Он, в отличие от нее, не знал, что беспоко-
иться теперь не о чем, да и раньше не стоило.
На столе уже была разостлана скатерть в такую же красную клетку, что
и занавески. Отблески пламени горящих поленьев и свет торшера в углу
придавали небу за окнами цвет темного аметиста. Она поставила хлеб на
стол около плоского стеклянного блюда с салатом и улыбнулась, оглядев
изящную сервировку, бокалы для вина, фарфоровый подсвечник в виде розы с
незажженной свечой.
Было видно, что Джуд приложил немало стараний. Продолжая улыбаться,
Клео засветила свечу, налила в бокалы вино и, взяв свой бокал, подошла к
окну. В темнеющем небе мерцали первые звезды, подступившие сумерки пог-
лощали земные тени, и она знала, что, прежде чем солнце взойдет опять,
их с Джудом брак приобретет для нее новый смысл, да и для него, хотелось
надеяться, тоже.
- Садись же. - Услышав за спиной его голос, она быстро обернулась и
едва не расплескала вино. В слабом освещении маленькой комнаты его черты
казались мягче, рот нежнее. Но на глаза падала такая густая тень, что в
них ничего нельзя было прочесть, и Клео не знала, о чем он думает.
Мясо было приготовлено отменно, но аппетит у Клео пропал, и она лишь
поигрывала вилкой, глядя, как он жадно поглощает еду. Она не могла
больше ждать, она должна была сообщить ему о ребенке. И его радость бу-
дет ее радостью. Нет, больше, чем радостью - самозабвенным исступленным
счастьем.
Он и раньше заговаривал о детях. Именно ради них он и женился на ней.
Для нее же их дети были тогда чем-то абстрактным, бесплотным. Но теперь
- совсем другое дело. Ребенок Джуда жил в ней, настоящий, живой и уже
любимый, потому что был ее плотью и кровью.
И она должна была поделиться с мужем этим чудом. Прямо сейчас.
- Джуд, - выпалила она тонким от возбуждения голосом, - у нас будет
ребенок. Я беременна.
Его реакция была непредсказуема, но она никак не ожидала увидеть пус-
тые, без всякого выражения глаза, когда он поднял голову и взглянул ей
прямо в лицо. И она не могла понять смысла мелькнувшей в них короткой
вспышки боли, пока он, отложив нож, не произнес отсутствующим голосом:
- Поздравляю. Но, извини, я не разделяю твоего слезливого восторга.
Откуда мне знать, мой этот ребенок или Фентона?
Клео почувствовала, как в ней что-то погасло. Это была надежда. В ней
умерла надежда. Раньше она была орудием, с которым Клео сражалась против
всех подобных нелепиц, но теперь несколько слов вырвали из ее груди пос-
леднюю искру. Во рту стало горько, сердце невыносимо защемило. Это был
конец.
- Пошел к черту, - безжизненно проговорила она, разрываемая невырази-
мой болью. Он снова взглянул на нее, губы ее задрожали. Он встал, от-
толкнув стул, и отвернулся.
- Я только что оттуда.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Джуд мягко остановил машину возле дома в Белгравии. С тех пор как
Клео сказала ему о ребенке, его лицо превратилось в неподвижную маску.
- Я высажу тебя здесь и заведу машину в гараж. - За всю дорогу домой
это были его первые слова, и она, все еще потрясенная, едва поняла их
смысл. - И еще, Клео... - ее онемевшие пальцы не могли справиться с
пристежным ремнем, - пусть Мег перенесет мои вещи в комнату для гостей.
Их браку конец, и вот они - последствия, мрачно подумала она. Горечь
зазвучала в ее голосе, когда, глядя прямо перед собой, она резко сказа-
ла:
- Я думала, мы сможем все обговорить. Разве не для этого ты увез меня
в дом Фионы? Я надеялась, что хоть раз ты позволишь мне высказаться.
- Все изменилось, когда ты сказала, что беременна. - Краем глаза она
увидела его руки, так стиснувшие руль, что побелели суставы пальцев; го-
лос выдал плохо скрываемое волнение. Но когда он заговорил снова, тон
был ровен, как и прежде: - Когда Фентон собрался жениться и ушел со сце-
ны, я подумал, мы сможем что-то сделать, склеить наш брак по кусочкам -
пусть бы это была только видимость благополучия. Но теперь, когда поя-
вится ребенок, каждый раз, глядя на него, я буду гадать, мой он или Фен-
тона, а так жить я не смогу.
- Фентон никогда не был моим любовником! - Эти слова сами вырвались
из груди. В любом случае их надо было произнести, если даже им с Джудом
не суждено быть вместе.
- Не лги, Клео, - мертвенно проговорил он. - Это бессмысленно.
Она почувствовала себя абсолютно обессиленной и бесконечно усталой.
Она автоматически вылезла из машины и вошла в дом. Ноги сами принесли ее
в просторную кухню, где Торнвуд чистил серебро, а Мег резала овощи для
супа.
- О, мадам! Мы вас сейчас не ждали. - Мег приложила руку к полной
груди. - Вы вошли словно привидение! - Когда ее удивление прошло, она
тревожно сощурила глаза. - Как вы себя чувствуете, мадам? Вы так бледны!
- Все хорошо. - Улыбка Клео тоже была машинальной. Она будто оцепене-
ла. - Конечно, надо было дать вам знать, что мы возвращаемся.
Она говорила так, словно они с Джудом попрежнему одно. Но это было не
так. Никогда они не были так далеки друг от друга, как теперь. Даже ког-
да он смотрел на нее презрительно, а по ночам с животной страстью овла-
девал ею, их все-таки связывало глубокое, хоть и мучительное, чувство.
Теперь же не осталось ничего. Совсем ничего.
- Нет, спасибо, я не хочу, - отозвалась она, когда Торнвуд предложил
ей кофе. - Но, возможно, мистер Мескал выпьет чашечку.
Она вышла из кухни так же бесшумно, как и вошла, действительно ощущая
себя призраком, за который приняла ее Мег. Торнвуды были женаты давно.
Они вместе росли. Клео не могла представить их порознь. Смогли бы они
понять трагедию, в которую превратился ее короткий брак с Джудом? Навер-
ное, нет. В любви и браке они видели лишь удобство, спокойствие, просто-
ту.
Конечно, она не будет просить Мег перенести вещи Джуда. Это она сде-
лает сама, словно совершит некое действо. Ведь этого ей и хотелось, на-
помнила она себе, один за другим снимая и вешая себе на руку его офици-
альные костюмы и прочую одежду из его половины огромного платяного шка-
фа. Она уже как-то пыталась сказать ему, что хочет спать одна, пока он
не согласится ее выслушать. Но в тот момент, конечно, еще была надежда,
что, узнав, как все было на самом деле, он поймет, насколько он был
несправедлив к ней, и тогда они смогут попробовать восстановить прежние
отношения.
Теперь никакой надежды уже не оставалось, и убрать его вещи из комна-
ты значило поставить последнюю точку. Это конец, финал, завершающая реп-
лика. От этой мысли ей захотелось плакать, но не было сил. Источник ее
душевной энергии иссяк еще вчера, в ту минуту, когда он убрал со стола
остатки обеда и посоветовал - ей снова собрать чемодан, так как рано ут-
ром они отправятся домой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
иться теперь не о чем, да и раньше не стоило.
На столе уже была разостлана скатерть в такую же красную клетку, что
и занавески. Отблески пламени горящих поленьев и свет торшера в углу
придавали небу за окнами цвет темного аметиста. Она поставила хлеб на
стол около плоского стеклянного блюда с салатом и улыбнулась, оглядев
изящную сервировку, бокалы для вина, фарфоровый подсвечник в виде розы с
незажженной свечой.
Было видно, что Джуд приложил немало стараний. Продолжая улыбаться,
Клео засветила свечу, налила в бокалы вино и, взяв свой бокал, подошла к
окну. В темнеющем небе мерцали первые звезды, подступившие сумерки пог-
лощали земные тени, и она знала, что, прежде чем солнце взойдет опять,
их с Джудом брак приобретет для нее новый смысл, да и для него, хотелось
надеяться, тоже.
- Садись же. - Услышав за спиной его голос, она быстро обернулась и
едва не расплескала вино. В слабом освещении маленькой комнаты его черты
казались мягче, рот нежнее. Но на глаза падала такая густая тень, что в
них ничего нельзя было прочесть, и Клео не знала, о чем он думает.
Мясо было приготовлено отменно, но аппетит у Клео пропал, и она лишь
поигрывала вилкой, глядя, как он жадно поглощает еду. Она не могла
больше ждать, она должна была сообщить ему о ребенке. И его радость бу-
дет ее радостью. Нет, больше, чем радостью - самозабвенным исступленным
счастьем.
Он и раньше заговаривал о детях. Именно ради них он и женился на ней.
Для нее же их дети были тогда чем-то абстрактным, бесплотным. Но теперь
- совсем другое дело. Ребенок Джуда жил в ней, настоящий, живой и уже
любимый, потому что был ее плотью и кровью.
И она должна была поделиться с мужем этим чудом. Прямо сейчас.
- Джуд, - выпалила она тонким от возбуждения голосом, - у нас будет
ребенок. Я беременна.
Его реакция была непредсказуема, но она никак не ожидала увидеть пус-
тые, без всякого выражения глаза, когда он поднял голову и взглянул ей
прямо в лицо. И она не могла понять смысла мелькнувшей в них короткой
вспышки боли, пока он, отложив нож, не произнес отсутствующим голосом:
- Поздравляю. Но, извини, я не разделяю твоего слезливого восторга.
Откуда мне знать, мой этот ребенок или Фентона?
Клео почувствовала, как в ней что-то погасло. Это была надежда. В ней
умерла надежда. Раньше она была орудием, с которым Клео сражалась против
всех подобных нелепиц, но теперь несколько слов вырвали из ее груди пос-
леднюю искру. Во рту стало горько, сердце невыносимо защемило. Это был
конец.
- Пошел к черту, - безжизненно проговорила она, разрываемая невырази-
мой болью. Он снова взглянул на нее, губы ее задрожали. Он встал, от-
толкнув стул, и отвернулся.
- Я только что оттуда.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Джуд мягко остановил машину возле дома в Белгравии. С тех пор как
Клео сказала ему о ребенке, его лицо превратилось в неподвижную маску.
- Я высажу тебя здесь и заведу машину в гараж. - За всю дорогу домой
это были его первые слова, и она, все еще потрясенная, едва поняла их
смысл. - И еще, Клео... - ее онемевшие пальцы не могли справиться с
пристежным ремнем, - пусть Мег перенесет мои вещи в комнату для гостей.
Их браку конец, и вот они - последствия, мрачно подумала она. Горечь
зазвучала в ее голосе, когда, глядя прямо перед собой, она резко сказа-
ла:
- Я думала, мы сможем все обговорить. Разве не для этого ты увез меня
в дом Фионы? Я надеялась, что хоть раз ты позволишь мне высказаться.
- Все изменилось, когда ты сказала, что беременна. - Краем глаза она
увидела его руки, так стиснувшие руль, что побелели суставы пальцев; го-
лос выдал плохо скрываемое волнение. Но когда он заговорил снова, тон
был ровен, как и прежде: - Когда Фентон собрался жениться и ушел со сце-
ны, я подумал, мы сможем что-то сделать, склеить наш брак по кусочкам -
пусть бы это была только видимость благополучия. Но теперь, когда поя-
вится ребенок, каждый раз, глядя на него, я буду гадать, мой он или Фен-
тона, а так жить я не смогу.
- Фентон никогда не был моим любовником! - Эти слова сами вырвались
из груди. В любом случае их надо было произнести, если даже им с Джудом
не суждено быть вместе.
- Не лги, Клео, - мертвенно проговорил он. - Это бессмысленно.
Она почувствовала себя абсолютно обессиленной и бесконечно усталой.
Она автоматически вылезла из машины и вошла в дом. Ноги сами принесли ее
в просторную кухню, где Торнвуд чистил серебро, а Мег резала овощи для
супа.
- О, мадам! Мы вас сейчас не ждали. - Мег приложила руку к полной
груди. - Вы вошли словно привидение! - Когда ее удивление прошло, она
тревожно сощурила глаза. - Как вы себя чувствуете, мадам? Вы так бледны!
- Все хорошо. - Улыбка Клео тоже была машинальной. Она будто оцепене-
ла. - Конечно, надо было дать вам знать, что мы возвращаемся.
Она говорила так, словно они с Джудом попрежнему одно. Но это было не
так. Никогда они не были так далеки друг от друга, как теперь. Даже ког-
да он смотрел на нее презрительно, а по ночам с животной страстью овла-
девал ею, их все-таки связывало глубокое, хоть и мучительное, чувство.
Теперь же не осталось ничего. Совсем ничего.
- Нет, спасибо, я не хочу, - отозвалась она, когда Торнвуд предложил
ей кофе. - Но, возможно, мистер Мескал выпьет чашечку.
Она вышла из кухни так же бесшумно, как и вошла, действительно ощущая
себя призраком, за который приняла ее Мег. Торнвуды были женаты давно.
Они вместе росли. Клео не могла представить их порознь. Смогли бы они
понять трагедию, в которую превратился ее короткий брак с Джудом? Навер-
ное, нет. В любви и браке они видели лишь удобство, спокойствие, просто-
ту.
Конечно, она не будет просить Мег перенести вещи Джуда. Это она сде-
лает сама, словно совершит некое действо. Ведь этого ей и хотелось, на-
помнила она себе, один за другим снимая и вешая себе на руку его офици-
альные костюмы и прочую одежду из его половины огромного платяного шка-
фа. Она уже как-то пыталась сказать ему, что хочет спать одна, пока он
не согласится ее выслушать. Но в тот момент, конечно, еще была надежда,
что, узнав, как все было на самом деле, он поймет, насколько он был
несправедлив к ней, и тогда они смогут попробовать восстановить прежние
отношения.
Теперь никакой надежды уже не оставалось, и убрать его вещи из комна-
ты значило поставить последнюю точку. Это конец, финал, завершающая реп-
лика. От этой мысли ей захотелось плакать, но не было сил. Источник ее
душевной энергии иссяк еще вчера, в ту минуту, когда он убрал со стола
остатки обеда и посоветовал - ей снова собрать чемодан, так как рано ут-
ром они отправятся домой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45