– Неплохая мысль, – сказал эрцгерцог, но не успел Леопольд возликовать, как он добавил: – Только вот разрешат ли вам покинуть Зальцбург? Архиепископ Шраттенбах наш хороший друг. – И он вопросительно взглянул на Леопольда.
Леопольда охватила злость, перед которой померк даже страх. В гневе смотрел он на ребяческое прыщеватое лицо эрцгерцога Фердинанда с несоразмерно крупным носом, отчего мелкие черты его казались еще мельче. Трудно представить себе большее унижение, чем служить этому желторотому юнцу. Как смеет какой-то мальчишка судить о его сыне! Они ждали его ответа, но попробуй он сказать, что думает, и карьере Вольфганга конец.
– Насколько я понимаю, – Фирмиан начал очень мягко, словно желая подчеркнуть свое дружеское отношение, – князь архиепископ Шраттенбах именно потому и финансировал вашу поездку в Италию, чтобы ваш сын, Вольфганг Моцарт, мог подыскать место, соответствующее его таланту?
– Именно так, ваше сиятельство! – воскликнул Леопольд. Как это умно со стороны графа. – Зальцбург не может похвалиться своей музыкальной жизнью, ваше высочество, – грустно вздохнул он, поклонившись эрцгерцогу, который внимательно следил за разговором. – Но Милан – это подлинно великий город, и мы были бы счастливы потрудиться во славу вашего высочества.
– Что же вы предлагаете, господин Моцарт? – спросил эрцгерцог Фердинанд.
– Мой сын исполнит любое ваше желание, ваше высочество. Он может играть на клавесине, на скрипке, на органе, по вашему выбору, он может сочинить любую оперу, дивертисмент, симфонию…
– Знаю. Но чтобы стать капельмейстером, этого недостаточно.
– Ваше высочество, вы же видели, сколь мастерски он дирижировал.
– Прелестно, – подтвердила эрцгерцогиня. – И он так чудесно выглядел!
– Амадео, вы хотели бы стать здесь капельмейстером? – спросил эрцгерцог.
Вольфганг не был в этом уверен, но Папа всем своим видом выражал нетерпение, и он ответил:
– Я готов служить вашему высочеству на любой должности. – И улыбнулся эрцгерцогу милой и в то же время почтительной улыбкой, а тот невольно улыбнулся в ответ.
Только вот, что скажет его мать– императрица? Недаром она учила его, что правитель никогда не должен давать прямого ответа. К ним подходил Гассе с кардиналом Паллавичини, и эрцгерцог воспользовался этим и сменил тему разговора. Он похвалил Гассе за хорошую оперу, но старик ответил грустно:
– Она недостаточно хороша для Милана, публика предпочла ей серенаду.
– Серенада – прекрасное музыкальное произведение, – заметил граф Фирмиан.
– Согласен с вами, – ответил Гассе, – ее красота примиряет меня с мыслью, что самому мне больше писать опер не следует.
– Не следует писать опер! – воскликнул Леопольд. – Для искусства это явится большой потерей, маэстро.
– Сомневаюсь. Как бы там ни было – я уступаю поле боя вашему сыну.
Леопольд подозрительно спросил:
– А как же Пиччинни? И Глюк?
– Амадео затмит всех нас.
– Вы действительно так считаете? – спросил эрцгерцог.
– Ваше высочество, я слишком стар, чтобы лгать. – Чем больше раздувался от гордости Леопольд, тем безразличнее делалось выражение лица Вольфганга, и Гассе это забавляло. – «Асканио в Альбе» – это только начало, – сказал старик.
– Ваше высочество, позвольте мне подать вам прошение от имени моего сына! – воскликнул Леопольд.
– Если хотите, пожалуйста.
– И вы отнесетесь к нему благосклонно, ваше высочество?
Эрцгерцог Фердинанд хотел было утвердительно кивнуть. Всеобщие похвалы и восторги убедили его. Но он знал, что сначала втайне от всех, даже от жены, должен посоветоваться с матерью. Желая дать понять, что последнее слово принадлежит ему, он принял высокомерный вид и сказал:
– Я подумаю.
Подарок за серенаду, полученный Вольфгангом от Марии Терезии – золотые часы, украшенные ее портретом на эмали, – несколько скрасил Леопольду ожидание. Он еще больше воспрянул духом, узнав, что за свою оперу Гассе удостоился от нее лишь простой золотой табакерки.
К немалому удивлению Леопольда, ответ па прошение передал ему дон Фернандо. Он ожидал, что его примет сам эрцгерцог.
– Его высочество отбыл по делу, – сказал управляющий.
– А граф Фирмиан? – спросил Леопольд, сразу почуяв недоброе.
– Его сиятельство сопровождает эрцгерцога.
– Значит, это отказ?
– Дорогой друг, ведь Амадео зарабатывает музыкой очень много денег.
– Это вас и просили мне сообщить? Дон Фернандо пожал плечами.
– Меня просили сообщить, что имперская казна не предусматривает расходов на новые музыкантские должности.
– А истинная причина?
Дон Фернандо осторожно ответил:
– Эрцгерцог сказал графу Фирмиану, что не может лишить доброго друга их семьи, архиепископа Шраттенбаха, сразу двух таких ценных слуг.
– И граф Фирмиан не протестовал?
– Граф Фирмиан ваш друг. Он тоже очень огорчен. Но ведь теперь правителем Ломбардии является эрцгерцог. – Увидев отчаяние, отразившееся на лице Леопольда, управляющий добавил:
– Когда вы вернетесь сюда к следующему оперному сезону, вы сможете попытать счастья у эрцгерцога Леопольда в Тоскане. Он старше Фердинанда и самостоятельнее. Он не побоится соперничества вашего сына.
– Соперничества? – переспросил Леопольд.
– Ну, это я так, к слову. Все мы пo-прежнему любим господина Амадео.
Вошедший Вольфганг спросил:
– Значит, мы едем домой, Папа?
– Если только нас не попросят остаться.
Но управляющий посмотрел на него печально, и Леопольд понял – оставаться было бы унизительно.
Ах, если бы ему поговорить с кем-нибудь понимающим, например с Марией Терезией!
Эрцгерцог Фердинанд посоветовался с матерью; он искренне намеревался ваять к себе на службу Вольфганга. Но ответ Марии Терезии переменил его планы: «Ты спрашиваешь, взять ли тебе на службу молодого зальцбургского музыканта. Не знаю, для чего он тебе, мне кажется, ты не нуждаешься ни в композиторе, ни в других бесполезных людях. Если же это доставит тебе удовольствие, я не стану препятствовать. Просто хочу посоветовать тебе не обременять себя людьми бесполезными; не надо давать такого рода людям звания придворного служителя. Они обесценивают это звание, когда, подобно нищим, рыщут по свету; кроме того, у него большая семья».
Фердинанд никому не сказал о письме матери. Эрцгерцог хотел, чтобы все, а в особенности его жена и граф Фирмиан, считали, будто это решение принял он сам.
Леопольд и Вольфганг вернулись в Зальцбург. Анна Мария добивалась от Леопольда истинной причины отказа, а он, стараясь заодно убедить и себя, повторил официальную версию:
– Эрцгерцог не взял на службу Вольфганга потому, что не хотел обижать друга своей семьи архиепископа Шраттенбаха, лишив его сразу двух таких ценных слуг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222