Ночь воцарилась навеки, и во тьме ему слышались жуткие завывания. Это были гарпии – они хотели, чтобы он слышал только самые отвратительные звуки.
После Папа рассказывал, что спасла сына лишь необычайная доброта графа Подстатского, декана кафедрального собора в Оломоуце, который, не боясь заразы, пригласил к себе в дом всю семью, позвал своего лекаря и окружил их всяческой заботой. Но Вольфганг знал, спасло его не это. Когда шум в голове стал невыносимым, он заставил себя вспомнить свою самую любимую вещь – сонату для клавесина Иоганна Кристиана, – и постепенно перед обманчиво простыми звуками сонаты, этим чудом изящества и мелодичности, шум отступил и боли прекратились. Нет, не все еще потеряно, если даже во мраке он мог слышать дивные гармонии, четкие, совершенные. Нет, не все!
Леопольд и Анна Мария опасались, не ослеп ли Вольфганг навсегда, но через девять дней он вдруг стал их узнавать.
Вольфганг спросил, что это за город и как давно они здесь живут, и, услышав ответ Папы, смолк, потрясенный тем, как долго он болел.
– Оспинок у тебя не останется, – заверил его Леопольд. – Были красные пятнышки, но они уже бледнеют.
– И жара у меня больше нет?
– Ну конечно, ты же выздоравливаешь.
– Скажите, Папа, неужели мне было так плохо?
– Ты нас напугал до смерти. – Леопольд улыбнулся – первая улыбка за время болезни Вольфганга. – Скоро ты опять начнешь играть и сочинять музыку.
– Если я не ослеп.
– Вот еще, ты же прекрасно видишь!
Вольфганг не поверил, он попросил ноты той самой сонаты, которая звучала у него в ушах в тяжелые минуты болезни, и принялся рассматривать их. Да, он запомнил сонату правильно, но не в этом дело – главное, он мог читать ноты. Значит Папа но обманул его. Он действительно видит. С этой мыслью Вольфганг заснул спокойным, делительным сном.
Леопольд и Анна Мария, обрадованные, долго стояли обнявшись и молили бога об одном: пусть эта болезнь будет последней.
23
Прошло несколько месяцев, прежде чем они были приняты при дворе императрицы. Леопольд почувствовал прилив уверенности, когда у входа в апартаменты Марии Терезии их встретил собственной персоной новый император Иосиф II и провел внутрь.
Узнав, что Вольфганг болел, Мария Терезия выразила сочувствие и порадовалась его выздоровлению. Но когда Леопольд сказал, сколь опечалены они смертью ее дочери, лицо императрицы омрачилось и на глазах появились слезы. Оспа была настоящим бедствием. Страшная болезнь унесла троих ее детей, двух невесток и дядю. Многие приходят в панику от одного слова «оспа», заметил Леопольд, однако заметно постаревшая императрица нахмурилась и сухо сказала:
– Бояться оспы неразумно, человек ведь не волен в своих болезнях.
– Вы совершенно правы, ваше величество, – поспешил ответить Леопольд и добавил: – Мы всецело в вашем распоряжении.
– Я слышала, ваш сын стал композитором.
– Тягаться с ним не под силу многим капельмейстерам. На лице Марии Терезии отразилось недоверие, по она только сказала:
– После смерти мужа вопросами музыки занимается мой сын.
Интересно, большой ли властью располагает Иосиф, подумал Леопольд. Одно дело быть избранным королем Римской империи и стать коронованным императором Германии, но куда труднее добиться полной власти при жизни столь деспотичной матери. Леопольд слышал, что Мария Терезия все еще тяжело переживает смерть мужа, однако продолжает сама вершить всеми государственными делами. Назначая сына регентом, она сумела сохранить за собой всю полноту власти. Даже теперь, выступая проповедницей строгого аскетизма в империи, она не жалела денег на расширение и украшение Шёнбрунна. С другой стороны, Мария Терезия никогда не интересовалась оперой. Может, конечно, сын поведет себя иначе, размышлял Леопольд. Он выжидающе посмотрел на нового императора, Иосифу едва можно было дать его двадцать семь лет.
– Господин Моцарт, – сказал император, – сочинения вашего сына пробудили у многих людей сомнения, сам ли он их писал.
– Так испытайте его, ваше величество! – не выдержал Леопольд. – Очень прошу вас, ваше величество!
– Что же ему заказать? Сонату? Или, может быть, серенаду? Хотя это не так уж сложно.
– Ну а если оперу, ваше величество? Иосиф удивился.
– В его-то возрасте?
– Через неделю Вольфгангу исполнится двенадцать, ваше величество. Двадцать седьмого января.
Похоже, этот самонадеянный музыкант бросает мне вызов, подумал император, почувствовав раздражение. Но лишь на мгновение, как-никак он был человеком разумным, состоял подписчиком «Литературной корреспонденции», а Гримм, отнюдь Не склонный к преувеличениям, не скупился на похвалы мальчику. К тому же забавно будет наблюдать соперничество ребенка со взрослыми. Это, пожалуй, вызовет интерес. Вся просвещенная Европа заговорит о нем, новом императоре Иосифе II.
– Ваше величество, ведь для постановки оперы здесь имеется и оперный театр.
– Тот, что я сдал внаем графу Афлиджио?
– Тот самый, ваше величество. – Всегда ему приходится всем подсказывать, вплоть до императоров. – Одно ваше слово, ваше величество, и этот импресарио тут же закажет оперу Вольфгангу Моцарту.
Иосиф посмотрел на мать, но та молчала. Афлиджио не был подчинен ему, просто он сдавал внаем графу королевский театр, потому что императрица уже угробила на него массу денег; с другой стороны, Афлиджио наверняка прислушается к его просьбе. К тому же императрице, кажется, приятна встреча с Моцартами.
– Подумайте только, ваше величество, – продолжал Леопольд, – какая будет сенсация, сегодня своей оперой дирижирует знаменитый Глюк, которому уже пятьдесят четыре, а на следующий день с ним, как равный с равным, тягается двенадцатилетний мальчик.
Но во сколько все это обойдется? Иосиф сделался вдруг осмотрительным, хотя ставить оперу пришлось бы не ему.
– Я подумаю, – сказал император.
– Одно ваше слово, ваше величество, – и все будет улажено.
Музыкант проявлял настойчивость, Иосиф нахмурился. И все же идея показалась заманчивой. Если опера провалится, вся вина падет на Афлиджио. Ну а если она будет иметь успех, то императору воздадут должное за его вкус.
– Я устрою вам встречу с графом Афлиджио, – сказал он.
Роскошь квартиры импресарио на Кольмаркт вполне могла соперничать с Шёнбрунном. Леопольд сомневался в принадлежности Афлиджио к аристократам, несмотря на его титул. Слишком уж пышно он был одет – с явным расчетом поразить воображение. Но наружность Афлиджио ему понравилась: точеные черты лица, гладкая смуглая кожа и проницательные черные глаза. Разговор шел по-итальянски, и Леопольд понимал, что импресарио проверяет их знание языка.
– Венская опера вся в моих руках, – заявил Афлиджио, – на этот счет у вас не должно быть никаких сомнений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222
После Папа рассказывал, что спасла сына лишь необычайная доброта графа Подстатского, декана кафедрального собора в Оломоуце, который, не боясь заразы, пригласил к себе в дом всю семью, позвал своего лекаря и окружил их всяческой заботой. Но Вольфганг знал, спасло его не это. Когда шум в голове стал невыносимым, он заставил себя вспомнить свою самую любимую вещь – сонату для клавесина Иоганна Кристиана, – и постепенно перед обманчиво простыми звуками сонаты, этим чудом изящества и мелодичности, шум отступил и боли прекратились. Нет, не все еще потеряно, если даже во мраке он мог слышать дивные гармонии, четкие, совершенные. Нет, не все!
Леопольд и Анна Мария опасались, не ослеп ли Вольфганг навсегда, но через девять дней он вдруг стал их узнавать.
Вольфганг спросил, что это за город и как давно они здесь живут, и, услышав ответ Папы, смолк, потрясенный тем, как долго он болел.
– Оспинок у тебя не останется, – заверил его Леопольд. – Были красные пятнышки, но они уже бледнеют.
– И жара у меня больше нет?
– Ну конечно, ты же выздоравливаешь.
– Скажите, Папа, неужели мне было так плохо?
– Ты нас напугал до смерти. – Леопольд улыбнулся – первая улыбка за время болезни Вольфганга. – Скоро ты опять начнешь играть и сочинять музыку.
– Если я не ослеп.
– Вот еще, ты же прекрасно видишь!
Вольфганг не поверил, он попросил ноты той самой сонаты, которая звучала у него в ушах в тяжелые минуты болезни, и принялся рассматривать их. Да, он запомнил сонату правильно, но не в этом дело – главное, он мог читать ноты. Значит Папа но обманул его. Он действительно видит. С этой мыслью Вольфганг заснул спокойным, делительным сном.
Леопольд и Анна Мария, обрадованные, долго стояли обнявшись и молили бога об одном: пусть эта болезнь будет последней.
23
Прошло несколько месяцев, прежде чем они были приняты при дворе императрицы. Леопольд почувствовал прилив уверенности, когда у входа в апартаменты Марии Терезии их встретил собственной персоной новый император Иосиф II и провел внутрь.
Узнав, что Вольфганг болел, Мария Терезия выразила сочувствие и порадовалась его выздоровлению. Но когда Леопольд сказал, сколь опечалены они смертью ее дочери, лицо императрицы омрачилось и на глазах появились слезы. Оспа была настоящим бедствием. Страшная болезнь унесла троих ее детей, двух невесток и дядю. Многие приходят в панику от одного слова «оспа», заметил Леопольд, однако заметно постаревшая императрица нахмурилась и сухо сказала:
– Бояться оспы неразумно, человек ведь не волен в своих болезнях.
– Вы совершенно правы, ваше величество, – поспешил ответить Леопольд и добавил: – Мы всецело в вашем распоряжении.
– Я слышала, ваш сын стал композитором.
– Тягаться с ним не под силу многим капельмейстерам. На лице Марии Терезии отразилось недоверие, по она только сказала:
– После смерти мужа вопросами музыки занимается мой сын.
Интересно, большой ли властью располагает Иосиф, подумал Леопольд. Одно дело быть избранным королем Римской империи и стать коронованным императором Германии, но куда труднее добиться полной власти при жизни столь деспотичной матери. Леопольд слышал, что Мария Терезия все еще тяжело переживает смерть мужа, однако продолжает сама вершить всеми государственными делами. Назначая сына регентом, она сумела сохранить за собой всю полноту власти. Даже теперь, выступая проповедницей строгого аскетизма в империи, она не жалела денег на расширение и украшение Шёнбрунна. С другой стороны, Мария Терезия никогда не интересовалась оперой. Может, конечно, сын поведет себя иначе, размышлял Леопольд. Он выжидающе посмотрел на нового императора, Иосифу едва можно было дать его двадцать семь лет.
– Господин Моцарт, – сказал император, – сочинения вашего сына пробудили у многих людей сомнения, сам ли он их писал.
– Так испытайте его, ваше величество! – не выдержал Леопольд. – Очень прошу вас, ваше величество!
– Что же ему заказать? Сонату? Или, может быть, серенаду? Хотя это не так уж сложно.
– Ну а если оперу, ваше величество? Иосиф удивился.
– В его-то возрасте?
– Через неделю Вольфгангу исполнится двенадцать, ваше величество. Двадцать седьмого января.
Похоже, этот самонадеянный музыкант бросает мне вызов, подумал император, почувствовав раздражение. Но лишь на мгновение, как-никак он был человеком разумным, состоял подписчиком «Литературной корреспонденции», а Гримм, отнюдь Не склонный к преувеличениям, не скупился на похвалы мальчику. К тому же забавно будет наблюдать соперничество ребенка со взрослыми. Это, пожалуй, вызовет интерес. Вся просвещенная Европа заговорит о нем, новом императоре Иосифе II.
– Ваше величество, ведь для постановки оперы здесь имеется и оперный театр.
– Тот, что я сдал внаем графу Афлиджио?
– Тот самый, ваше величество. – Всегда ему приходится всем подсказывать, вплоть до императоров. – Одно ваше слово, ваше величество, и этот импресарио тут же закажет оперу Вольфгангу Моцарту.
Иосиф посмотрел на мать, но та молчала. Афлиджио не был подчинен ему, просто он сдавал внаем графу королевский театр, потому что императрица уже угробила на него массу денег; с другой стороны, Афлиджио наверняка прислушается к его просьбе. К тому же императрице, кажется, приятна встреча с Моцартами.
– Подумайте только, ваше величество, – продолжал Леопольд, – какая будет сенсация, сегодня своей оперой дирижирует знаменитый Глюк, которому уже пятьдесят четыре, а на следующий день с ним, как равный с равным, тягается двенадцатилетний мальчик.
Но во сколько все это обойдется? Иосиф сделался вдруг осмотрительным, хотя ставить оперу пришлось бы не ему.
– Я подумаю, – сказал император.
– Одно ваше слово, ваше величество, – и все будет улажено.
Музыкант проявлял настойчивость, Иосиф нахмурился. И все же идея показалась заманчивой. Если опера провалится, вся вина падет на Афлиджио. Ну а если она будет иметь успех, то императору воздадут должное за его вкус.
– Я устрою вам встречу с графом Афлиджио, – сказал он.
Роскошь квартиры импресарио на Кольмаркт вполне могла соперничать с Шёнбрунном. Леопольд сомневался в принадлежности Афлиджио к аристократам, несмотря на его титул. Слишком уж пышно он был одет – с явным расчетом поразить воображение. Но наружность Афлиджио ему понравилась: точеные черты лица, гладкая смуглая кожа и проницательные черные глаза. Разговор шел по-итальянски, и Леопольд понимал, что импресарио проверяет их знание языка.
– Венская опера вся в моих руках, – заявил Афлиджио, – на этот счет у вас не должно быть никаких сомнений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222