..
Когда письмо догорело, я в лучших традициях шпионских романов отнёс пепельницу в туалет, высыпал её содержимое в унитаз и спустил воду.
«...А мне костёр не страшен,
и пусть со мной умрёт
моя святая тайна...»
Умирать я не собирался, я хотел жить. Но даже бессмертные колдуны в конечном итоге смертны, притом внезапно смертны, что лишний раз подтвердил случай с Ладиславом. Я вовсе не альтруист; подобно большинству людей, я прежде всего думаю о себе, а уже потом – обо всех остальных. Я уничтожил письмо, написанное лишь неделю назад, из чисто эгоистических соображений. Если мне суждено в скором времени принять смерть, то я хотел умереть спокойно, не мучаясь в последние мгновения жизни мыслью о том, что, возможно, вслед за мной (и по моей вине!) в могилу отправятся сотни миллиардов мыслящих существ. Мой умеренный эгоизм был далёк от концепции «после меня – хоть потоп».
Разделавшись с письмом, я пошёл к маме. К счастью, она была занята и без лишних разговоров переправила меня в Авалон, отложив на потом все расспросы о моих дальнейших планах в свете последних событий – гибели Ладислава и примирения с Володарем. Хоть это хорошо. Сейчас я не был расположен к откровенности, а скрытничать и уклоняться от прямых ответов мне тоже не улыбалось. Мама остро чувствовала малейшую фальшь, и моя неискренность её бы очень огорчила...
* * *
В Авалоне меня встретил Колин. Вернее сказать, принял, а ещё точнее – поймал, когда я, после маминого прицельного броска, перелетел через бесконечность. Не скажу, что мне нравилось выступать в роли волейбольного мяча, но выбирать не приходилось. Как и любой другой обыкновенный колдун, я не мог своим ходом попасть из Экватора в Срединные миры – а только с помощью адепта Источника. Метод «бросить-и-поймать» наиболее часто использовался адептами для транспортировки всякой-всячины – от неодушевлённых предметов, вроде книг или оружия, до отдельных людей и даже целых делегаций. Этот способ выгодно отличался от прочих быстротой и удобством; к тому же, несмотря на кажущуюся рискованность, он был вполне надёжен, и за тридцать лет, прошедших с момента его открытия, не было зарегистрировано ни одного сколько-нибудь серьёзного происшествия. Тем не менее, когда речь идёт о людях, нелишне подстраховаться и даже перестраховаться. Поэтому в таких случаях адепты предпочитают иметь дело со своими обычными напарниками. У моей мамы это Колин, у отца – тётя Бренда.
Когда я «приземлился», Колин задержал мою руку в своей, чтобы крепко пожать её, затем похлопал меня по плечу.
– Добро пожаловать, Эрик, – сердечно произнёс он. – Давненько ты у нас не был. Теперь решил наверстать упущенное?
– В каком смысле? – не понял я.
– Ведь до свадьбы ещё две недели, – объяснил Колин.
– А-а. Нет, дядя, я всего лишь на пару часов. Только навещу Диану, поболтаю с ней немного и сразу же вернусь. У меня дела в Экваторе.
Колин вздохнул:
– Очень жаль. Бренда будет огорчена... Ты плохой мальчик, Эрик, – сварливо добавил он, подражая манере Моргана Фергюсона. – По Диане, видишь ли, соскучился, а по дядюшке Колину и тётушке Бренде – нет.
– Ошибаешься, дядя, – ответил я. – По вам я тоже соскучился. Обещаю, что после свадьбы останусь погостить. – И подумал: «Если получится».
– Ловлю тебя на слове.
Для Колина и Бренды я был больше, чем просто любимым племянником, скорее полноправным членом их семьи, фактически третьим сыном. Что и неудивительно – ведь моя мать приходилась родной сестрой Колину, а мой отец и Бренда были близнецами. Бриан и Мел, дети Колина и Бренды, заменяли мне родных братьев (так как настоящих у меня не было и, судя по всему, их появление вряд ли предвиделось). Особенно я был дружен с Брианом. Мы родились с интервалом в несколько месяцев, но сейчас, из-за разного течения времени в наших родных мирах, он был моложе меня года на четыре, а то и на все пять. Маменькин сыночек Бриан до сих пор цеплялся за юбку Бренды; в наших детских вылазках в быстрый поток он выдерживал от силы неделю субъективного времени, после чего, истосковавшись по матери, возвращался обратно в Авалон. Главным образом он путешествовал по мирам вместе с Брендой, а поскольку та вела довольно оседлый образ жизни, то биологический возраст Бриана был почти в точности был равен количеству лет, прошедших на Земле Артура с момента его рождения. Что же касается меня, то, родившись двадцать два года назад по отсчёту Основного потока, я и есть двадцатидвухлетний, хотя на моей родине, в Царстве Света, прошло без малого двадцать пять лет. Это из-за того, что много времени я провёл в Сумерках Дианы и в Авалоне.
Кстати, о Бриане – лёгок на помине. Когда мы вышли из «ниши» в кабинет Колина, он сидел за отцовским рабочим столом и увлечённо шарил пальцами по клавиатуре компьютера. Увидев меня, он улыбнулся:
– Привет, Эрик. Рад тебя видеть.
– Взаимно, – сказал я. – Привет, братишка.
Бриан надавил ещё несколько клавиш, встал из-за стола и подошёл ко мне. Мы пожали друг другу руки.
А между тем Колин, снедаемый недобрыми предчувствиями, бросился к своему компьютеру.
– Так я и думал! – удручённо произнёс он, взглянув на экран. – Стоило мне на минуту отлучиться... Что ты ещё наворотил?
– Да ничего особенного, – ответил Бриан. – Установил защиту, и только.
– А на кой чёрт она мне сдалась? Я что, храню здесь государственные секреты? Или порнографические клипы? Из всех наших домочадцев в большинстве моих выкладок разберутся только Диана, Кевин и, возможно, Бренда. А для них любая защита не помеха.
– Ну, не говори! – обиженно возразил Бриан. – Это очень крутая защита. Не зная пароля, никто не расшифрует твои файлы. Даже я. Даже мама. Даже Диана. Даже Кевин.
– Вот спасибо! – саркастически промолвил Колин. – А вдруг я сам забуду пароль? Что тогда, вешаться?
– Придумай такой, который не забудешь. Например, своё имя.
– Отлично! Гениально! Первое, что сделает мало-мальски смышлёный взломщик, так это наберёт моё имя. Хороша защита!
– Тогда запиши пароль на листке бумаги и спрячь её в надёжном месте, – посоветовал Бриан. – А ещё лучше, придумай что-нибудь экстравагантное. Например «Колин дурак». Никто не додумается.
Колин фыркнул:
– Да уж... Зато теперь я знаю, какой пароль установлен на твоём компьютере. «Бриан дурак». Я же обойдусь и без паролей, и без дураков. Убери всю эту гадость. И поторапливайся, пока я по-настоящему не рассердился. Радуйся, что пришёл Эрик. На сегодня наш урок закончен.
С оскорблённым видом непризнанного гения Бриан сел в кресло и принялся лениво щёлкать клавишами.
Колин посмотрел на меня и беспомощно развёл руками:
– Что мне с ним делать, ума не приложу. Пытаюсь заинтересовать его физикой, но он... Сам видишь – корчит из себя крутого программера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
Когда письмо догорело, я в лучших традициях шпионских романов отнёс пепельницу в туалет, высыпал её содержимое в унитаз и спустил воду.
«...А мне костёр не страшен,
и пусть со мной умрёт
моя святая тайна...»
Умирать я не собирался, я хотел жить. Но даже бессмертные колдуны в конечном итоге смертны, притом внезапно смертны, что лишний раз подтвердил случай с Ладиславом. Я вовсе не альтруист; подобно большинству людей, я прежде всего думаю о себе, а уже потом – обо всех остальных. Я уничтожил письмо, написанное лишь неделю назад, из чисто эгоистических соображений. Если мне суждено в скором времени принять смерть, то я хотел умереть спокойно, не мучаясь в последние мгновения жизни мыслью о том, что, возможно, вслед за мной (и по моей вине!) в могилу отправятся сотни миллиардов мыслящих существ. Мой умеренный эгоизм был далёк от концепции «после меня – хоть потоп».
Разделавшись с письмом, я пошёл к маме. К счастью, она была занята и без лишних разговоров переправила меня в Авалон, отложив на потом все расспросы о моих дальнейших планах в свете последних событий – гибели Ладислава и примирения с Володарем. Хоть это хорошо. Сейчас я не был расположен к откровенности, а скрытничать и уклоняться от прямых ответов мне тоже не улыбалось. Мама остро чувствовала малейшую фальшь, и моя неискренность её бы очень огорчила...
* * *
В Авалоне меня встретил Колин. Вернее сказать, принял, а ещё точнее – поймал, когда я, после маминого прицельного броска, перелетел через бесконечность. Не скажу, что мне нравилось выступать в роли волейбольного мяча, но выбирать не приходилось. Как и любой другой обыкновенный колдун, я не мог своим ходом попасть из Экватора в Срединные миры – а только с помощью адепта Источника. Метод «бросить-и-поймать» наиболее часто использовался адептами для транспортировки всякой-всячины – от неодушевлённых предметов, вроде книг или оружия, до отдельных людей и даже целых делегаций. Этот способ выгодно отличался от прочих быстротой и удобством; к тому же, несмотря на кажущуюся рискованность, он был вполне надёжен, и за тридцать лет, прошедших с момента его открытия, не было зарегистрировано ни одного сколько-нибудь серьёзного происшествия. Тем не менее, когда речь идёт о людях, нелишне подстраховаться и даже перестраховаться. Поэтому в таких случаях адепты предпочитают иметь дело со своими обычными напарниками. У моей мамы это Колин, у отца – тётя Бренда.
Когда я «приземлился», Колин задержал мою руку в своей, чтобы крепко пожать её, затем похлопал меня по плечу.
– Добро пожаловать, Эрик, – сердечно произнёс он. – Давненько ты у нас не был. Теперь решил наверстать упущенное?
– В каком смысле? – не понял я.
– Ведь до свадьбы ещё две недели, – объяснил Колин.
– А-а. Нет, дядя, я всего лишь на пару часов. Только навещу Диану, поболтаю с ней немного и сразу же вернусь. У меня дела в Экваторе.
Колин вздохнул:
– Очень жаль. Бренда будет огорчена... Ты плохой мальчик, Эрик, – сварливо добавил он, подражая манере Моргана Фергюсона. – По Диане, видишь ли, соскучился, а по дядюшке Колину и тётушке Бренде – нет.
– Ошибаешься, дядя, – ответил я. – По вам я тоже соскучился. Обещаю, что после свадьбы останусь погостить. – И подумал: «Если получится».
– Ловлю тебя на слове.
Для Колина и Бренды я был больше, чем просто любимым племянником, скорее полноправным членом их семьи, фактически третьим сыном. Что и неудивительно – ведь моя мать приходилась родной сестрой Колину, а мой отец и Бренда были близнецами. Бриан и Мел, дети Колина и Бренды, заменяли мне родных братьев (так как настоящих у меня не было и, судя по всему, их появление вряд ли предвиделось). Особенно я был дружен с Брианом. Мы родились с интервалом в несколько месяцев, но сейчас, из-за разного течения времени в наших родных мирах, он был моложе меня года на четыре, а то и на все пять. Маменькин сыночек Бриан до сих пор цеплялся за юбку Бренды; в наших детских вылазках в быстрый поток он выдерживал от силы неделю субъективного времени, после чего, истосковавшись по матери, возвращался обратно в Авалон. Главным образом он путешествовал по мирам вместе с Брендой, а поскольку та вела довольно оседлый образ жизни, то биологический возраст Бриана был почти в точности был равен количеству лет, прошедших на Земле Артура с момента его рождения. Что же касается меня, то, родившись двадцать два года назад по отсчёту Основного потока, я и есть двадцатидвухлетний, хотя на моей родине, в Царстве Света, прошло без малого двадцать пять лет. Это из-за того, что много времени я провёл в Сумерках Дианы и в Авалоне.
Кстати, о Бриане – лёгок на помине. Когда мы вышли из «ниши» в кабинет Колина, он сидел за отцовским рабочим столом и увлечённо шарил пальцами по клавиатуре компьютера. Увидев меня, он улыбнулся:
– Привет, Эрик. Рад тебя видеть.
– Взаимно, – сказал я. – Привет, братишка.
Бриан надавил ещё несколько клавиш, встал из-за стола и подошёл ко мне. Мы пожали друг другу руки.
А между тем Колин, снедаемый недобрыми предчувствиями, бросился к своему компьютеру.
– Так я и думал! – удручённо произнёс он, взглянув на экран. – Стоило мне на минуту отлучиться... Что ты ещё наворотил?
– Да ничего особенного, – ответил Бриан. – Установил защиту, и только.
– А на кой чёрт она мне сдалась? Я что, храню здесь государственные секреты? Или порнографические клипы? Из всех наших домочадцев в большинстве моих выкладок разберутся только Диана, Кевин и, возможно, Бренда. А для них любая защита не помеха.
– Ну, не говори! – обиженно возразил Бриан. – Это очень крутая защита. Не зная пароля, никто не расшифрует твои файлы. Даже я. Даже мама. Даже Диана. Даже Кевин.
– Вот спасибо! – саркастически промолвил Колин. – А вдруг я сам забуду пароль? Что тогда, вешаться?
– Придумай такой, который не забудешь. Например, своё имя.
– Отлично! Гениально! Первое, что сделает мало-мальски смышлёный взломщик, так это наберёт моё имя. Хороша защита!
– Тогда запиши пароль на листке бумаги и спрячь её в надёжном месте, – посоветовал Бриан. – А ещё лучше, придумай что-нибудь экстравагантное. Например «Колин дурак». Никто не додумается.
Колин фыркнул:
– Да уж... Зато теперь я знаю, какой пароль установлен на твоём компьютере. «Бриан дурак». Я же обойдусь и без паролей, и без дураков. Убери всю эту гадость. И поторапливайся, пока я по-настоящему не рассердился. Радуйся, что пришёл Эрик. На сегодня наш урок закончен.
С оскорблённым видом непризнанного гения Бриан сел в кресло и принялся лениво щёлкать клавишами.
Колин посмотрел на меня и беспомощно развёл руками:
– Что мне с ним делать, ума не приложу. Пытаюсь заинтересовать его физикой, но он... Сам видишь – корчит из себя крутого программера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119