Фрекен Агнес, облачившись в штаны одного из хусменов, изображала толстяка, а потом эскимоса, а Катинка - его жену-эскимоску.
- Как хорошо, что вы никогда не ломаетесь, моя прелесть, - говорила фрекен Линде.
Они так отплясывали эскимосский танец, что у Катинки даже голова закружилась. Фру Бай развеселилась до того, что стала почти проказливой.
Малютка-Ида участвовала в шарадах, только в другой партии. Они большей частью представляли какой-нибудь гарем или купальню. И при каждом удобном случае Иду прижимал к себе и тискал потрепанный блондин в форме младшего лейтенанта.
Пожилые гости толпились в дверях, глядя на игру. В саду под окнами стояли старший работник, два хусмена и батраки. Они скалили зубы, глядя, какие штуки «откалывает» их «барышня».
Пастор Линде ходил из комнаты в комнату.
- Они веселятся, веселятся всласть, - приговаривал он, возвращаясь к гостям постарше.
Фру Абель проводила пастора взглядом. Она сидела рядом с женой мельника.
- А ведь и правда, здесь очень весело.
- Да, - сказала мельничиха. - Слишком весело для пасторского дома. - Слово «пасторского» было произнесено не без суровости.
Дочь мельничихи Хелене стояла рядом с матерью. Она предпочла уклониться от игры.
Мельник с женой отстроили себе новый дом, они хотели быть на виду в округе. Дважды в год они принимали гостей, и те чинно сидели, таращась на новую мебель. Мебель так и оставалась новой.
В гостиной повсюду были разложены вещицы, вышитые руками фрекен Хелене.
В будни семья ютилась в старом флигеле. Раз в неделю новый дом протапливали, чтобы мебель не испортилась.
Фрекен Хелене была единственной дочерью. Ее наставнице фрекен Иенсен поручили с особым усердием налегать на иностранные языки. Фрекен Хелене была первой модницей в округе и питала неукротимое пристрастие к золотым безделушкам. Но дома какое бы платье она ни надевала, она ходила в серых войлочных туфлях и белых бумажных чулках.
В гостях она чуть что обижалась и с кислой миной усаживалась возле матери.
- Вы правы, - говорит фру Абель, - мои птенчики тоже считают, что здесь бывает чересчер уж весело…
- Мама, - заявляет Малютка-Ида, - дай мне твой носовой платок.
- Сию минуту.
Малютка-Ида довольно бесцеремонно выхватывает платок у матери.
Малютке-Иде по роли понадобился ночной чепец, а она обнаружила, что ее собственный носовой платок не отличается безукоризненной чистотой.
- Ах, они так увлечены игрой, - говорит фру Абель жене мельника.
Шарады кончились, до ужина решили поиграть в жмурки. В зале поднимается визг и такая беготня, что, того гляди, обвалится старая печка.
- Ой, печка, - кричит молодежь. - Осторожней, печка!
- Я здесь, ау, я здесь!
Малютка-Ида так устала, что рухнула на стул. Она с трудом переводит дух, до того у нее колотится сердце.
- Потрогайте. Слышите, как бьется, - говорит она и прижимает руку лейтенанта к своей груди.
Катинка водит - ее так закружили, что она еле стоит на ногах.
- Нет, вы только поглядите на мою прелесть, - кричит фрекен Агнес…
- Ау! Ау!
Катинка поймала Хуса.
- Кто это?
Он наклоняется, Катинка ощупывает его волосы.
- Это Хус, - кричит она.
Старый пастор Линде хлопает в ладоши, созывая гостей к столу.
- Хус, что с вами? - говорит Катинка. - Случилось что-нибудь?
- С чего вам вздумалось?
- Вы что-то невеселы в последнее время… не такой, как раньше…
- Ничего не случилось, фру Бай…
- А я, - говорит Катинка, - я почему-то так счастлива…
- Да, - говорит Хус, - это видно. Пришел Бай, он играл в карты.
- Господи помилуй, на кого ты похожа! - говорит он. Катинка смеется:
- Это мы танцевали эскимосский танец. Она идет к столу вместе с Хусом.
Бай выхватывает Малютку-Иду из-под носа у лейтенанта, тот идет за ними следом с сыном школьного учителя.
- Хансен, - говорит лейтенант. - Кто эта девица?
- А вон ее мамаша, та кривая, рядом с пастором, они живут по соседству на доходы с ренты.
- Огневая девка, - говорит лейтенант. - И грудь у нее шикарная…
Все рассаживаются по местам, пастор во главе стола. За ужином он провозглашает два тоста: «За отсутствующих» и «За веселую компанию». Эти тосты слово в слово провозглашаются за пасторским столом вот уже семнадцать лет.
Напоследок подают миндальный торт - а к нему хлопушки.
Пастор предлагает хлопушку фрекен Иенсен - они тянут ее за два конца.
Лейтенант пристроился со своим стулом поближе к фрекен Иде. Стулья сдвинуты так тесно, что Ида оказалась чуть ли не на коленях у молодого человека.
Гул стоит такой, что ничего не слышно- все смеются, с треском разрывают хлопушки и читают вслух вложенные в них записки.
- Молодость, молодость, - говорит пастор Линде.
- Хус, это нам с вами, - говорит Катинка. Она протягивает ему хлопушку.
Хус тянет хлопушку за свой конец.
- Записка у вас, - говорит Катинка. Хус разворачивает клочок бумаги.
- Вздор, - говорит он и рвет бумажку на мелкие клочки.
- Хус, зачем- что там было написано?
- Кондитеры всегда пишут только о любви, - заявляет Малютка-Ида с другого конца стола.
- Фрекен Ида! - Это говорит лейтенант. - Теперь наша с вами очередь.
Малютка-Ида оборачивается к лейтенанту, и они вдвоем разрывают хлопушку.
- Фу, как неприлично! - кричит Ида. В ее записке речь идет о поцелуях- лейтенант читает записку вслух, щекоча своими усиками щеку Иды.
Гости слегка отодвинулись от стола, дамы обмахиваются салфетками. Молодежь раскраснелась от жары и молочного пунша, его наливают гостям из больших серых кувшинов.
Щупленький студентик провозглашает тост за «патриархальный дом пастора Линде», все встают и кричат «ура». Студентик чокается с пастором.
- Ах вы, юный революционер, - как же это вы пьете за мое здоровье? - спрашивает пастор.
- Можно питать уважение к личности, - отвечает щупленький студентик.
- Верно, верно, - говорит пастор Линде. - Все верно. Молодежь должна за что-то бороться, не правда ли, фру Абель?
Фру Абель не сводит глаз со своей Малютки-Иды. Малютка-Ида такая резвушка. Она почти лежит в объятиях лейтенанта.
- Конечно, ваше преподобие, - отвечает фру Абель. - Ида, душенька моя (душенька не слышит), Малютка-Ида, ты не хочешь чокнуться со своей мамой? - говорит фру Абель.
- За твое здоровье! - говорит Малютка-Ида. - Лейтенант Нильсен, - она протягивает ему бокал, - чокнитесь с мамой…
Вдова Абель улыбается:
- Ах, чего только она не выдумает, моя Малютка-Ида… Щупленький студентик интересуется, читала ли фрекен Хелене Софуса Шандорфа…
Фрекен Хелене читает только книги из местной библиотеки.
- Я убежден, что это направление - благороднейший результат деятельности нашего титана Брандеса… И вообще свободы духа.
- Брандес? А-а, это тот самый еврей, - говорит фрекен Хелене. На мельнице именно так представляют себе свободу духа.
А студент уже воспарил к великому Дарвину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36