Вокруг нее запрягали лошадей и разъезжались ярмарочные гости. «Соловушки» громко пели в саду.
Все четверо расселись по местам. Бай захотел править и устроился на козлах рядом с Марией.
О милый Вальдемар,
Я так тебя люблю…
- Молодчины, - сказал Бай. - Еще держатся.
Они ехали в полной темноте. Опушкой леса. Потом полями.
Мария клевала носом, согнувшись над корзиной, которую держала на коленях. Хус и Катинка молча глядели на луга. Бай время от времени нарушал молчание.
- Но-но! Залетные! Пшш-шел помаленьку… И снова воцарялась тишина.
Баю захотелось «промочить горло», и он стал тормошить Марию, пока она не извлекла из корзины бутылку с портвейном.
- Хотите? - предложил Бай.
- Нет, спасибо, - отозвался Хус.
- А зря. - Бай отнял бутылку ото рта. - В ночной прохладе полезно выпить чего-нибудь горячительного.
Бай отхлебнул еще вина.
- Походная жизнь всему научит, - сказал он. Он начал рассказывать о войне и о пруссаках.
- Славные ребята, если взять каждого по отдельности. Золотые ребята, правда, горазды жрать, обжоры, каких свет не видел, но сердце у них золотое - поистине золотое, - если взять по отдельности… но когда они в строю… пропади они пропадом…
Никто не отозвался. Мария снова склонилась над корзиной.
Катинке хотелось одного- чтобы Бай замолчал.
- Обжоры, каких свет не видел, - опять заговорил Бай. В нем проснулся патриот, и он начал рассуждать о старой Дании и об окровавленном стяге. Но так как никто не отзывался, он впал в молчаливую созерцательность.
Слышалось только, как поскрипывает подпруга. Да изредка где-то вдали кричал петух.
- Накиньте шаль, - сказал Хус. - Холодает.
И он бережно закутал синей шалью плечи Катинки. Над равниной медленно занимался рассвет.
- Надеюсь, нас покормят завтраком, - заявил Бай. Они приехали на станцию и стояли у дома в неурочный час, в сером утреннем сумраке.
- Если хочешь, - сказала Катинка.
Но Хус торопился восвояси. Он и так уже задержался.
- Ну что ж, - сказал Бай. - Дело ваше. - Он зевнул и вошел в дом. Мария потащилась за ним с корзинами.
Хус и Катинка остались одни. Она прислонилась к дверному косяку. Оба молчали.
- Спасибо за поездку, - сказала она. Голос звучал тихо и неуверенно.
- Это а должен вас благодарить, - вырвалось у него. Он схватил руку Катинки, дважды, трижды поцеловал ее горячими губами.
Потом бросился к коляске.
- Какая муха его укусила? - спросил Бай, выйдя на порог. - Уже удрал?
Катинка стояла неподвижно.
- Да, - сказала она. - Он уехал.
Потом оперлась рукой о косяк и тихо вошла в дом.
Катинка сидела у открытого окна. Рассвело. Над лугами заливались жаворонки и другие птицы. Летний воздух был напоен пением, солнцем и щебетом.
4
Во дворе на припеке сладким сном спал цепной пес. На солнце сушились вычищенные ботинки.
Катинка открыла входную дверь, - в светлых прохладных комнатах слышалось только жужжание мух.
Она прошла через гостиную в сад. Ни души, ни звука. На крокетной площадке валялись шары и молотки. Розовые кусты поникли от жары.
- Никак это вы, милая фру Бай, - раздался приглушенный голос из беседки, и пасторша закивала Катинке. - А Линде готовится к проповеди… Остальные за домом, в саду, - приехал Кьер с домочадцами да навез еще кучу своих гостей… Не очень-то это кстати… Линде как раз готовится к проповеди.
- Кьер с домочадцами, - повторила Катинка.
- Да… приехали попить кофейку… Они в саду, и новый доктор с ними… А вы, я знаю, побывали на ярмарке… Хус нам рассказывал.
- Да, мы очень хорошо съездили, - сказала Катинка. Она с трудом выговаривала слова - так колотилось ее сердце.
В дверях дома показался пастор Линде. Его голова была повязана носовым платком. Носовой платок извлекался на свет Божий вечером по пятницам, когда пастор садился за свою проповедь.
- А-а, это вы, милая фру Катинка, - сказал пастор. - Как поживаете?
Старый пастор вошел в беседку. Ему хотелось послушать про ярмарку.
Катинка едва соображала, что говорит. Она рассказывала, а сама чувствовала только одно- мучительную тоску о Хусе.
- Вот уж воистину хороший человек, - сказала фру Линде в ответ на какие-то слова Катинки, и Катинка пунцово покраснела.
- Превосходный человек, - поддержал пастор.
Он снял с головы носовой платок и положил его перед собой на стол. А сам продолжал расспрашивать о ярмарке.
- Наши люди вернулись домой только под утро, - сказал он. - Да ведь надо же им когда-нибудь и погулять.
Старый пастор расспрашивает о том, о сем, и Катинка отвечает, сама толком нее зная, что говорит.
- Дорогой Линде, не забудь о проповеди…
- Правда твоя, матушка. Да, милая фру Бай, не успеешь оглянуться, как уже суббота.
И старый пастор плетется в дом с носовым платком в руке.
- А вы не хотите пойти к гостям, милая фру Бай? - спрашивает фру Линде…
- Не могу ли я вам помочь… по хозяйству…
- Да нет, спасибо… накормлю гостей чем Бог послал… у меня есть окорок да горошек…
Катинка встает.
- Пройдите двором, - советует фру Линде.
Катинка не видела Хуса три дня, с самой ярмарки. Как она ждала и надеялась и боялась своих надежд. А сейчас она его увидит.
Смех и шум в саду были слышны еще издали. Катинка отворила калитку и вошла в сад.
- А вот и моя прелесть, - закричала Агнес. На большой лужайке играли в горелки.
Катинка видела только одного Хуса - он стоял посреди играющих. Как он был бледен и подавлен…
Катинка подумала: «Он тоже не спал эти ночи». И она робко улыбнулась ему, чуть склонив голову набок, как девочка.
Она оказалась в паре с Агнес, и они вдвоем подошли к Хусу.
- Знаем мы вас, - сказала Агнес Хусу. - Опохмелялись небось. Вот и не показывались три дня… А вас тут ждали… Вчера фру Бай даже кофе нам не подала, все хотела, чтоб мы дождались вас.
Катинка потупила взгляд, но не перебивала Агнес. У нее было такое чувство, будто это она сама говорит ему, как его ждала.
- Разве так ведут себя, когда у вас на попечении две нежные голубки, - сказала Агнее.
Те двое молчали. Катинка чувствовала, что он смотрит на нее, и так и стояла перед ним, склонив голову.
Игра в горелки продолжалась. Она видела только его одного. Они обменивались только теми словами, что полагались по правилам игры, да и то вполголоса. Ни ему, ни ей не хотелось говорить громко.
Катинка не замечала, что ее рука задерживается в его руке и выскальзывает из нее словно нехотя.
Ужин решили накрыть в беседке. Пришли старый пастор с Андерсеном, а с ними Луиса-Старшенькая и фрекен Иенсен.
- Ага, - сказала Агнес. - Кажется, нас все-таки попотчуют окороком.
До ужина Луиса-Старшенькая успела попрыгать перед новым доктором и продемонстрировать ему свое «украшение».
Когда все расселись вокруг стола в беседке, старый пастор выглянул в сад:
- Не засиделась ли какая-нибудь парочка на скамье любви?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Все четверо расселись по местам. Бай захотел править и устроился на козлах рядом с Марией.
О милый Вальдемар,
Я так тебя люблю…
- Молодчины, - сказал Бай. - Еще держатся.
Они ехали в полной темноте. Опушкой леса. Потом полями.
Мария клевала носом, согнувшись над корзиной, которую держала на коленях. Хус и Катинка молча глядели на луга. Бай время от времени нарушал молчание.
- Но-но! Залетные! Пшш-шел помаленьку… И снова воцарялась тишина.
Баю захотелось «промочить горло», и он стал тормошить Марию, пока она не извлекла из корзины бутылку с портвейном.
- Хотите? - предложил Бай.
- Нет, спасибо, - отозвался Хус.
- А зря. - Бай отнял бутылку ото рта. - В ночной прохладе полезно выпить чего-нибудь горячительного.
Бай отхлебнул еще вина.
- Походная жизнь всему научит, - сказал он. Он начал рассказывать о войне и о пруссаках.
- Славные ребята, если взять каждого по отдельности. Золотые ребята, правда, горазды жрать, обжоры, каких свет не видел, но сердце у них золотое - поистине золотое, - если взять по отдельности… но когда они в строю… пропади они пропадом…
Никто не отозвался. Мария снова склонилась над корзиной.
Катинке хотелось одного- чтобы Бай замолчал.
- Обжоры, каких свет не видел, - опять заговорил Бай. В нем проснулся патриот, и он начал рассуждать о старой Дании и об окровавленном стяге. Но так как никто не отзывался, он впал в молчаливую созерцательность.
Слышалось только, как поскрипывает подпруга. Да изредка где-то вдали кричал петух.
- Накиньте шаль, - сказал Хус. - Холодает.
И он бережно закутал синей шалью плечи Катинки. Над равниной медленно занимался рассвет.
- Надеюсь, нас покормят завтраком, - заявил Бай. Они приехали на станцию и стояли у дома в неурочный час, в сером утреннем сумраке.
- Если хочешь, - сказала Катинка.
Но Хус торопился восвояси. Он и так уже задержался.
- Ну что ж, - сказал Бай. - Дело ваше. - Он зевнул и вошел в дом. Мария потащилась за ним с корзинами.
Хус и Катинка остались одни. Она прислонилась к дверному косяку. Оба молчали.
- Спасибо за поездку, - сказала она. Голос звучал тихо и неуверенно.
- Это а должен вас благодарить, - вырвалось у него. Он схватил руку Катинки, дважды, трижды поцеловал ее горячими губами.
Потом бросился к коляске.
- Какая муха его укусила? - спросил Бай, выйдя на порог. - Уже удрал?
Катинка стояла неподвижно.
- Да, - сказала она. - Он уехал.
Потом оперлась рукой о косяк и тихо вошла в дом.
Катинка сидела у открытого окна. Рассвело. Над лугами заливались жаворонки и другие птицы. Летний воздух был напоен пением, солнцем и щебетом.
4
Во дворе на припеке сладким сном спал цепной пес. На солнце сушились вычищенные ботинки.
Катинка открыла входную дверь, - в светлых прохладных комнатах слышалось только жужжание мух.
Она прошла через гостиную в сад. Ни души, ни звука. На крокетной площадке валялись шары и молотки. Розовые кусты поникли от жары.
- Никак это вы, милая фру Бай, - раздался приглушенный голос из беседки, и пасторша закивала Катинке. - А Линде готовится к проповеди… Остальные за домом, в саду, - приехал Кьер с домочадцами да навез еще кучу своих гостей… Не очень-то это кстати… Линде как раз готовится к проповеди.
- Кьер с домочадцами, - повторила Катинка.
- Да… приехали попить кофейку… Они в саду, и новый доктор с ними… А вы, я знаю, побывали на ярмарке… Хус нам рассказывал.
- Да, мы очень хорошо съездили, - сказала Катинка. Она с трудом выговаривала слова - так колотилось ее сердце.
В дверях дома показался пастор Линде. Его голова была повязана носовым платком. Носовой платок извлекался на свет Божий вечером по пятницам, когда пастор садился за свою проповедь.
- А-а, это вы, милая фру Катинка, - сказал пастор. - Как поживаете?
Старый пастор вошел в беседку. Ему хотелось послушать про ярмарку.
Катинка едва соображала, что говорит. Она рассказывала, а сама чувствовала только одно- мучительную тоску о Хусе.
- Вот уж воистину хороший человек, - сказала фру Линде в ответ на какие-то слова Катинки, и Катинка пунцово покраснела.
- Превосходный человек, - поддержал пастор.
Он снял с головы носовой платок и положил его перед собой на стол. А сам продолжал расспрашивать о ярмарке.
- Наши люди вернулись домой только под утро, - сказал он. - Да ведь надо же им когда-нибудь и погулять.
Старый пастор расспрашивает о том, о сем, и Катинка отвечает, сама толком нее зная, что говорит.
- Дорогой Линде, не забудь о проповеди…
- Правда твоя, матушка. Да, милая фру Бай, не успеешь оглянуться, как уже суббота.
И старый пастор плетется в дом с носовым платком в руке.
- А вы не хотите пойти к гостям, милая фру Бай? - спрашивает фру Линде…
- Не могу ли я вам помочь… по хозяйству…
- Да нет, спасибо… накормлю гостей чем Бог послал… у меня есть окорок да горошек…
Катинка встает.
- Пройдите двором, - советует фру Линде.
Катинка не видела Хуса три дня, с самой ярмарки. Как она ждала и надеялась и боялась своих надежд. А сейчас она его увидит.
Смех и шум в саду были слышны еще издали. Катинка отворила калитку и вошла в сад.
- А вот и моя прелесть, - закричала Агнес. На большой лужайке играли в горелки.
Катинка видела только одного Хуса - он стоял посреди играющих. Как он был бледен и подавлен…
Катинка подумала: «Он тоже не спал эти ночи». И она робко улыбнулась ему, чуть склонив голову набок, как девочка.
Она оказалась в паре с Агнес, и они вдвоем подошли к Хусу.
- Знаем мы вас, - сказала Агнес Хусу. - Опохмелялись небось. Вот и не показывались три дня… А вас тут ждали… Вчера фру Бай даже кофе нам не подала, все хотела, чтоб мы дождались вас.
Катинка потупила взгляд, но не перебивала Агнес. У нее было такое чувство, будто это она сама говорит ему, как его ждала.
- Разве так ведут себя, когда у вас на попечении две нежные голубки, - сказала Агнее.
Те двое молчали. Катинка чувствовала, что он смотрит на нее, и так и стояла перед ним, склонив голову.
Игра в горелки продолжалась. Она видела только его одного. Они обменивались только теми словами, что полагались по правилам игры, да и то вполголоса. Ни ему, ни ей не хотелось говорить громко.
Катинка не замечала, что ее рука задерживается в его руке и выскальзывает из нее словно нехотя.
Ужин решили накрыть в беседке. Пришли старый пастор с Андерсеном, а с ними Луиса-Старшенькая и фрекен Иенсен.
- Ага, - сказала Агнес. - Кажется, нас все-таки попотчуют окороком.
До ужина Луиса-Старшенькая успела попрыгать перед новым доктором и продемонстрировать ему свое «украшение».
Когда все расселись вокруг стола в беседке, старый пастор выглянул в сад:
- Не засиделась ли какая-нибудь парочка на скамье любви?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36