешнего короля и кто его родня?
— Король Генрих, конечно! — Испугавшись, что говорит громко, Алан пригнул голову. В войске Сабелы не принято было называть Генриха, королем. — И госпожа Сабела, его старшая сестра.
— Его сводная сестра, — поправил Агиус. — Королева Беренгария Варрийская была ее матерью. Когда она умерла, младший Арнульф женился на Матильде Карронской, матушке короля Генриха. А еще?
— Не знаю.
— Вот кто из детей Арнульфа и Матильды еще жив: сам Генрих, Ротрудис, Рикардия, больше известная под именем Схоластика, аббатиса Кведлинхеймского монастыря.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
— Неудивительно, что ваши родители прогневались, — проговорил Алан, окончательно осознав, сколько воли требовалось проявить Агиусу, чтобы идти против них.
Священник что-то пробормотал в ответ. Потом провел рукой по волосам, разглаживая их, и по щетине, выросшей на подбородке за три дня.
— Что вы будете делать?
— Спасу дочь своего брата. За то, что он сделал для меня. И список моих грехов возрастет. Намного.
— Но вы сказали, что не будете им помогать.
Тут Алан вспомнил, что девочка немногим моложе Агнесы, младшей дочери его тетушки Белы.
— Ведь они ее… Они ее не…
— Не казнят? — Агиус мрачно улыбнулся. — Ты добрый мальчик, Алан. И не понимаешь еще, на что способны люди, стремящиеся к власти. К власти, которой нас искушает враг. Сила, которую могут они здесь стяжать, стократ эфемернее той жертвы, что принес блаженный Дайсан, и того, что мы узрим в Покоях Света. Но мы, люди, всегда блуждаем во Тьме. — Он остановился, затем властно хлопнул в ладони. — Эй, клирик! Принеси мне нож! С такой бородой я не чувствую себя добрым служителем Господа.
На лице его было отчаяние, но говорил и действовал он решительно, как человек, принявший свою страшную судьбу.
3
Агиус шел, Алан следовал за ним, сопровождаемый собаками. Епископ Антония ехала на белом муле во главе процессии. Один из клириков нес штандарт с гербом подконтрольного Антонии города: черная с золотом башня на слиянии двух рек.
— В последнее время ведется столько разговоров о принцах, епископах, землях и присягах, — пожаловался Алан. — Не понимаю зачем.
Агиус скривил губы в подобие улыбки.
— Не понимаешь, зачем меня используют как приманку для белой лани?
— Белой лани?
— Так мы называли Констанцию.
Алан кивнул, прикидываясь, будто понимает, о чем идет речь. Священник горько вздохнул:
— Констанция — сестра короля Генриха. Младшая.
— Почему тогда Сабела назвала вас кузеном? Вы ведь не носите… — Алан провел рукой по шее, там, где у лиц королевской крови обычно находилось золотое ожерелье.
— Это украшение носят только члены королевского дома. Сабела и Беренгар, герцогиня Лютгарда. Но не я.
— Почему? Если вы сын герцога?
С востока шли облака. Было холоднее, чем утром. Сапоги вязли в дорожной грязи, шел дождь. Сколько еще предстоит дорог, грязи и дождей, прежде чем все это кончится? И что их ждет после победы Сабелы?
— Правление миром много труднее молитв, — вздохнул Агиус.
— Что?
— Похоже, моя судьба быть твоим учителем во всем, Алан. Надеюсь, Владычица направит тебя своей мудростью, и в служении Ее Сыну ты продвинешься дальше, чем в изучении письма. Слушай меня внимательно.
Они шли по безлюдной местности. Крестьяне и землевладельцы, проживавшие в окрестностях Отуна, при виде войска Сабелы укрылись за городскими стенами. Тоскливое серое небо, вытоптанные поля и разоренные села напомнили вдруг Алану то время, когда он зубрил в Лавас-Холдинге священные тексты. Агиус был строгим учителем, нетерпеливым и жестко карающим за любые ошибки и промахи, уверенным, что ученик должен знать все, что знает он сам. Не меньше.
~— В королевствах Вендар и Варре десять великих герцогов. Шесть из них мы обычно называем герцогами, а четырех — маркграфами, поскольку они управляют землями, лежащими у восточной границы. Соверен, король — «первый среди равных», не более. Именно их согласие требуется на то, чтобы герцог или герцогиня из королевского рода были признаны наследниками престолов Вендара и Варре.
— Разве они не были раньше независимыми королевствами?
— Не понимаю, о чем думал твой отец, — Агиус был недоволен, — мог бы дать тебе нормальное образование.
— Отец научил меня всему, что нужно купеческому сыну, — жарко вступился за него Алан, обиженный словами Агиуса. — Я могу починить лодку, умею ходить под парусом и не потеряюсь в открытом море. Знаю стоимость монет разных королевств. Могу торговать.
— Я не имел в виду твоего приемного отца.
Алан мигом забыл гнев.
— Но ведь вы не верите, что я сын графа Лавастина?
Агиус многозначительно махнул рукой в сторону собак, трусивших следом за юношей. В присутствии Алана или Лавастина они были кроткими, как ягнята. А что они могли сделать с любым другим человеком, Агиус знал не понаслышке.
— Впрочем, это не важно. Я выполню все, что укажет Владычица. Слушай дальше.
Они были сейчас на вершине холма. В отдалении показался Отун. Высокий шпиль собора, городские стены, блеск водной глади Роуна. Затем дорога пошла вниз и через лес. Город скрылся из виду.
— Не буду напрягать тебя рассказом об усилении Саонийского дома. Оставим эту темную историю монашкам из Корвея, которые много лет ведут летопись деяний великих лордов этого королевства. Все, что ты должен знать, — это то, что в шестьсот семьдесят девятом году, как гласит летопись, Луи Варрийский, известный как Луи Юный, скончался. Два года спустя умер старший Арнульф, король Вендара. Арнульф Младший, его сын, стал королем одновременно Вендара и Варре. А какой год сейчас, Алан?
Какой год? Была весна. День святой Кассил, как сказано было на утренней службе. Дня святой Сюзанны еще не праздновали, поэтому он мог сказать, что месяц сормас еще не начался. А вот какой день месяца авриля, не помнил. Что касается лет, Алан не привык считать годы. Он долго и мучительно вспоминал, споткнулся при этом пару раз о камни и наконец вспомнил.
— Семьсот двадцать восьмой после Произнесения Слова.
— Правильно. Ты знаешь о борьбе между Сабелой и Генрихом за право занимать трон Вендара и Варре. — Тут Агиус бросил злой взгляд на Антонию, что затянула песню. К ней сладкоголосо присоединились клирики.
Алан не понимал смысла песни, так как ее пели на даррийском, но Агиус стал переводить.
Четыре диаконисы были сторожами,
Хранившими непорочно
Ключи к тайне.
Четыре двери открылись нам,
Каждая — своим ключом.
Так будет слава Твоя, та,
Что мудро выбрала хранящих.
— Это старая песня, с востока. Но не обращай внимания. Нельзя отвлекаться от темы. Скоро мы будем под стенами Отуна и на этом закончим урок. Как зовут нынешнего короля и кто его родня?
— Король Генрих, конечно! — Испугавшись, что говорит громко, Алан пригнул голову. В войске Сабелы не принято было называть Генриха, королем. — И госпожа Сабела, его старшая сестра.
— Его сводная сестра, — поправил Агиус. — Королева Беренгария Варрийская была ее матерью. Когда она умерла, младший Арнульф женился на Матильде Карронской, матушке короля Генриха. А еще?
— Не знаю.
— Вот кто из детей Арнульфа и Матильды еще жив: сам Генрих, Ротрудис, Рикардия, больше известная под именем Схоластика, аббатиса Кведлинхеймского монастыря.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135