Это было для него не ново. Для того он и родился, чтобы провести главную часть жизни, балансируя над пропастью. Он давно уже научился измерять достоинство человека по тому, как он ведет себя перед лицом опасности. Но стычка с таким человеком, с этим Дарнингом, считал Донатти, была близка противоборству с дьяволом. Тут не существовало никаких установленных, определенных, заранее обусловленных параметров поведения. В одном лишь можно не сомневаться: у Генри острые зубы и аппетит на чужую плоть, как у хищного зверя.
Они расположились в номере гостиницы поблизости от Национального аэропорта в Вашингтоне.
На этот раз не было даже намека на традиционное объятие и прочие любезности. Пистолеты, так сказать, были заряжены и выложены на стол. Донатти с каждым вдохом ощущал запах пороха. Если у него оставалось бы в этом мире только одно желание, то он пожелал бы всадить Дарнингу пулю между глаз и безнаказанно удалиться. Даже мысль о скотче, который обычно и подбадривал его, и успокаивал, вызывала тошноту.
Ну а Дарнинг? Он казался в меру благодушным, этаким полным хозяином своей судьбы и фортуны, уверенное настроение которого ничто не могло поколебать. Однако под внешним спокойствием угадывалось нечто опасное, близкое к безумию.
– Поздравляю, Карло, – заговорил Дарнинг. – Еще двадцать четыре часа назад я ничего не подозревал. Все это было очень умно.
Донатти кивнул с мрачным видом, как бы принимая комплимент.
– Однако вы допустили ошибку, а мне повезло, – продолжал министр.
– Вы чересчур скромны. В результате вашего везения убито еще пятеро. – Донатти помолчал и добавил: – Простите, шестеро. Я позабыл о вашем сгоревшем бомбисте с двумя пулями в голове.
Они сидели друг против друга в запертой комнате и некоторое время молчали. Потом Дарнинг вдруг поднялся и включил громкую музыку – исправил упущение. Донатти обратил внимание на то, что министр уже не казался благодушным.
– Ладно, пора перейти к делу, – сказал Дарнинг. – Скажите мне, что у вас есть и чего бы вы хотели. Возможно, мы сумеем договориться.
– Вы уже знаете, что у меня есть и чего я хочу.
– У меня есть лишь предположения, я не могу вести переговоры на их основании. Давайте напрямую, Карло.
Карло Донатти пригладил ладонями волосы, хотя из прически не выбилось ни одной пряди.
– У меня есть женщина. Жена Витторио Баттальи.
– И она не убита, вопреки тому, что вы мне сообщили? Жива?
– Совершенно верно.
– Откуда мне знать, что вы сейчас не лжете? Возможно, она и в самом деле мертва.
Донатти вынул из кармана пиджака три фотоснимка и вручил их министру. На снимках он стоял рядом с Пегги, положив руку ей на плечо, а в другой руке держал итальянскую газету, датированную позавчерашним днем.
– Она выглядит совершенно по-другому, чем во время наших с ней последних встреч, – заметил Дарнинг. – Где вы ее держите?
– В одном местечке в Италии.
– И что она рассказала вам обо мне?
– Рассказала всю историю.
– А именно?
– А именно то, что была свидетельницей, как вы убили в Коннектикуте мужчину и женщину. Она записала все на видеокассету по моей просьбе. Кассета у меня в машине. Хотите посмотреть?
– Это не доставит мне удовольствия, – ответил Дарнинг. – Но вы, конечно, понимаете, что суд не примет кассету в качестве доказательства. Без присутствия самой свидетельницы, которая дала бы показания под присягой и была бы подвергнута перекрестному допросу.
– Я это знаю. Ведь я тоже юрист, Генри. Вы это помните?
– А пытаетесь опираться на кассету.
Карло Донатти молчал под громкие звуки музыки. Теперь оставалось только подождать, пока дьявол пустится в пляс. Он почти чувствовал и обонял идущий от него жар.
– Вернемся к исходной позиции, Карло, – предложил министр юстиции. – Чего вы хотите и что готовы предложить?
– Но это вы тоже знаете.
– Да, но нежелательно любое недопонимание, верно? Выскажите это определенными словами.
– Я хочу оригиналы всех документов против меня, хранящиеся у вас в сейфе, а вы получаете миссис Батталью. Достаточно определенно и ясно?
Дарнинг медленно наклонил голову. Но Донатти казалось, что не все еще высказано в этой комнате, и ждал продолжения.
– А как насчет мальчика, ее сына? – спросил министр.
– Что вы имеете в виду?
– Я хотел бы получить и его вместе с матерью.
Донатти полагал, что дошел с этим человеком до точки. Оказывается, нет.
– Вы хотите сказать…
– Нет-нет. Не для того, чтобы причинить ему зло. Просто убедиться, что с ним все в порядке.
– Не понимаю.
– И не нужно. Это чисто личное. В последний раз вы говорили мне, что никто ничего о нем не знает. Сейчас что-нибудь изменилось?
Донатти вдруг почувствовал, что в лицо ему повеяло чем-то непонятным и холодным.
– Сказать по правде, мне звонили сегодня утром из Палермо. Мальчика засекли, когда он пытался взять билет на паром до Неаполя. Но они тут же его упустили, хотя были готовы захватить.
– А Батталья и Гарецки?
– О них сведений нет. Но вам лучше поберечься. Прикрыть свой зад.
– Прикрывайте свой. Я уверен, что с вами они хотят разделаться ничуть не меньше, чем со мной. Даже больше, потому что вы для них свой, вылеплены из того же теста.
Оба дышали одним и тем же воздухом подавляемой жестокости.
– Ну? – спросил дон. – Вы заинтересованы в сделке?
– Как я могу быть не заинтересован? Вся сложность только в деталях, я имею в виду, кто кого удачней использует. – Дарнинг улыбнулся ледяной улыбкой. – Но поскольку любой из нас должен выиграть все, может, дело и выгорит. Вопрос, что же выиграет миссис Батталья.
– Своего сына. Не говоря уже о моей вечной признательности. Ведь я как-никак спас на днях ей жизнь.
– Да, спасли. Хоть и лгали ей, что она получит своего сына.
Дон Карло Донатти внимательно посмотрел на кончики своих пальцев и кивнул.
– Это правда, – сказал он. – Я ей лгал. Но, учитывая обстоятельства, я не могу отнестись к этому как к чему-то серьезному. А вы?
Глава 67
Я умру прямо здесь, на этом дурацком пароходе, думал Поли, среди вонючих бочек. И никто никогда не узнает, что со мной случилось.
Была ночь, дул штормовой ветер, ревели волны, глухо стучали двигатели, и от всего этого невозможно было избавиться. Кажется, неприятностей вполне достаточно, так нет же: Поли, как видно, отравился огромной пиццей, которую съел недавно, и теперь ему с каждой минутой делалось все хуже и хуже.
Он ненадолго уснул под брезентом, но его разбудил новый приступ болей в животе. Мальчик пытался преодолеть боль, не поддаваться ей. Он полежит спокойно и подождет, и тогда боль кончится. Поли подтянул колени к груди, спазм прошел, и мальчик почувствовал надежду. А вместе с надеждой появилась уверенность в том, что к утру шторм утихнет, что паром благополучно доплывет до Неаполя, что сам он не умрет из-за отравления несвежей пиццей, а главное, папа и мама будут ждать его в Позитано, когда он доберется туда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
Они расположились в номере гостиницы поблизости от Национального аэропорта в Вашингтоне.
На этот раз не было даже намека на традиционное объятие и прочие любезности. Пистолеты, так сказать, были заряжены и выложены на стол. Донатти с каждым вдохом ощущал запах пороха. Если у него оставалось бы в этом мире только одно желание, то он пожелал бы всадить Дарнингу пулю между глаз и безнаказанно удалиться. Даже мысль о скотче, который обычно и подбадривал его, и успокаивал, вызывала тошноту.
Ну а Дарнинг? Он казался в меру благодушным, этаким полным хозяином своей судьбы и фортуны, уверенное настроение которого ничто не могло поколебать. Однако под внешним спокойствием угадывалось нечто опасное, близкое к безумию.
– Поздравляю, Карло, – заговорил Дарнинг. – Еще двадцать четыре часа назад я ничего не подозревал. Все это было очень умно.
Донатти кивнул с мрачным видом, как бы принимая комплимент.
– Однако вы допустили ошибку, а мне повезло, – продолжал министр.
– Вы чересчур скромны. В результате вашего везения убито еще пятеро. – Донатти помолчал и добавил: – Простите, шестеро. Я позабыл о вашем сгоревшем бомбисте с двумя пулями в голове.
Они сидели друг против друга в запертой комнате и некоторое время молчали. Потом Дарнинг вдруг поднялся и включил громкую музыку – исправил упущение. Донатти обратил внимание на то, что министр уже не казался благодушным.
– Ладно, пора перейти к делу, – сказал Дарнинг. – Скажите мне, что у вас есть и чего бы вы хотели. Возможно, мы сумеем договориться.
– Вы уже знаете, что у меня есть и чего я хочу.
– У меня есть лишь предположения, я не могу вести переговоры на их основании. Давайте напрямую, Карло.
Карло Донатти пригладил ладонями волосы, хотя из прически не выбилось ни одной пряди.
– У меня есть женщина. Жена Витторио Баттальи.
– И она не убита, вопреки тому, что вы мне сообщили? Жива?
– Совершенно верно.
– Откуда мне знать, что вы сейчас не лжете? Возможно, она и в самом деле мертва.
Донатти вынул из кармана пиджака три фотоснимка и вручил их министру. На снимках он стоял рядом с Пегги, положив руку ей на плечо, а в другой руке держал итальянскую газету, датированную позавчерашним днем.
– Она выглядит совершенно по-другому, чем во время наших с ней последних встреч, – заметил Дарнинг. – Где вы ее держите?
– В одном местечке в Италии.
– И что она рассказала вам обо мне?
– Рассказала всю историю.
– А именно?
– А именно то, что была свидетельницей, как вы убили в Коннектикуте мужчину и женщину. Она записала все на видеокассету по моей просьбе. Кассета у меня в машине. Хотите посмотреть?
– Это не доставит мне удовольствия, – ответил Дарнинг. – Но вы, конечно, понимаете, что суд не примет кассету в качестве доказательства. Без присутствия самой свидетельницы, которая дала бы показания под присягой и была бы подвергнута перекрестному допросу.
– Я это знаю. Ведь я тоже юрист, Генри. Вы это помните?
– А пытаетесь опираться на кассету.
Карло Донатти молчал под громкие звуки музыки. Теперь оставалось только подождать, пока дьявол пустится в пляс. Он почти чувствовал и обонял идущий от него жар.
– Вернемся к исходной позиции, Карло, – предложил министр юстиции. – Чего вы хотите и что готовы предложить?
– Но это вы тоже знаете.
– Да, но нежелательно любое недопонимание, верно? Выскажите это определенными словами.
– Я хочу оригиналы всех документов против меня, хранящиеся у вас в сейфе, а вы получаете миссис Батталью. Достаточно определенно и ясно?
Дарнинг медленно наклонил голову. Но Донатти казалось, что не все еще высказано в этой комнате, и ждал продолжения.
– А как насчет мальчика, ее сына? – спросил министр.
– Что вы имеете в виду?
– Я хотел бы получить и его вместе с матерью.
Донатти полагал, что дошел с этим человеком до точки. Оказывается, нет.
– Вы хотите сказать…
– Нет-нет. Не для того, чтобы причинить ему зло. Просто убедиться, что с ним все в порядке.
– Не понимаю.
– И не нужно. Это чисто личное. В последний раз вы говорили мне, что никто ничего о нем не знает. Сейчас что-нибудь изменилось?
Донатти вдруг почувствовал, что в лицо ему повеяло чем-то непонятным и холодным.
– Сказать по правде, мне звонили сегодня утром из Палермо. Мальчика засекли, когда он пытался взять билет на паром до Неаполя. Но они тут же его упустили, хотя были готовы захватить.
– А Батталья и Гарецки?
– О них сведений нет. Но вам лучше поберечься. Прикрыть свой зад.
– Прикрывайте свой. Я уверен, что с вами они хотят разделаться ничуть не меньше, чем со мной. Даже больше, потому что вы для них свой, вылеплены из того же теста.
Оба дышали одним и тем же воздухом подавляемой жестокости.
– Ну? – спросил дон. – Вы заинтересованы в сделке?
– Как я могу быть не заинтересован? Вся сложность только в деталях, я имею в виду, кто кого удачней использует. – Дарнинг улыбнулся ледяной улыбкой. – Но поскольку любой из нас должен выиграть все, может, дело и выгорит. Вопрос, что же выиграет миссис Батталья.
– Своего сына. Не говоря уже о моей вечной признательности. Ведь я как-никак спас на днях ей жизнь.
– Да, спасли. Хоть и лгали ей, что она получит своего сына.
Дон Карло Донатти внимательно посмотрел на кончики своих пальцев и кивнул.
– Это правда, – сказал он. – Я ей лгал. Но, учитывая обстоятельства, я не могу отнестись к этому как к чему-то серьезному. А вы?
Глава 67
Я умру прямо здесь, на этом дурацком пароходе, думал Поли, среди вонючих бочек. И никто никогда не узнает, что со мной случилось.
Была ночь, дул штормовой ветер, ревели волны, глухо стучали двигатели, и от всего этого невозможно было избавиться. Кажется, неприятностей вполне достаточно, так нет же: Поли, как видно, отравился огромной пиццей, которую съел недавно, и теперь ему с каждой минутой делалось все хуже и хуже.
Он ненадолго уснул под брезентом, но его разбудил новый приступ болей в животе. Мальчик пытался преодолеть боль, не поддаваться ей. Он полежит спокойно и подождет, и тогда боль кончится. Поли подтянул колени к груди, спазм прошел, и мальчик почувствовал надежду. А вместе с надеждой появилась уверенность в том, что к утру шторм утихнет, что паром благополучно доплывет до Неаполя, что сам он не умрет из-за отравления несвежей пиццей, а главное, папа и мама будут ждать его в Позитано, когда он доберется туда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127