Но, поскольку мы живем не в идеальном мире, приходится довольствоваться тем, что есть.
Я счастлив, что Вы чувствуете себя лучше и что Вам понравилась та часть моей партитуры, которую я Вам послал. Ваш всегда любящий и покорный сын В. А. Моцарт».
Издатель Артариа принял у Вольфганга шесть сонат, но попросил его сделать некоторые изменения в «местах, излишне оригинальных», как он выразился. Кому бы он хотел их посвятить, спросили его – таков уж обычай, от этого зависит судьба произведения, – но Вольфганг уклонился, решил отложить до декабря, когда сонаты будут опубликованы.
В то время как он работал над оперой и сонатами, появился еще один заказ – на серенаду. От него Вольфганг отказаться не мог – заказчица, госпожа Тереза, была невесткой придворного художника Иосифа Хикеля, а Хикель желал, чтобы серенаду исполнили для его друга фон Штрака, камергера двора Иосифа II.
Поскольку оба эти лица пользовались расположением императора, для Вольфганга появилась еще одна возможность привлечь к себе внимание его величества. Несмотря на нехватку времени, он сочинял серенаду с большой тщательностью. Он написал ее в ми-бемоль мажоре и оркестровал для двух кларнетов, двух валторн и двух фаготов. Музыка такого рода, легкая, веселая, считалась развлекательной и предназначалась для исполнения и в домах, и на открытом воздухе – в парке во время гулянья, и в салонах, поэтому он сочинил для всех инструментов живые, изящные мелодии и заставил их вести между собой оживленный разговор. И поскольку исполнять серенаду предстояло его друзьям, Вольфганг писал так, что играть ее доставляло не меньшее удовольствие, чем слушать.
Серенада была исполнена в день именин госпожи Терезы в присутствии именинницы, фон Штрака и Иосифа Хикеля, а две недели спустя – в день именин самого Вольфганга, когда он поздно вечером заканчивал арию для Фишера, – музыканты, уже исполнявшие раньше эту серенаду, сыграли ее во дворе под его окнами. Хотя Вольфганг писал серенаду для другой цели, такому проявлению дружбы противостоять он не мог. Тронутый до глубины души, он пригласил всех музыкантов в таверну на Кольмаркт. Угощение стоило ему больше денег, чем он получил за серенаду.
Музыканты давно разошлись, а Вольфганг лежал в постели, наблюдая, как за окнами начинает светать, в ушах у него все звучала музыка, переполняя его душу счастьем. Неужели судьба не улыбнется ему в Вене? Теперь это казалось невероятным.
Однако после исполнения серенады, написанной для Иосифа Хикеля и фон Штрака, приглашения от императора так и не последовало, и Вольфганг немало огорчился.
Он не получил ни единого крейцера за «Похищение из сераля» и за сонаты и остался почти без гроша в кармане, когда князь Кобенцл предложил:
– У меня есть для вас еще одна ученица – Иозефа Ауэрнхаммер, дочь экономического советника при дворе. Ее отец оказал стране неоценимые услуги, и я буду весьма признателен, если вы возьметесь ее обучать. Под вашим руководством она сможет стать настоящей концертанткой. Платить Иозефа будет столько же, сколько моя кузина.
– Благодарю вас. – Это было очень кстати, неизвестно только, где брать время на сон, думал Вольфганг, при том, что столько дел навалилось сразу.
Иозефа хотела заниматься четыре раза в неделю, а отец, обожавший ее, готов был платить столько, сколько попросит Моцарт. Иозефа – девица очень толстая – играла на фортепьяно с таким усердием, что пот лил с нее градом: Вольфганг с трудом терпел ее, а она так и льнула к нему; платья Иозефа носила слишком открытые, и телеса выпирали буквально отовсюду. Но она платила больше всех и стала его основной материальной опорой. Отец, любящий ее до безумия, мечтал, чтобы дочь выступала перед публикой, обещал пригласить на концерт всю венскую знать и щедро заплатить Вольфгангу за уроки. Вольфганг взялся подготовить Иозефу к концерту, и это значительно увеличило его заработки, но ежедневные занятия с Иозефой все больше раздражали его. Контраст между толстой, потливой Иозефой и тоненькой очаровательной Констанцей становился все разительней. Чем больше отвращения вызывала в нем первая, тем сильнее тянуло ко второй.
Репетиции «Похищения из сераля» шли полным ходом: спектакль в честь великого князя Павла намечался не позже чем через месяц, а партитура была еще далека от завершения. Вольфганга не удовлетворял текст либретто, некоторые изменения, внесенные Стефани, ухудшили первоначальный вариант, по роль Осмина стала лучше, и главные герои пели великолепно. И вот за две недели до 25 декабря, дня премьеры, Стефани попросил Вольфганга подождать, пока все разойдутся.
Вольфганг был в отличном расположении духа. Репетиция прошла прекрасно, музыка звучала, наконец, так, как он ее задумал, но почему мрачен Стефани? Может, сердится на него за все поправки, которые пришлось сделать?
Стефани сразу приступил к делу:
– Двор решил, что «Похищение» недостаточно пристойно для ушей великого князя. Оно будет заменено глюковской «Альцестой», постановка ее на итальянском языке состоится в театре Шёнбруннского дворца.
– На итальянском? После стольких трудов, которые мы вложили в создание немецкой оперы?
– Великий князь Павел говорит, что немецкий язык фактически непригоден для пения.
– Но я сделал его пригодным. А как же все разговоры императора о создании немецкой национальной оперы?
– Иосиф не хочет обижать русского гостя. Он наш возможный союзник. Но опера о похищении будет поставлена. Со временем!
– А как быть с певцами? Ведь это же для них страшный удар?
– Некоторые получат роли в «Альцесте». Другие… – Стефани пожал плечами.
– В чем же истинная причина?
– Я ведь сказал вам, Моцарт,
– Вы сказали мне то, что должны были сказать. Но все же почему Глюк вместо Моцарта?
Стефани замялся, сомневаясь, можно ли открыть правду, однако, желая сохранить дружеские отношения с композитором и по-прежнему исполненный решимости добиться постановки оперы – что, без сомнения, должно было способствовать его собственной карьере, – добавил:
– Император сказал: «Я знаю, на что способен Глюк, но мне не известно, на что способен Моцарт».
62
Госпожа Вебер не позволила Констанце принять приглашение Моцарта пойти с ним на концерт к Ауэрнхаммерам.
– Люди могут подумать, что у вас серьезные намерения, – сказала она. – А между тем это ведь не так, не правда ли, господин Моцарт?
Они стояли в гостиной Веберов. Констанца не могла скрыть беспокойства: зачем матушка ставит ее в столь неловкое положение? Это еще больше оттолкнет Вольфганга.
А Вольфганг но знал, что ответить. Серьезные намерения в отношении кого бы то ни было просто немыслимы. Сейчас не время. В голове зрело столько планов, так хотелось писать музыку, а он не чувствовал твердой почвы под ногами и сам не понимал, любит ли Констанцу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222
Я счастлив, что Вы чувствуете себя лучше и что Вам понравилась та часть моей партитуры, которую я Вам послал. Ваш всегда любящий и покорный сын В. А. Моцарт».
Издатель Артариа принял у Вольфганга шесть сонат, но попросил его сделать некоторые изменения в «местах, излишне оригинальных», как он выразился. Кому бы он хотел их посвятить, спросили его – таков уж обычай, от этого зависит судьба произведения, – но Вольфганг уклонился, решил отложить до декабря, когда сонаты будут опубликованы.
В то время как он работал над оперой и сонатами, появился еще один заказ – на серенаду. От него Вольфганг отказаться не мог – заказчица, госпожа Тереза, была невесткой придворного художника Иосифа Хикеля, а Хикель желал, чтобы серенаду исполнили для его друга фон Штрака, камергера двора Иосифа II.
Поскольку оба эти лица пользовались расположением императора, для Вольфганга появилась еще одна возможность привлечь к себе внимание его величества. Несмотря на нехватку времени, он сочинял серенаду с большой тщательностью. Он написал ее в ми-бемоль мажоре и оркестровал для двух кларнетов, двух валторн и двух фаготов. Музыка такого рода, легкая, веселая, считалась развлекательной и предназначалась для исполнения и в домах, и на открытом воздухе – в парке во время гулянья, и в салонах, поэтому он сочинил для всех инструментов живые, изящные мелодии и заставил их вести между собой оживленный разговор. И поскольку исполнять серенаду предстояло его друзьям, Вольфганг писал так, что играть ее доставляло не меньшее удовольствие, чем слушать.
Серенада была исполнена в день именин госпожи Терезы в присутствии именинницы, фон Штрака и Иосифа Хикеля, а две недели спустя – в день именин самого Вольфганга, когда он поздно вечером заканчивал арию для Фишера, – музыканты, уже исполнявшие раньше эту серенаду, сыграли ее во дворе под его окнами. Хотя Вольфганг писал серенаду для другой цели, такому проявлению дружбы противостоять он не мог. Тронутый до глубины души, он пригласил всех музыкантов в таверну на Кольмаркт. Угощение стоило ему больше денег, чем он получил за серенаду.
Музыканты давно разошлись, а Вольфганг лежал в постели, наблюдая, как за окнами начинает светать, в ушах у него все звучала музыка, переполняя его душу счастьем. Неужели судьба не улыбнется ему в Вене? Теперь это казалось невероятным.
Однако после исполнения серенады, написанной для Иосифа Хикеля и фон Штрака, приглашения от императора так и не последовало, и Вольфганг немало огорчился.
Он не получил ни единого крейцера за «Похищение из сераля» и за сонаты и остался почти без гроша в кармане, когда князь Кобенцл предложил:
– У меня есть для вас еще одна ученица – Иозефа Ауэрнхаммер, дочь экономического советника при дворе. Ее отец оказал стране неоценимые услуги, и я буду весьма признателен, если вы возьметесь ее обучать. Под вашим руководством она сможет стать настоящей концертанткой. Платить Иозефа будет столько же, сколько моя кузина.
– Благодарю вас. – Это было очень кстати, неизвестно только, где брать время на сон, думал Вольфганг, при том, что столько дел навалилось сразу.
Иозефа хотела заниматься четыре раза в неделю, а отец, обожавший ее, готов был платить столько, сколько попросит Моцарт. Иозефа – девица очень толстая – играла на фортепьяно с таким усердием, что пот лил с нее градом: Вольфганг с трудом терпел ее, а она так и льнула к нему; платья Иозефа носила слишком открытые, и телеса выпирали буквально отовсюду. Но она платила больше всех и стала его основной материальной опорой. Отец, любящий ее до безумия, мечтал, чтобы дочь выступала перед публикой, обещал пригласить на концерт всю венскую знать и щедро заплатить Вольфгангу за уроки. Вольфганг взялся подготовить Иозефу к концерту, и это значительно увеличило его заработки, но ежедневные занятия с Иозефой все больше раздражали его. Контраст между толстой, потливой Иозефой и тоненькой очаровательной Констанцей становился все разительней. Чем больше отвращения вызывала в нем первая, тем сильнее тянуло ко второй.
Репетиции «Похищения из сераля» шли полным ходом: спектакль в честь великого князя Павла намечался не позже чем через месяц, а партитура была еще далека от завершения. Вольфганга не удовлетворял текст либретто, некоторые изменения, внесенные Стефани, ухудшили первоначальный вариант, по роль Осмина стала лучше, и главные герои пели великолепно. И вот за две недели до 25 декабря, дня премьеры, Стефани попросил Вольфганга подождать, пока все разойдутся.
Вольфганг был в отличном расположении духа. Репетиция прошла прекрасно, музыка звучала, наконец, так, как он ее задумал, но почему мрачен Стефани? Может, сердится на него за все поправки, которые пришлось сделать?
Стефани сразу приступил к делу:
– Двор решил, что «Похищение» недостаточно пристойно для ушей великого князя. Оно будет заменено глюковской «Альцестой», постановка ее на итальянском языке состоится в театре Шёнбруннского дворца.
– На итальянском? После стольких трудов, которые мы вложили в создание немецкой оперы?
– Великий князь Павел говорит, что немецкий язык фактически непригоден для пения.
– Но я сделал его пригодным. А как же все разговоры императора о создании немецкой национальной оперы?
– Иосиф не хочет обижать русского гостя. Он наш возможный союзник. Но опера о похищении будет поставлена. Со временем!
– А как быть с певцами? Ведь это же для них страшный удар?
– Некоторые получат роли в «Альцесте». Другие… – Стефани пожал плечами.
– В чем же истинная причина?
– Я ведь сказал вам, Моцарт,
– Вы сказали мне то, что должны были сказать. Но все же почему Глюк вместо Моцарта?
Стефани замялся, сомневаясь, можно ли открыть правду, однако, желая сохранить дружеские отношения с композитором и по-прежнему исполненный решимости добиться постановки оперы – что, без сомнения, должно было способствовать его собственной карьере, – добавил:
– Император сказал: «Я знаю, на что способен Глюк, но мне не известно, на что способен Моцарт».
62
Госпожа Вебер не позволила Констанце принять приглашение Моцарта пойти с ним на концерт к Ауэрнхаммерам.
– Люди могут подумать, что у вас серьезные намерения, – сказала она. – А между тем это ведь не так, не правда ли, господин Моцарт?
Они стояли в гостиной Веберов. Констанца не могла скрыть беспокойства: зачем матушка ставит ее в столь неловкое положение? Это еще больше оттолкнет Вольфганга.
А Вольфганг но знал, что ответить. Серьезные намерения в отношении кого бы то ни было просто немыслимы. Сейчас не время. В голове зрело столько планов, так хотелось писать музыку, а он не чувствовал твердой почвы под ногами и сам не понимал, любит ли Констанцу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222