– Давай! Давай! Какого хрена ничего не делаете?
– А что делать? Что давать?
– Едет! Уже едет!
– Кто едет?
– Горбачёв!
– Ма-ма!..
Первым прилетел самолет охраны. Ответственных лиц собрали в штабе полигона. Мало того, приказали, чтобы командиры лично привезли. Приятно: не на ВАИшке, а на командирском УАЗике, и не сзади, на сидениях десанта, а рядом. Можно даже что-то буровить. Ощущаешь собственную социальную значимость, командира на совещание не пустили. Кизуб как отбрил:
– А вам зачем?
Когда собрали на инструктаж, вместо обычного для начальника полигона горлового шипения, булькания и дикого мата через слово, так что в первых рядах ощущается запах табака, коньяка и гнилых зубов из командирской пасти, вкрадчивые мужики в штатском в душу входят. Когда командир орет:
– Я вас сгною! А вы, в третьем ряду, товарищ майор, встаньте. Почему не брит?
Это не пугает, думаешь:
– Ну давай, дави. Я сейчас отсюда вырвусь, соберу своих подчинённых и пойду их топтать…
А вот когда тебя вежливо спрашивают:
– А это Ваш участок? А Вы все посмотрели? А как Вы думаете?
Это действует. Начинаешь пугаться собственной значимости. На семи километрах мне доверили жизнь Генсека, целых полторы минуты я буду отвечать за неё. Если бы начальник штаба меня на обычном инструктаже «озадачил», я бы и не поинтересовался в чём там дело. А так, после совещания я кинулся смотреть. Облазил барханы, вверг народ в изумление: не случилось ли чего? Меня участливо спрашивали:
– Не солдат ли сбежал?
Не скажешь же им, что террориста ищу со снайперской винтовкой или радиоуправляемого металлического ёжика, начиненного взрывчаткой. Нам фото показывали – умели они блажь в голову вбивать. Апофеозом стала демонстрация охранниками пистолет-пулеметов, замаскированных в «дипломатах».
В довершение всех бед старший лейтенант Иванов додумался рассказать солдатам как можно убить Горбачёва. Насмотрелся видиков, впал в прострацию и начал вещать. Оказалось – просто. Достаточно заложить взрывчатку под мост и спрятаться с подрывной машинкой в барханах. Но он не учел основного: кроме «тра-та-та» есть ещё и «тук-тук-тук». Настучали. Брать Иванова доверили мне. Учитывая его потенциальную опасность как террориста и крайне бестолкового офицера, я решил подойти к делу творчески. Без лишней помпы явился в автопарк и, между делом, сказал Иванову:
– Какого ты хера сидишь? Иди распишись в ведомости на премию за металлолом. Там Колесников с ума сходит, ему закрывать надо.
Из автопарка позвонить в часть было невозможно. Я ему ненавязчиво предложил подвезти до штаба. Проблема заключалась и в том, что его перед расправой нужно было переодеть во что-то приличное. Запускать его в черной робе в штаб, даже невзирая на его бандитскую сущность террориста-отщепенца, было непристойно. Наконец облачили его в повседневную форму, и мы тронулись. В штабе он ломанулся было в другую дверь, туда, где финчасть. Я его завернул:
– Деньги дерибанят у замполита в кабинете.
– А чё так?
– Откуда я знаю. Иди, а то без тебя обойдутся.
Иванов помчался наверх, я за ним. На втором этаже втолкнул его в кабинет начальника штаба. Там уже заседал синклит с угрюмыми лицами инквизиторов. Во главе стола – начальник управления, с торца – особист.
– А-а-а, голубчик. Ну, рассказывай…
Как его там драли… Но теоретически он был прав. Поэтому во время визита Горбачёва на Байконур на протяжении 12 километров лежало в барханах не менее двух тысяч офицеров, парами, в пределах видимости друг друга. Капитан держал лейтенанта за ноги, чтобы тот не выглядывал из-за бархана. А под мостами – по трое-четверо, так как смотреть надо было в оба – на обе стороны. Основной их задачей было следить, чтобы из пустыни на КРАЗе не выехал военный строитель и не протаранил колонну. Хотя, как бы они его остановили? КРАЗ, груженный цементом, обычно преследуемый ВАИшкой, ошалело несётся по такыру. Водитель в кабине на табуретке подпрыгивает. Задача – направить ВАИшку в барханы и оторваться. Однажды я сам кинул гаечным ключом в строителя, попал в лобовое стекло. КРАЗ – в пасынок (бетонный столб, к которому крепится наземная часть конструкции. – Авт.), аж «обнял» его – всю «морду» смяло. Я, признаться, испугался. Думал убил. Куда там! Выскочил из кабины и сиганул в барханы, мы его так и не поймали. КРАЗ этот стоял на месте аварии года четыре.
Дело было в апреле, жарко, а лежать пришлось целый день, так как не знали когда именно проедет «Горби». Лежим, бдим, и тут на дорогу выходит «террорист» – казах в военной форме. Рубашка засалена, на пузе еле сходится, глаза навыкат, тащит за собой мешок с чем-то дребезжащим. Одна из машин сопровождения останавливается, выскакивают охранники – и за мешок. Неизвестный ещё пробовал отбиваться. Сволокли его в станцию. Мне, по рации:
– Бегом! Сюда! Немедленно!
Я – по-за насыпью. У охранников морды деревянные, глаза не мигают, начальник спрашивает:
– Кто (он -Ред.) такой?
– «Жан» – прапорщик зенитчиков, начальник столовой.
Тот пререкается, никак не въедет. Начальник меня спрашивает:
– Что он там делал?
Я – «Жану»:
– Что ты там делал?
– Тарельки собирал.
Вытрусили из мешка кучу грязной посуды, которую он собрал в автопарке и нёс к себе в столовую. Ясно, что не диверсант. «Особист» плачет – происшествие в его зоне ответственности, моя, до будки ВАИ, 10 метров как кончилась. Моих было 7 километров, следующих 7 – оперуполномоченного, а ему майора получать. Начальник охраны прапорщику:
– Через семь минут проедет Генеральный секретарь. Он обязательно остановился бы – на тебя, идиота, посмотреть.
Мне:
– Уберите этого дурака отсюда.
Я его так с мешком и сволок на гауптвахту.
Вследствие инцидента командир полка получил несоответствие. Зам по тылу, хитрый татарин, спрятался за стрельбищем – под горячую руку расправиться не смогли. Явился на службу только на следующий день. Инцидент всем перепортил службу, кроме самого «Жана». У него пятый разряд, котлы в столовой топятся скатами, белая поварская форма выглядит кирзовой. В супе плавает сажи на палец, в казарме жабы прыгают. Что с него взять?
Я имел честь лицезреть Михаила Сергеевича и Раису Максимовну, но к ручке допущен не был. Охрана не пустила. Для нас, туземцев, августейший визит имел сугубо утилитарное значение: потрогать машину, посмотреть крепление зеркала на «Чайке», изумиться тому, что охрана, выходя из машины, «дворники» не снимает. Полапать за зеркальные стекла – интересно, что не видно, кто внутри сидит. Может, и нас не видят. У меня, признаться, была тайная мечта: взять бы тот автомат в дипломате и пострелять сусликов за барханом. А что до самого Горбачёва, то скорее бы он, сука, отсюда убрался. Он для меня не был никаким авторитетом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85