- Кто же это?
- Фрекен Ида. Она собирается уезжать…
- Как? Почему Ида?
- Очень просто. - Бай рассмеялся. - Фрекен Луиса сдалась… Теперь все ставки на лошадку порезвее. Она уезжает на все лето. М-м-м-да, может, хоть одной повезет… - Бай помолчал. - Черт побери, такую девицу грех не выдать замуж…
Бай часто заводил разговор о браке и супружеской жизни. Он любил пофилософствовать на эту тему.
- Разве я по доброй воле пошел в начальники станции, - говорил он. - Но лейтенанту жениться не по карману… Что делать, черт возьми, девицы должны идти под венец… А там, глядишь, и привыкнут друг к другу, - общий дом, общий кров, а там и дети пойдут…
- У большинства, - закончил Бай с легким вздохом. Помолчали. В беседке стало совсем темно.
Шел конец июня.
- Что-то моя прелесть нынче бледная, - говорила Агнес Линде, приходя на станцию.
- Должно быть, я плохо переношу жару, - отвечала Катинка. В ней поселилась какая-то тревога, она то и дело бралась за какую-нибудь работу, ничего не доводила до конца и все бродила с места на место как потерянная.
Но чаще всего она сидела у реки с Агнес. Смотрела вдаль, на луга, и слушала одну и ту лее историю.
У Агнес Линде становился совсем другой - ласковый - голос, когда она говорила о «нем».
Она так и звала его- «он».
Катинка смотрела на Агнес - как та сидит, наклонив голову, и улыбается.
- И мы еще хнычем, негодники, - говорила Агнес, - оттого что все идет так, а не иначе, а может, это вообще лучшее, что нам дано в жизни…
- Да, - говорила Катинка и продолжала смотреть на Агнес.
Если Агнес Линде не приходила на станцию, Катинка сама шла в пасторскую усадьбу. Теперь ей просто недоставало рассказов Агнес.
Там она встречала и Андерсена. Видела их вместе. Его и Агнес.
Они играли в крокет на большой площадке, а Катинка стояла и смотрела. Смотрела на них - на двоих, что любят друг друга.
Она слушала их и смотрела на них с любопытством - почти как на чудо.
Однажды, возвращаясь из пасторской усадьбы домой, она расплакалась.
Хус приезжал теперь очень нерегулярно. То явится два раза на дню, но не успеет зайти в беседку, как тотчас опять в седло. А бывало, по нескольку дней не кажет глаз на станцию.
- Сенокос, - говорил он.
Сено убрали, и теперь оно стояло в стогах на лугу. Воздух был напоен пряным запахом скошенной травы.
Однажды вечером Хус приехал очень веселый и предложил «проехаться лесом на большую ярмарку». Поехать в коляске, сделать привал в лесу, а потом посмотреть на ярмарочные увеселения.
Бая уговаривать не пришлось. И поездка стала делом решенным. Выедут они рано утром по холодку и вернутся к ночи или даже на другое утро.
Поедут вчетвером - Бай с женой и Марией и Хус.
Катинка целый день провела в хлопотах.
Она внимательно изучила кулинарную книгу, за ночь все обдумала, а наутро сама отправилась в город за покупками.
Хус приехал за почтой как раз в ту минуту, когда отходил поезд.
- Хус! - окликнула Катинка из окна купе.
- Куда это вы собрались? - воскликнул он.
- За покупками- и Мария со мной. - Она притянула Марию к себе, чтобы та показалась в окне. - До свидания!
- Хм! - сказал Бай. - Катинка прямо сдурела. Она жарит и варит, точно не к пикнику готовится, а к эпидемии холеры… В городе уже начали разбивать ярмарочные палатки: на рыночной площади отдыхали прислоненные к церковной ограде карусельные лошадки. Катинка бродила по улицам, глядя на людей, работавших топорами и молотками. Она не могла оторвать глаз от ящиков и подолгу стояла всюду, где натягивали парусиновый тент.
- Посторонись, барышня…
Она шарахнулась в сторону, перепрыгнув через доски и веревки.
- Они называют меня барышней, - сказала она. - Ах, Мария, лишь бы только погода не испортилась.
Они пошли в сторону парка. Там стоял балаган на колесах. У обочины спали мужчины, на приставной лестнице женщина стирала в лохани трико. Три пары белых подштанников покачивались на веревке.
Катинка с любопытством оглядела женщину, мужчин у обочины.
- Чего вам надо? - крикнула женщина на ломаном датском языке.
- Ой! - вскрикнула Катинка, она страшно испугалась и пустилась бежать.
- Это силачка, - сказала она.
Они пошли дальше. На опушке леса плотники сколачивали деревянную площадку для танцев. После залитой солнцем дороги под деревьями было прохладно. Катинка села на скамью.
- Здесь мы будем танцевать, - сказала она.
- Вот уж кто, верно, ловко танцует, так это Хус, - сказала Мария. Она по-прежнему восхищалась Хусом. Его фотография стояла в бархатной рамке у нее на комоде, а в псалтыре вместо закладки лежала его выцветшая визитная карточка. На долю стрелочника Петера оставались более земные утехи.
Катинка не ответила. Она сидела и смотрела, как работают плотники.
- Только бы погода не испортилась, - сказала она одному из них.
- Да-а, - отозвался он, поднял голову- верхушки деревьев заслоняли небо- и рукавом отер пот с лица. - Оно все дело- в погоде.
Катинка с Марией повернули обратно. Пора было возвращаться домой. Они вышли на площадь. Колокола звонили к вечерне, перекрывая уличный шум.
Накануне поездки они пекли пироги. Катинка, засучив рукава, так усердно месила тесто, что даже волосы у нее были обсыпаны мукой, как у мельника.
- Сюда нельзя, сюда нельзя! - Кто-то стучал в запертую дверь кухни.
Катинка решила, что это Хус.
- Это я! - закричала Агнес Линде. - Что тут происходит? Ее впустили, и она тоже принялась за дело. Ставили тесто для сладкого пирога - вымешивать его надо было долго-долго.
- Это для Хуса, - объяснила Катинка. - Он сластена. Любит сдобное тесто.
Агнес Линде месила тесто с такой силой, что оно пошло пузырями.
- Ох, уж эти мужчины. Им еще и пироги подавай, - сказала она.
Катинка вынула из печи противень.
- Попробуйте печенье, - сказала она. - С пылу с жару. Щеки ее горели, как медный таз.
К дневному поезду на станцию пришли фрекен Иенсен и Луиса-Старшенькая. Началось перестукиванье и дипломатические переговоры через кухонное окно.
- Учуяли, прости меня Господи, - сказала Агнес Линде. Она устало опустила руки и сидела в неловкой позе, зажав в коленях миску с тестом.
Мария вынесла им на перрон тарелку с печеньем.
Луиса от восторга так заерзала на скамье, что двое проезжих коммивояжеров смогли рассмотреть из окна поезда довольно большую часть ее «украшения».
Когда поезд отошел, в кухне открыли окна. На скамье Луиса-Старшенькая и фрекен Иенсен за обе щеки уписывали печенье.
- Ах, до чего же вкусно, фру Бай! Ну просто пальчики оближешь…
- Да, фру Бай хозяйка, каких мало, - сказала фрекен Иенсен.
- Ну, пошла молоть мельница, - сказала в кухне Агнес и снова взялась за тесто.
Бай распахнул окно конторы- оно приходилось как раз над скамьей.
- На что ж это похоже! - сказал он. - Мне не перепало ни крошки!
- Поделиться с вами, господин Бай?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36