Она – не мираж, даже если мираж все остальное. Он писал о любви, какой мечтал для себя. Он свободно изливал свои чувства. В каждой ноте билось его сердце. Домашним было строго-настрого запрещено беспокоить Вольфганга, когда он сочинял, но обратись сейчас к нему кто-нибудь, разве бы он услышал? Музыка пела в нем, и он чувствовал себя всесильным. Но нужно держать себя в узде, отбирать, совершенствовать, очищать от лишнего и случайного. И непременно использовать все возможности скрипки: ее певучесть, грациозность, выразительность.
Переписывая набело вторую часть, он вслушивался в каждую нотку, отбрасывал все, что не входило в основную тему, и постепенно зазвучала мелодия, изумительная по своей красоте и прозрачности, именно такая, какой он добивался. В Adagio встречались меланхолические нотки, мрачные даже, но они тут же исчезали, не могли не исчезнуть, слишком уж бурлила в нем жизнь. Чудесные созвучия рождались как бы сами собой, и каждое тотчас занимало свое место. Ноты пели, танцевали. Он писал, а сам раскачивался в такт на стуле. Грациозный менуэт, задумчивый и проникнутый легкой печалью, возник неожиданно в середине второй части – хорошо бы станцевать под эту музыку с графиней Лютцов, – классически простой и изящный танец.
Третья часть получилась стремительной и веселой. Он поставил в заголовке Kondo, добавив Allegro, чтобы подчеркнуть избранный им темп; в этой части солист и оркестр выступали как равные партнеры. Каждый уже высказался, и сейчас они слились в дружный дуэт. Вольфганг никогда еще ие писал подобной музыки. Но это вовсе не значит, что можно продолжать до бесконечности. Внезапно он остановился. Представил себе изумленные лица слушателей: по традиции концерт нужно было завершить бурным, постепенно нарастающим финалом.
Но Вольфганг уже сказал все, что хотел. Проиграл еще раз в уме заключительные пассажи и приказал себе: «Довольно! Все хорошо!» Он долго смотрел на последнюю написанную ноту и вдруг рассмеялся: готово!
В столовой шли приготовления к обеду, но Вольфганг стал умолять родных послушать его новый концерт.
– Всего несколько тактов. Мне интересно, понравится ли вам основная тема! – Он подхватил Маму и принялся кружить ее по комнате, напевая мелодию. Он был пьян от радости.
– В чем дело? – спрашивала Мама. – Уж не влюбился ли ты снова?
– Нет, нет! С этим покончено!
– До следующего раза, – пояснила Напнерль. – Так кто же она?
Вольфганг покраснел, весело усмехнулся и сказал:
– Идемте, все идемте! Я хочу сыграть вам мой новый концерт, это такая красивая музыка!
Несколько удивленный Папа – Вольфганг редко приходил в возбуждение, закончив какую-нибудь вещь, – подал знак, и все последовали в Танцмейстерзал.
Папа принялся изучать партитуру нового концерта, а Вольфганг, взяв скрипку, объявил:
– Я сыграю небольшой отрывок из второй части, где мелодия наиболее выразительна.
Вольфганг сиял от переполнявших его чувств, но стоило коснуться смычком струн, и он весь сосредоточился на музыке, играя уверенно и точно.
Техника его неизмеримо улучшилась, с радостью думал Леопольд, вот что значит регулярно упражняться. Музыка пленила его, и Леопольд слушал с восхищением. Мелодия бесподобна! Третий концерт намного превзошел первые два, музыка его поистине божественна.
– Прекрасно! – сказал Папа. – Когда я слушаю такую музыку, она вливает в меня силы. За год ты сделал огромные успехи.
– Вы уже прочли второй концерт? – подозрительно спросил Вольфганг.
– Нет, ни единой ноты. – Леопольд просмотрел ре-мажорный концерт, когда Вольфганг был во дворце, но скрыл это от сына, не желая его огорчать. – Но этот концерт восхитителен.
Маме концерт тоже понравился: Вольфганг видел по ее улыбке. Наннерль спросила:
– Почему ты его так построил?
Вольфганг пожал плечами. Он-то знал почему, но что-то мешало ему ответить.
– Adagio – это признание. Гимн любви, которая могла бы быть, но прошла стороной, – сказала Наннерль.
Значит, Наннерль тоже страдала. Он остро почувствовал свою близость к сестре и спросил:
– Разве способен человек выразить невозможное?
– Что значит «невозможное»? – отозвался Папа. – Для гения все возможно.
– Мне бы хотелось, чтобы кто-нибудь сочинил такую музыку для меня, – сказала Наннерль.
Но Вольфганг решительно ответил:
– Я написал ее только для себя, ни для кого другого. И смутился оттого, что выставил напоказ свои чувства.
Папа не стал упрекать сына, а только сказал:
– Надеюсь, ты сочинишь еще много подобных концертов для скрипки, это лишь начало.
– Буду стараться. – В голове уже начала слагаться новая тема.
– Можно мне взять этот концерт, Вольфганг?
– Сыграть?
– Нет, на память.
– Постойте, Папа. – Вольфганг взял партитуру из рук удивленного Леопольда, написал в самом конце: «Concerto di Violino di Wotfgango Amadeo Mozart, Salizburgo, li 12 di Sep-tembre 1775» («Концерт для скрипки Вольфганга Амадео Моцарта, Зальцбург, 12 сентября 1775 года») – и с улыбкой вручил отцу.
39
Вольфганг незамедлительно приступил к четвертому концерту для скрипки. Он решил писать его в ре-мажоре, поскольку предыдущий концерт в этой тональности его не удовлетворял; первую часть он назвал Allegro и с самого Начала писал ее со страстным увлечением. Жизнь бурлила в нем. Восхищение родных доставляло ему огромную радость. На свете не было композитора, которому он мог бы завидовать. Вольфганг до сих пор вспоминал, как радовалась Мама, когда он закружил ее в танце. Если музыка первой части третьего концерта была симфонической, то эту он писал танцевальной. Ритм возбуждал, пьянил, но, даже сочиняя столь веселую и искрящуюся музыку, он ни на минуту не забывал о строгих законах композиции.
Дойдя до второй части, Вольфганг назвал сочинение «моим страсбургским концертом», потому что использовал в нем мелодию, популярную в этом городе. Его природная жизнерадостность вновь взяла верх, и он написал Andante canta-bile как страстную серенаду, без тени печали или торжественности.
Скрипичное соло звучало, в сущности, как превосходная ария. И хотя мелодия, казалось, трепетала от сдерживаемой страсти, она текла плавно, «как по маслу», сообщил он Папе.
Завершил он концерт Kondo, которое было одновременно и песней и танцем. Он отказался от общепринятых сложнейших скрипичных пассажей и вновь закончил концерт спокойно, так, чтобы скрипач виртуозной техникой не подавил музыку.
И сразу же перешел к пятому скрипичному концерту. Он построил его, как и предыдущий, только избрал тональность ля мажор, да и содержание концерта было совсем иным. Пусть теперь музыка говорит сама за себя.
Партитура, написанная с кажущейся простотой, была вся пронизана нежностью и сдержанной страстью. Этот концерт, сжатый, почти как гайдновский квартет, стал самым задушевным из всех его скрипичных концертов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222
Переписывая набело вторую часть, он вслушивался в каждую нотку, отбрасывал все, что не входило в основную тему, и постепенно зазвучала мелодия, изумительная по своей красоте и прозрачности, именно такая, какой он добивался. В Adagio встречались меланхолические нотки, мрачные даже, но они тут же исчезали, не могли не исчезнуть, слишком уж бурлила в нем жизнь. Чудесные созвучия рождались как бы сами собой, и каждое тотчас занимало свое место. Ноты пели, танцевали. Он писал, а сам раскачивался в такт на стуле. Грациозный менуэт, задумчивый и проникнутый легкой печалью, возник неожиданно в середине второй части – хорошо бы станцевать под эту музыку с графиней Лютцов, – классически простой и изящный танец.
Третья часть получилась стремительной и веселой. Он поставил в заголовке Kondo, добавив Allegro, чтобы подчеркнуть избранный им темп; в этой части солист и оркестр выступали как равные партнеры. Каждый уже высказался, и сейчас они слились в дружный дуэт. Вольфганг никогда еще ие писал подобной музыки. Но это вовсе не значит, что можно продолжать до бесконечности. Внезапно он остановился. Представил себе изумленные лица слушателей: по традиции концерт нужно было завершить бурным, постепенно нарастающим финалом.
Но Вольфганг уже сказал все, что хотел. Проиграл еще раз в уме заключительные пассажи и приказал себе: «Довольно! Все хорошо!» Он долго смотрел на последнюю написанную ноту и вдруг рассмеялся: готово!
В столовой шли приготовления к обеду, но Вольфганг стал умолять родных послушать его новый концерт.
– Всего несколько тактов. Мне интересно, понравится ли вам основная тема! – Он подхватил Маму и принялся кружить ее по комнате, напевая мелодию. Он был пьян от радости.
– В чем дело? – спрашивала Мама. – Уж не влюбился ли ты снова?
– Нет, нет! С этим покончено!
– До следующего раза, – пояснила Напнерль. – Так кто же она?
Вольфганг покраснел, весело усмехнулся и сказал:
– Идемте, все идемте! Я хочу сыграть вам мой новый концерт, это такая красивая музыка!
Несколько удивленный Папа – Вольфганг редко приходил в возбуждение, закончив какую-нибудь вещь, – подал знак, и все последовали в Танцмейстерзал.
Папа принялся изучать партитуру нового концерта, а Вольфганг, взяв скрипку, объявил:
– Я сыграю небольшой отрывок из второй части, где мелодия наиболее выразительна.
Вольфганг сиял от переполнявших его чувств, но стоило коснуться смычком струн, и он весь сосредоточился на музыке, играя уверенно и точно.
Техника его неизмеримо улучшилась, с радостью думал Леопольд, вот что значит регулярно упражняться. Музыка пленила его, и Леопольд слушал с восхищением. Мелодия бесподобна! Третий концерт намного превзошел первые два, музыка его поистине божественна.
– Прекрасно! – сказал Папа. – Когда я слушаю такую музыку, она вливает в меня силы. За год ты сделал огромные успехи.
– Вы уже прочли второй концерт? – подозрительно спросил Вольфганг.
– Нет, ни единой ноты. – Леопольд просмотрел ре-мажорный концерт, когда Вольфганг был во дворце, но скрыл это от сына, не желая его огорчать. – Но этот концерт восхитителен.
Маме концерт тоже понравился: Вольфганг видел по ее улыбке. Наннерль спросила:
– Почему ты его так построил?
Вольфганг пожал плечами. Он-то знал почему, но что-то мешало ему ответить.
– Adagio – это признание. Гимн любви, которая могла бы быть, но прошла стороной, – сказала Наннерль.
Значит, Наннерль тоже страдала. Он остро почувствовал свою близость к сестре и спросил:
– Разве способен человек выразить невозможное?
– Что значит «невозможное»? – отозвался Папа. – Для гения все возможно.
– Мне бы хотелось, чтобы кто-нибудь сочинил такую музыку для меня, – сказала Наннерль.
Но Вольфганг решительно ответил:
– Я написал ее только для себя, ни для кого другого. И смутился оттого, что выставил напоказ свои чувства.
Папа не стал упрекать сына, а только сказал:
– Надеюсь, ты сочинишь еще много подобных концертов для скрипки, это лишь начало.
– Буду стараться. – В голове уже начала слагаться новая тема.
– Можно мне взять этот концерт, Вольфганг?
– Сыграть?
– Нет, на память.
– Постойте, Папа. – Вольфганг взял партитуру из рук удивленного Леопольда, написал в самом конце: «Concerto di Violino di Wotfgango Amadeo Mozart, Salizburgo, li 12 di Sep-tembre 1775» («Концерт для скрипки Вольфганга Амадео Моцарта, Зальцбург, 12 сентября 1775 года») – и с улыбкой вручил отцу.
39
Вольфганг незамедлительно приступил к четвертому концерту для скрипки. Он решил писать его в ре-мажоре, поскольку предыдущий концерт в этой тональности его не удовлетворял; первую часть он назвал Allegro и с самого Начала писал ее со страстным увлечением. Жизнь бурлила в нем. Восхищение родных доставляло ему огромную радость. На свете не было композитора, которому он мог бы завидовать. Вольфганг до сих пор вспоминал, как радовалась Мама, когда он закружил ее в танце. Если музыка первой части третьего концерта была симфонической, то эту он писал танцевальной. Ритм возбуждал, пьянил, но, даже сочиняя столь веселую и искрящуюся музыку, он ни на минуту не забывал о строгих законах композиции.
Дойдя до второй части, Вольфганг назвал сочинение «моим страсбургским концертом», потому что использовал в нем мелодию, популярную в этом городе. Его природная жизнерадостность вновь взяла верх, и он написал Andante canta-bile как страстную серенаду, без тени печали или торжественности.
Скрипичное соло звучало, в сущности, как превосходная ария. И хотя мелодия, казалось, трепетала от сдерживаемой страсти, она текла плавно, «как по маслу», сообщил он Папе.
Завершил он концерт Kondo, которое было одновременно и песней и танцем. Он отказался от общепринятых сложнейших скрипичных пассажей и вновь закончил концерт спокойно, так, чтобы скрипач виртуозной техникой не подавил музыку.
И сразу же перешел к пятому скрипичному концерту. Он построил его, как и предыдущий, только избрал тональность ля мажор, да и содержание концерта было совсем иным. Пусть теперь музыка говорит сама за себя.
Партитура, написанная с кажущейся простотой, была вся пронизана нежностью и сдержанной страстью. Этот концерт, сжатый, почти как гайдновский квартет, стал самым задушевным из всех его скрипичных концертов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222