Она помолчала.
Потом сказала еле слышно:
- Какой прекрасной могла быть жизнь.
Агнес опустилась на колени возле кровати. И они обе затихли в темноте. Катинка провела рукой по волосам Агнес.
- Агнес, - сказала она. - Мне не надо… не надо надгробного слова…
- Катинка, но…
- Пусть только помолятся за меня, - сказала она.
Она снова умолкла. Агнес тихо плакала. Котинка перебирала завитки ее волос.
- Но есть, - она говорила тихо-тихо, словно робея, и убрала руку с головы Агнес, - есть один псалом… Мне хотелось бы… пусть его споют… над моей могилой…
Ее шепот был почти беззвучен. Агнес зарылась лицом в подушки.
- Свадебный псалом, - еле слышно прошептала Катинка, как ребенок, который не решается высказать свою просьбу.
Агнес заплакала навзрыд, она схватила руки Катинки, целовала их и всхлипывала.
- Катинка… Катинка…
Катинка сжала ладонями ее голову и чуть подалась вперед:
- Вы с ним теперь будете счастливы, - сказала она. Она умолкла. Агнес продолжала плакать.
На другой день старый пастор соборовал Катинку. Бай был в отъезде в Рандерсе.
Ночью перепуганная служанка со свечой в руках разбудила Агнес:
- Фрекен… За вами прислали… со станции… фрекен просят сейчас же прийти.
- Со станции… - Агнес соскочила с кровати. - Кто там? - спросила она.
Она окликнула человека, стоявшего внизу, в сенях.
- Это я, - сказал Малыш-Бентсен.
Агнес вышла, накинув на себя какие-то платки.
- Она умирает, фрекен, - сказал Малыш-Бентсен. Он был бледен, у него зуб на зуб не попадал. Малыш-Бентсен еще никогда не видел умирающих.
- За доктором послали? - спросила Агнес. - Фонарь, Ане.
- Некого было послать…
Агнес взяла зажженный фонарь и вышла во двор. Она постучала в людскую. Стук отозвался эхом в сарае…
- Ларе, Ларе…
Лошади завозились в стойлах.
Вышел заспанный Ларе и остановился в дверях в свете фонаря.
Агнес зашагала через двор обратно к дому. Малыш-Бентсен вышел на крыльцо, - он боялся оставаться один в темноте.
- Вы поедете с Ларсом, - сказала Агнес и прошла мимо него в дом.
В сени выскочили перепуганные служанки.
- Сварите кофе, - сказала Агнес. - Да поживее.
Она отправилась к себе переодеться. Малыш-Бентсен остался в сенях один. Все двери в доме были распахнуты и поскрипывали в темноте. Полуодетые, заспанные девушки сновали из комнаты в комнату, каждая со свечой в руке. Один подсвечник кто-то забыл на столе. Пламя колыхалось на сквозняке.
Батрак вынес из конюшни во двор зажженный фонарь и поставил его на каменный выступ, а сам снова куда-то ушел, - в темноте вокруг фонаря лежало светлое пятно.
Хлопнула дверца коляски, вывели лошадей. Каждый звук громко и жутко отдавался в ночной тишине.
Агнес прошла мимо Бентсена.
- Я иду, - сказала она. - Что у нее - судороги?
- Она кричит, - сказал Бентсен. Агнес выглянула во двор.
- Побыстрее, - крикнула она. Батрак побежал по двору с фонарем.
В кухне на подоконнике стояли две свечи, их мерцающее пламя освещало лошадей и коляску во дворе.
В столовую вышла фру Линде в халате старого пастора.
- Ложись, мама, - сказала Агнес.
- О Боже мой, Боже мой, - приговаривала старая фру Линде. - Так внезапно… Так внезапно… - И она тоже стала бродить из комнаты в комнату со свечой в руке.
Батрак распахнул ворота, - от грохота все вздрогнули, - в дверях кухни показался Ларе, ему налили чашку кофе.
Малыш-Бентсен вышел и взобрался на козлы… Он видел лицо пасторши - она всхлипывала и раскачивалась на стуле в колеблющемся пламени свечи.
Они выехали из ворот и рысью покатили в темноте по дороге- колья ограды проносились мимо них, точно танцующие привидения.
Ларе крепко натягивал поводья.
- Лошади чуют, когда едешь к покойнику, - сказал он. И разговор оборвался. Свет фонарей от коляски скользил по растревоженным кольям ограды.
Бай расхаживал по прихожей из угла в угол, взад и вперед.
- Это вы, - сказал он. - Вы пришли. Ох, как она кричит.
Агнес отворила дверь в контору. Она услышала стоны Катинки и голос сиделки: «Ну же, ну, ничего, ничего». Вошла Мария.
- А доктор? - сказала она.
- За ним поехали, - сказала Агнес.
Она вошла в спальню. Сиделка завела руки Катинки над ее головой. Под одеялами тело больной извивалось от конвульсий.
- Подержите, - сказала сиделка.
Агнес сжала запястья Катинки и тут нее выпустила их - они были в холодном поту.
Руки умирающей судорожно забились о полог.
- Держите же, - повторила сиделка. Агнес снова стиснула руки Катинки.
- А язык, язык… - сказала она. - Скорее ложку! Язык. Катинка обмякла- на полуоткрытых губах сквозь стиснутые зубы выступила голубоватая пена.
Мария выронила ложку, не нашла ее на полу, стала искать другую, держа в руке свечу.
- Голову, - сказала сиделка. - Держите голову. Мария стала поддерживать голову Катинки, сама дрожа всем телом.
- Господи Иисусе… всеблагой Спаситель, - повторяла она. - Господи Иисусе… всеблагой Спаситель…
Агнес прижимала руки Катинки к одеялу.
- Придерживайте голову, - говорила сиделка. Она почти легла на постель, пытаясь просунуть ложку между зубами умирающей.
Вокруг ложки выступила пена.
- Вот так, - прошептала сиделка. - Хорошо. Катинка открыла глаза, огромные, испуганные, и устремила их на Агнес.
Она так и не сводила с нее испуганного взгляда.
- Катинка…
Умирающая застонала и обмякла… Ложка выпала у нее изо рта…
- Сейчас ей полегчает, - сказала сиделка.
Глаза Катинки закрылись. Агнес выпустила ее руки. Женщины сели по обе стороны постели, прислушиваясь к слабому, неровному дыханию умирающей.
- Сейчас ей полегчает, - повторила сиделка. Умирающая забылась дремотой и только изредка стонала.
С дороги послышался шум коляски. Дверь распахнулась, раздался голос доктора. Агнес встала.
- Т-сс! Она спит, - сказала она.
Доктор вошел в спальню и склонился над кроватью.
- Да, - сказал он, - теперь уже недолго.
- Она страдает? - спросила Агнес.
- Кто это может знать, - ответил доктор. - Сейчас она спит.
Доктор и Агнес вышли в гостиную. Они слышали, как Бай расхаживал взад и вперед по конторе. Агнес встала и вышла к нему.
- Что он говорит? - спросил Бай. И опять принялся расхаживать по комнате.
Агнес не ответила и молча опустилась на стул.
- Я не могу поверить, - сказал Бай, - не могу в это поверить, фрекен Агнес.
Он метался взад и вперед, от двери к окну, - снова остановился возле Агнес и сказал, не глядя на нее:
- Не могу поверить, фрекен Агнес. Доктор открыл дверь.
- Скорее, - позвал он.
Конвульсии начались снова. Баю пришлось держать руку Катинки.
Но он ее выпустил.
- Не могу, - сказал он и вышел, закрыв лицо руками. Было слышно, как он рыдает у себя в конторе.
- Оботрите ей лоб, - сказал доктор. Агнес отерла пот со лба Катинки.
- Спасибо, - сказала Катинка и открыла глаза. - Это вы, Агнес?
- Да, Катинка. Это я.
- Спасибо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Потом сказала еле слышно:
- Какой прекрасной могла быть жизнь.
Агнес опустилась на колени возле кровати. И они обе затихли в темноте. Катинка провела рукой по волосам Агнес.
- Агнес, - сказала она. - Мне не надо… не надо надгробного слова…
- Катинка, но…
- Пусть только помолятся за меня, - сказала она.
Она снова умолкла. Агнес тихо плакала. Котинка перебирала завитки ее волос.
- Но есть, - она говорила тихо-тихо, словно робея, и убрала руку с головы Агнес, - есть один псалом… Мне хотелось бы… пусть его споют… над моей могилой…
Ее шепот был почти беззвучен. Агнес зарылась лицом в подушки.
- Свадебный псалом, - еле слышно прошептала Катинка, как ребенок, который не решается высказать свою просьбу.
Агнес заплакала навзрыд, она схватила руки Катинки, целовала их и всхлипывала.
- Катинка… Катинка…
Катинка сжала ладонями ее голову и чуть подалась вперед:
- Вы с ним теперь будете счастливы, - сказала она. Она умолкла. Агнес продолжала плакать.
На другой день старый пастор соборовал Катинку. Бай был в отъезде в Рандерсе.
Ночью перепуганная служанка со свечой в руках разбудила Агнес:
- Фрекен… За вами прислали… со станции… фрекен просят сейчас же прийти.
- Со станции… - Агнес соскочила с кровати. - Кто там? - спросила она.
Она окликнула человека, стоявшего внизу, в сенях.
- Это я, - сказал Малыш-Бентсен.
Агнес вышла, накинув на себя какие-то платки.
- Она умирает, фрекен, - сказал Малыш-Бентсен. Он был бледен, у него зуб на зуб не попадал. Малыш-Бентсен еще никогда не видел умирающих.
- За доктором послали? - спросила Агнес. - Фонарь, Ане.
- Некого было послать…
Агнес взяла зажженный фонарь и вышла во двор. Она постучала в людскую. Стук отозвался эхом в сарае…
- Ларе, Ларе…
Лошади завозились в стойлах.
Вышел заспанный Ларе и остановился в дверях в свете фонаря.
Агнес зашагала через двор обратно к дому. Малыш-Бентсен вышел на крыльцо, - он боялся оставаться один в темноте.
- Вы поедете с Ларсом, - сказала Агнес и прошла мимо него в дом.
В сени выскочили перепуганные служанки.
- Сварите кофе, - сказала Агнес. - Да поживее.
Она отправилась к себе переодеться. Малыш-Бентсен остался в сенях один. Все двери в доме были распахнуты и поскрипывали в темноте. Полуодетые, заспанные девушки сновали из комнаты в комнату, каждая со свечой в руке. Один подсвечник кто-то забыл на столе. Пламя колыхалось на сквозняке.
Батрак вынес из конюшни во двор зажженный фонарь и поставил его на каменный выступ, а сам снова куда-то ушел, - в темноте вокруг фонаря лежало светлое пятно.
Хлопнула дверца коляски, вывели лошадей. Каждый звук громко и жутко отдавался в ночной тишине.
Агнес прошла мимо Бентсена.
- Я иду, - сказала она. - Что у нее - судороги?
- Она кричит, - сказал Бентсен. Агнес выглянула во двор.
- Побыстрее, - крикнула она. Батрак побежал по двору с фонарем.
В кухне на подоконнике стояли две свечи, их мерцающее пламя освещало лошадей и коляску во дворе.
В столовую вышла фру Линде в халате старого пастора.
- Ложись, мама, - сказала Агнес.
- О Боже мой, Боже мой, - приговаривала старая фру Линде. - Так внезапно… Так внезапно… - И она тоже стала бродить из комнаты в комнату со свечой в руке.
Батрак распахнул ворота, - от грохота все вздрогнули, - в дверях кухни показался Ларе, ему налили чашку кофе.
Малыш-Бентсен вышел и взобрался на козлы… Он видел лицо пасторши - она всхлипывала и раскачивалась на стуле в колеблющемся пламени свечи.
Они выехали из ворот и рысью покатили в темноте по дороге- колья ограды проносились мимо них, точно танцующие привидения.
Ларе крепко натягивал поводья.
- Лошади чуют, когда едешь к покойнику, - сказал он. И разговор оборвался. Свет фонарей от коляски скользил по растревоженным кольям ограды.
Бай расхаживал по прихожей из угла в угол, взад и вперед.
- Это вы, - сказал он. - Вы пришли. Ох, как она кричит.
Агнес отворила дверь в контору. Она услышала стоны Катинки и голос сиделки: «Ну же, ну, ничего, ничего». Вошла Мария.
- А доктор? - сказала она.
- За ним поехали, - сказала Агнес.
Она вошла в спальню. Сиделка завела руки Катинки над ее головой. Под одеялами тело больной извивалось от конвульсий.
- Подержите, - сказала сиделка.
Агнес сжала запястья Катинки и тут нее выпустила их - они были в холодном поту.
Руки умирающей судорожно забились о полог.
- Держите же, - повторила сиделка. Агнес снова стиснула руки Катинки.
- А язык, язык… - сказала она. - Скорее ложку! Язык. Катинка обмякла- на полуоткрытых губах сквозь стиснутые зубы выступила голубоватая пена.
Мария выронила ложку, не нашла ее на полу, стала искать другую, держа в руке свечу.
- Голову, - сказала сиделка. - Держите голову. Мария стала поддерживать голову Катинки, сама дрожа всем телом.
- Господи Иисусе… всеблагой Спаситель, - повторяла она. - Господи Иисусе… всеблагой Спаситель…
Агнес прижимала руки Катинки к одеялу.
- Придерживайте голову, - говорила сиделка. Она почти легла на постель, пытаясь просунуть ложку между зубами умирающей.
Вокруг ложки выступила пена.
- Вот так, - прошептала сиделка. - Хорошо. Катинка открыла глаза, огромные, испуганные, и устремила их на Агнес.
Она так и не сводила с нее испуганного взгляда.
- Катинка…
Умирающая застонала и обмякла… Ложка выпала у нее изо рта…
- Сейчас ей полегчает, - сказала сиделка.
Глаза Катинки закрылись. Агнес выпустила ее руки. Женщины сели по обе стороны постели, прислушиваясь к слабому, неровному дыханию умирающей.
- Сейчас ей полегчает, - повторила сиделка. Умирающая забылась дремотой и только изредка стонала.
С дороги послышался шум коляски. Дверь распахнулась, раздался голос доктора. Агнес встала.
- Т-сс! Она спит, - сказала она.
Доктор вошел в спальню и склонился над кроватью.
- Да, - сказал он, - теперь уже недолго.
- Она страдает? - спросила Агнес.
- Кто это может знать, - ответил доктор. - Сейчас она спит.
Доктор и Агнес вышли в гостиную. Они слышали, как Бай расхаживал взад и вперед по конторе. Агнес встала и вышла к нему.
- Что он говорит? - спросил Бай. И опять принялся расхаживать по комнате.
Агнес не ответила и молча опустилась на стул.
- Я не могу поверить, - сказал Бай, - не могу в это поверить, фрекен Агнес.
Он метался взад и вперед, от двери к окну, - снова остановился возле Агнес и сказал, не глядя на нее:
- Не могу поверить, фрекен Агнес. Доктор открыл дверь.
- Скорее, - позвал он.
Конвульсии начались снова. Баю пришлось держать руку Катинки.
Но он ее выпустил.
- Не могу, - сказал он и вышел, закрыв лицо руками. Было слышно, как он рыдает у себя в конторе.
- Оботрите ей лоб, - сказал доктор. Агнес отерла пот со лба Катинки.
- Спасибо, - сказала Катинка и открыла глаза. - Это вы, Агнес?
- Да, Катинка. Это я.
- Спасибо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36