– Это что, род помешательства? – спросила она.
Джьянни не нужно было спрашивать, какое помешательство она имеет в виду.
– Когда умерла твоя жена?
– Уже с полгода.
– Она долго болела?
– Да.
– А когда ты собираешься ее похоронить?
Джьянни ничего не ответил. Может, он поступал неправильно? Внезапно ощутив необходимость защищаться, он негодовал и по-настоящему злился на Мэри за ее вторжение.
– Я не собачонка с улицы, – донеслось до него из темноты.
– Я и не утверждал ничего подобного.
– Тут и утверждать не надо. Ясно без слов.
– Оставь это, Мэри. – Джьянни глубоко вздохнул.
– Не могу. А если я должна буду умереть вместе с тобой?
– Ну и что?
– Не хочу умирать вместе с тем, кто даже не знает меня.
– Тогда, во имя Господа, расскажи мне о себе. А потом, если мы не умрем, то хоть по крайней мере уснем.
Она несколько минут что-то обдумывала и заговорила ровным, бесцветным голосом:
– Я лгунья и интриганка с душой бродяги. Изгнанница, у которой никогда не было дома. Мой единственный друг – голодная трехлетняя азиатская девчонка с грязным лицом и закаканными штанишками, она живет в моей груди. Когда-нибудь, набравшись решимости и смелости, я перережу нам обеим глотки.
Тьма и тишина снова окружили их.
– Теперь ты меня знаешь, – проговорила Мэри. Джьянни не поверил ей ни на минуту.
Глава 12
Питер Уолтерс совершил утренний перелет из Неаполя в испанский приграничный город Андорру, взял напрокат машину и поехал вверх по дороге в буйную летнюю зелень Пиренеев.
Он остановил машину на краю уступа, обрывавшегося вниз на пять тысяч футов; отсюда хорошо просматривалась дорога сюда и любое транспортное средство, которое на этой дороге появлялось.
Минут через двадцать серый “мерседес” вывернул из-за скалы в нескольких сотнях футов ниже и затормозил после поворота. Питер посидел еще несколько минут, наблюдая за двигавшимися в обоих направлениях легковыми машинами и грузовиками. Потом он медленно съехал вниз и затормозил рядом с Томми Кортландом, своим связным.
Кортланд, высокий и стройный человек со светлыми редеющими волосами, скользнул в машину Питера. Улыбнулся:
– Рад тебя видеть, Чарли.
В течение года они встречались раз девять или десять и за восемь лет привыкли приветствовать друг друга кратко и одинаково. Кортланд всегда называл Питера его кодовым именем Чарли, многочисленные прочие клички значения не имели. Кортланд был родом из старой бостонской семьи и действовал под собственной фамилией. Он занимал официальную должность торгового представителя при посольстве в Брюсселе, и должность эта служила ему прикрытием как резиденту ЦРУ. Кортланд был единственной живой связью Питера с Компанией, но даже он не должен был знать, кто такой Питер на самом деле, где он живет и чем там занимается.
– Ты великолепно сделал дело в Загребе, – сказал Кортланд, передавая Питеру простой заклеенный конверт с гонораром в немецких марках. – Поздравляю.
Питер, не распечатывая, сунул конверт в карман.
– Не слишком чисто, – ответил он. – Включились сирены, а я о них заранее не знал и потому не перерезал провода.
– Это дела не испортило.
– Вот как? Ты все-таки скажи злосчастным ублюдкам, что я едва унес оттуда свою задницу.
Кортланд промолчал.
– Дело в том, что я должен был знать: Это самая натуральная безответственность.
– Такое иногда случается.
– Но не со мной.
Кортланд поглядел на Питера светлыми глазами уроженца Новой Англии.
– Не стоит подчеркивать разницу между тобой и нами. Ты тоже можешь ошибиться разок.
– Но не так, чтобы из-за этого погиб десяток людей.
Питер смотрел на горы, затуманенные расстоянием. Сначала они казались зелеными, потом голубовато-пурпурными и наконец превратились в серую массу на горизонте. Кортланд тронул его за руку и вернул к действительности.
– Есть новости, – сказал он. – Мы беремся за Абу Хомейди.
Питер молча посмотрел на связного. Ощутил холодок внутри.
– Этот ужас в Амстердаме вынудил принять решение, – продолжал Кортланд. – Вся семья нашего консула. Трое маленьких детей и жена. Почти нечего было собрать с тротуара.
– Это четвертый случай. Я уже после первого говорил тебе, к чему оно идет. Вы должны были уничтожить гада тогда же.
– Это было непросто, Чарли. И сейчас оно непросто.
– Чепуха! Тем временем вы потеряли почти три сотни человек, которые могли бы жить до сих пор.
– Это несчастье.
Питер старался подавить возмущение. От усилия он даже вспотел.
– Мы действуем не в вакууме, – умиротворяюще заговорил Томми Кортланд. – Ты вспомни. Вначале мы даже не были уверены, что это дело рук Хомейди. Потом начались мирные переговоры, и мы не могли идти на риск сорвать их. А после этого возникла надежда, что Сирия передаст его нам для суда.
– Значит ли все это, что я его заполучу? – спросил Питер.
– А ты хочешь?
– Ты шутишь? Ради таких, как он, я и влез во все это дерьмо.
– Как я уже сказал, все непросто. Давай поговорим, прежде чем принимать решение.
– О чем тут говорить? Его надо уничтожить, и я его уничтожу. Этот подонок – настоящий псих.
Кортланд очень внимательно посмотрел на Питера Уолтерса. Тот, казалось, был где-то далеко отсюда и думал о другом.
– В том-то и дело, – сказал Томми, – что Хомейди далек от безумия. Он фанатик, и у него есть за что убивать и умирать. Он никогда не бывает один. Охрана у него лучше, чем у многих глав государств. Он уже стоил нам двух хороших мужиков, так же, как и ты, одержимых мыслью расправиться с ним.
– Ты имеешь в виду, что я буду третьим?
–Можешь и не быть. Я еще не решил.
– А ты умеешь вызывать доверие, как я погляжу.
– Те двое были не из моей команды. Оба были связаны с другими базами. А ты мой козырной туз, спрятанный в рукаве. Я не хотел бы использовать тебя без крайней необходимости.
– Какого черта нет?
– Это чистое себялюбие. Хомейди настолько опасный объект, что мне не хотелось бы рисковать лучшим из моих людей.
Кортланд наклонился к снайперу, изучая его, вглядываясь в каждую черточку.
– А еще и потому не хотелось бы, что у тебя есть жена и маленький сын, который нуждается в тебе больше, чем я.
Питер сидел оглушенный. Легкий ветерок долетал с Пиренеев, но он вдыхал его, словно веяние из только что выкопанной могилы.
Но заговорил он ровным голосом:
– Когда ты узнал?
– Почти с тех пор, как познакомился с тобой. То есть около восьми лет. Я никогда бы не смог полностью доверять человеку, о котором я ничего не знаю, человеку, у которого нет связей с другими людьми. Я установил “жучок” в твоей машине однажды, когда мы встретились возле Рима, и проследил тебя до Позитано. – Томми помолчал. – Ты не должен беспокоиться. Это было сделано только для меня. Никто больше об этом не узнал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127