- спросила Луиса. - Разе вы тоже любите сладкое?
- Отчего нее, если кто-нибудь уделит мне кусочек, - «кавалерийским» тоном заявил Бай.
На перроне послышались возня и повизгиванье.
- Что там случилось? - крикнула из кухни Агнес.
- Мы подкармливаем птенчика, - сказала Луиса-Старшенькая. Она вскарабкалась на скамью и, выставив напоказ свое «украшение», совала в рот Баю печенье.
- Ой, он кусается! - вскрикивала она.
Именно в подобных случаях вдова Абель говорила:
«Ах, они все еще сущие младенцы, - они ведь совсем не знают жизни…»
Луиса-Старшенькая понесла к кухонному окну пустую тарелку. Крошки она подобрала пальцами. Сестрицы Абель не любили, когда что-нибудь пропадало зря.
Луиса заглянула в кухню через окно.
- Ах, если бы мама знала, - медоточивым голосом сказала она.
- Выходит, еще не пронюхала, - сказала Агнес, не отрываясь от теста.
Луисе-Старшенькой передали через окно фунтик с печеньем.
- Такую малость не стоит и тащить домой, - сказала Луиса старушке Иенсен, когда они вышли на дорогу.
Еще не дойдя до лесной опушки, они уписали все печенье. Луиса-Старшенькая бросила фунтик на землю.
- Луиса, детка, Боже сохрани… Фрекен Линде такая остроглазая… еще, чего доброго, заметит…
Фрекен Иенсен подобрала бумажку. В кармане она бережно расправила ее и завернула в нее три печенья, припрятанные для Бель-Ами.
Катинка устала. Как была, с засученными рукавами, она присела на колоду для разделки мяса и посмотрела на свои изделия.
- Это и в сравнение не идет с тем, что мы пекли дома к рождеству.
Она стала рассказывать, как они готовились к рождеству- ее мать, сестры и все домочадцы… Из теста для хвороста Катинка лепила поросят - бросишь их в кипящее масло - плюх - а они ломаются.
А братья старались потихоньку стянуть что по-вкуснее, - мать вооружалась большим половником и охраняла блюдо с хворостом.
А когда кололи миндаль, братья тоже не упускали случая утащить ядрышки, - бывало, от фунта миндаля остается меньшее половины…
В дверь постучали. Это был Хус.
- Сюда нельзя! - сказала Катинка, не открывая. - Через час… Приходите через час.
Хус подошел к окну.
- Подождите в саду, - сказала Катинка. Она заторопилась поскорее кончить работу и послала Агнес занять Хуса.
Агнес просидела с ним полчаса. Потом ушла.
- Управляющего Хуса занимать слишком уж легко, - рассказывала она Андерсену. - Ему надо одно - чтобы его оставили в покое и не мешали насвистывать в свое удовольствие.
- Где же Агнес? - спросила Катинка, выйдя в сад.
- Кажется, ушла.
- Когда лее?
- Да, наверное, час тому назад… Хус рассмеялся.
- Мы с фрекен Линде очень расположены друг к другу. Но разговор у нас не клеится.
- Сейчас будем укладываться, - сказала Катинка.
Они вошли в дом и стали упаковывать съестные припасы в большую корзину. Горшки для устойчивости перекладывали соломой.
- Плотнее, плотнее, - приговаривала Катинка, нажимая ладонями на руки Хуса.
Она открыла секретер и отсчитала несколько серебряных ложек и вилок.
- И еще я хочу взять веер, - сказала она. Она порылась в шкафу.
- Ах, он, наверное, в ящике.
Это был ящик, где хранилась шкатулка с котильонными орденами и подвенечная фата. Катинка открыла шкатулку с ленточками.
- Старый хлам, - сказала она.
Она сунула руку в шкатулку и небрежно поворошила ленты и ордена.
- Старый хлам. - И она снова стала искать веер.
- Подержите мою фату, - попросила она. Она протянула Хусу фату и шерстяной платок. - Вот он, - сказала она. Веер лежал на дне шкатулки.
- А это ваш подарок, - сказала она. Шаль лежала в сторонке, обернутая в папиросную бумагу. Катинка вынула ее из шкатулки.
Хус так сильно сжал позолоченную фату, что на тюле остались следы осыпавшейся позолоты.
Пришел вечерний поезд. Они вышли на платформу.
- Уф, - сказал стройный машинист в нескромно обтянутых панталонах. - Сущее наказанье вести поезд в праздничные дни. Опаздываем на тридцать минут!
- И парит, как в бане, - заявил Бай.
Катинка оглядела вагоны. Из каждого окна высовывались потные лица.
- Правда, - сказала она. - И охота людям ездить. Машинист рассмеялся.
- А на что же тогда железная дорога, - сказал он. Он протянул Баю и его жене два пальца и вскочил на подножку.
Поезд тронулся. Молодой машинист все высовывался из окна паровоза, улыбался и кивал.
Катинка махала концом синей шали. И вдруг изо всех окон ей закивали и замахали пассажиры, - они смеялись, выкрикивали шутки и приветствия.
Катинка тоже кричала и размахивала шалью, и пассажиры махали в ответ, пока поезд не скрылся из глаз.
После чая Хус отправился домой. Он должен был приехать на станцию в шесть утра.
Катинка стояла в саду у изгороди.
- Ты лети, лети, кузнечик,
Принеси погожий день! -
воскликнула она.
В лицо ей пахнуло ароматом деревьев. Она улыбалась, глядя в ясное синее небо.
«До чего же малютке к лицу синее», - думал машинист в нескромных панталонах. На своем маршруте он замечал все до мелочей.
- Помни, завтра в пять надо быть на ногах, - сказал Бай, заглядывая в кухню.
- Сейчас, Бай, сию минуту. - Катинка скоблила чуть пригоревший пирог. - Вот только управлюсь…
Она уложила пирог в корзину, еще раз оглядела все припасы. Потом открыла дверь и выглянула во двор. Там ворковали голуби. И больше не было слышно ни звука.
На западе угасал последний розовый отсвет. Среди подернутых дымкой лугов вилась река.
Как она все-таки любила эти места!
Она закрыла дверь и вошла в спальню.
Бай положил свои часы рядом с ночником у кровати. Он, видно, хотел проверить, долго ли Катинка будет «копаться». Но не дождался, уснул, и теперь лежал весь в поту и храпел при свете ночника.
Катинка тихонько погасила ночник и разделась в темноте.
Когда подъехала коляска, Катинка стояла в саду. Ее голубое платье было видно еще с поворота дороги.
- С добрым утром, с добрым утром… Вы привезли хорошую погоду.
Она выбежала на платформу.
- Приехал, - закричала она. - Мария, неси скорей корзины…
Бай без пиджака показался в окне спальни.
- Здорово, Хус. Не хватит нас солнечный удар, а?
- Да нет, ветерок обдувает, - ответил Хус, слезая с козел. Они уложили корзины с провизией в коляску и сели пить кофе на платформе. Малыш-Бентсен так осовел со сна, что Баю пришлось трижды гонять его взад и вперед по команде «тревога», чтобы растормошить.
Катинка пообещала привезти Бентсену с ярмарки пряничное сердце, и все стали рассаживаться в коляске. Бай пожелал править лошадьми и уселся на козлы, рядом с Марией, которая так туго затянулась в корсет, что при каждом ее движении раздавался скрип.
Катинка в белой шляпе с широкими полями казалась совсем девочкой.
- Обед тебе принесут из трактира, - сказала Катинка Малышу-Бентсену.
- Поехали, - сказал Бай.
Малыш-Бентсен помчался в сад и оттуда махал им рукой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
- Отчего нее, если кто-нибудь уделит мне кусочек, - «кавалерийским» тоном заявил Бай.
На перроне послышались возня и повизгиванье.
- Что там случилось? - крикнула из кухни Агнес.
- Мы подкармливаем птенчика, - сказала Луиса-Старшенькая. Она вскарабкалась на скамью и, выставив напоказ свое «украшение», совала в рот Баю печенье.
- Ой, он кусается! - вскрикивала она.
Именно в подобных случаях вдова Абель говорила:
«Ах, они все еще сущие младенцы, - они ведь совсем не знают жизни…»
Луиса-Старшенькая понесла к кухонному окну пустую тарелку. Крошки она подобрала пальцами. Сестрицы Абель не любили, когда что-нибудь пропадало зря.
Луиса заглянула в кухню через окно.
- Ах, если бы мама знала, - медоточивым голосом сказала она.
- Выходит, еще не пронюхала, - сказала Агнес, не отрываясь от теста.
Луисе-Старшенькой передали через окно фунтик с печеньем.
- Такую малость не стоит и тащить домой, - сказала Луиса старушке Иенсен, когда они вышли на дорогу.
Еще не дойдя до лесной опушки, они уписали все печенье. Луиса-Старшенькая бросила фунтик на землю.
- Луиса, детка, Боже сохрани… Фрекен Линде такая остроглазая… еще, чего доброго, заметит…
Фрекен Иенсен подобрала бумажку. В кармане она бережно расправила ее и завернула в нее три печенья, припрятанные для Бель-Ами.
Катинка устала. Как была, с засученными рукавами, она присела на колоду для разделки мяса и посмотрела на свои изделия.
- Это и в сравнение не идет с тем, что мы пекли дома к рождеству.
Она стала рассказывать, как они готовились к рождеству- ее мать, сестры и все домочадцы… Из теста для хвороста Катинка лепила поросят - бросишь их в кипящее масло - плюх - а они ломаются.
А братья старались потихоньку стянуть что по-вкуснее, - мать вооружалась большим половником и охраняла блюдо с хворостом.
А когда кололи миндаль, братья тоже не упускали случая утащить ядрышки, - бывало, от фунта миндаля остается меньшее половины…
В дверь постучали. Это был Хус.
- Сюда нельзя! - сказала Катинка, не открывая. - Через час… Приходите через час.
Хус подошел к окну.
- Подождите в саду, - сказала Катинка. Она заторопилась поскорее кончить работу и послала Агнес занять Хуса.
Агнес просидела с ним полчаса. Потом ушла.
- Управляющего Хуса занимать слишком уж легко, - рассказывала она Андерсену. - Ему надо одно - чтобы его оставили в покое и не мешали насвистывать в свое удовольствие.
- Где же Агнес? - спросила Катинка, выйдя в сад.
- Кажется, ушла.
- Когда лее?
- Да, наверное, час тому назад… Хус рассмеялся.
- Мы с фрекен Линде очень расположены друг к другу. Но разговор у нас не клеится.
- Сейчас будем укладываться, - сказала Катинка.
Они вошли в дом и стали упаковывать съестные припасы в большую корзину. Горшки для устойчивости перекладывали соломой.
- Плотнее, плотнее, - приговаривала Катинка, нажимая ладонями на руки Хуса.
Она открыла секретер и отсчитала несколько серебряных ложек и вилок.
- И еще я хочу взять веер, - сказала она. Она порылась в шкафу.
- Ах, он, наверное, в ящике.
Это был ящик, где хранилась шкатулка с котильонными орденами и подвенечная фата. Катинка открыла шкатулку с ленточками.
- Старый хлам, - сказала она.
Она сунула руку в шкатулку и небрежно поворошила ленты и ордена.
- Старый хлам. - И она снова стала искать веер.
- Подержите мою фату, - попросила она. Она протянула Хусу фату и шерстяной платок. - Вот он, - сказала она. Веер лежал на дне шкатулки.
- А это ваш подарок, - сказала она. Шаль лежала в сторонке, обернутая в папиросную бумагу. Катинка вынула ее из шкатулки.
Хус так сильно сжал позолоченную фату, что на тюле остались следы осыпавшейся позолоты.
Пришел вечерний поезд. Они вышли на платформу.
- Уф, - сказал стройный машинист в нескромно обтянутых панталонах. - Сущее наказанье вести поезд в праздничные дни. Опаздываем на тридцать минут!
- И парит, как в бане, - заявил Бай.
Катинка оглядела вагоны. Из каждого окна высовывались потные лица.
- Правда, - сказала она. - И охота людям ездить. Машинист рассмеялся.
- А на что же тогда железная дорога, - сказал он. Он протянул Баю и его жене два пальца и вскочил на подножку.
Поезд тронулся. Молодой машинист все высовывался из окна паровоза, улыбался и кивал.
Катинка махала концом синей шали. И вдруг изо всех окон ей закивали и замахали пассажиры, - они смеялись, выкрикивали шутки и приветствия.
Катинка тоже кричала и размахивала шалью, и пассажиры махали в ответ, пока поезд не скрылся из глаз.
После чая Хус отправился домой. Он должен был приехать на станцию в шесть утра.
Катинка стояла в саду у изгороди.
- Ты лети, лети, кузнечик,
Принеси погожий день! -
воскликнула она.
В лицо ей пахнуло ароматом деревьев. Она улыбалась, глядя в ясное синее небо.
«До чего же малютке к лицу синее», - думал машинист в нескромных панталонах. На своем маршруте он замечал все до мелочей.
- Помни, завтра в пять надо быть на ногах, - сказал Бай, заглядывая в кухню.
- Сейчас, Бай, сию минуту. - Катинка скоблила чуть пригоревший пирог. - Вот только управлюсь…
Она уложила пирог в корзину, еще раз оглядела все припасы. Потом открыла дверь и выглянула во двор. Там ворковали голуби. И больше не было слышно ни звука.
На западе угасал последний розовый отсвет. Среди подернутых дымкой лугов вилась река.
Как она все-таки любила эти места!
Она закрыла дверь и вошла в спальню.
Бай положил свои часы рядом с ночником у кровати. Он, видно, хотел проверить, долго ли Катинка будет «копаться». Но не дождался, уснул, и теперь лежал весь в поту и храпел при свете ночника.
Катинка тихонько погасила ночник и разделась в темноте.
Когда подъехала коляска, Катинка стояла в саду. Ее голубое платье было видно еще с поворота дороги.
- С добрым утром, с добрым утром… Вы привезли хорошую погоду.
Она выбежала на платформу.
- Приехал, - закричала она. - Мария, неси скорей корзины…
Бай без пиджака показался в окне спальни.
- Здорово, Хус. Не хватит нас солнечный удар, а?
- Да нет, ветерок обдувает, - ответил Хус, слезая с козел. Они уложили корзины с провизией в коляску и сели пить кофе на платформе. Малыш-Бентсен так осовел со сна, что Баю пришлось трижды гонять его взад и вперед по команде «тревога», чтобы растормошить.
Катинка пообещала привезти Бентсену с ярмарки пряничное сердце, и все стали рассаживаться в коляске. Бай пожелал править лошадьми и уселся на козлы, рядом с Марией, которая так туго затянулась в корсет, что при каждом ее движении раздавался скрип.
Катинка в белой шляпе с широкими полями казалась совсем девочкой.
- Обед тебе принесут из трактира, - сказала Катинка Малышу-Бентсену.
- Поехали, - сказал Бай.
Малыш-Бентсен помчался в сад и оттуда махал им рукой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36