Спал он недолго и видел во сне Мэри Янг, но его разбудила Лючия, крепко сжав руку.
– Я знаю вон тех двоих, – шепнула она.
Джьянни проследил за ее взглядом и увидел у столика двух мужчин, разговаривающих с черноволосой дежурной.
– Они похожи на полицейских, – сказал он.
– Они и есть полицейские. Но здесь это ничего не значит. Половина карабинеров получала деньги от Пьетро. Этих двоих я видела на вилле пять или шесть раз.
Девушка отодвинула свой стул назад и поплотнее закуталась в шарф. Джьянни положил палец на спусковой крючок пистолета. Он наблюдал, как копы разговаривают с дежурной и осматривают приемный покой. Уже то, что в дело вмешалась полиция, было скверно: благодаря этому расширялись границы поисков и они велись более тщательно. Значит, всех врачей, все клиники, все больницы на острове проверят по нескольку раз в ближайшие дни.
Джьянни видел, как один из полицейских взял регистрационную книгу приемного покоя и просмотрел записи нынешней ночи и утренние. Затем, по-видимому удовлетворившись тем, что они увидели, и тем, что сказала им черноволосая, полицейские покинули больницу.
Глубоко вздохнув, Джьянни молча благословил свою новую кузину.
Доктор Курчи появилась из-за зеленых дверей спустя более чем четыре часа после того, как она за ними исчезла. Медленно, устало, словно в трансе, направилась она к Джьянни и Лючии. Завидев ее, Джьянни решил, что смерть Витторио Баттальи предшествует ей, будто темный ангел. Он почувствовал, как напряглась Лючия, тем самым подтверждая его суждение. Девушка положила на его руку свою, и это было как жест соболезнования.
Прощай, Витторио.
Они оба поднялись, чтобы выслушать известие. Инстинктивное движение, дань уважения отошедшему в мир иной.
– Я не знаю, как это могло быть, – произнесла доктор Курчи, – но ваш друг выдержал операцию.
Джьянни посмотрел на безмерно уставшую женщину в измятом и покрытом пятнами врачебном одеянии и вдруг понял, как она прекрасна.
– Спасибо вам за все.
– Не спешите благодарить. Он может умереть через час.
– Где он теперь? – спросил Джьянни.
– В реанимации.
– А что потом?
– Потом понадобится интенсивное хирургическое лечение.
– Я должен находиться при нем.
– Это не разрешается.
– Я не могу оставить его одного, – взмолился Джьянни. – Они уже были здесь, они его ищут. Эти удалились, но придут другие. Они прикончат его, будьте уверены. Вы знаете эти вещи лучше меня.
– Идемте со мной, – подумав, предложила Елена Курчи. Она велела Джьянни надеть стерильную маску, шапочку и халат и усадила его в углу комнаты за экраном. Он сидел там с пистолетом в руке и прислушивался к негромким, но пугающим звукам мониторов.
Вот что я причинил этому человеку и его семье.
Глава 54
Настало утро – и Пегги приняла решение. Сегодня она это сделает.
Она лежала в постели на животе, опустив подбородок на сложенные руки. Она думала о своем муже и о своем ребенке, о том, что они должны быть все вместе. Думала до тех пор, пока совершенно себя не истерзала. Я не должна так делать. Иначе я стану бесполезной.
Несколько прядей волос упали ей на глаза, и она смотрела в окно сквозь эти пряди.
Она видела несколько кустов и дерево поблизости и горы в отдалении. Порыв ветра налетел со стороны гор, надул тонкую белую занавеску и прижал ей к лицу. Поток бежал неподалеку, внизу за домом, и хотя Пегги не видела его, но слышала шум воды и дыхание ветра над потоком. Вода шумела так близко, что, казалось, плеснет ей на ноги и омоет их.
Немного погодя она встала с постели и искупалась в ручье. Она не была голодна, но поела, потому что привыкла начинать с этого день и не хотела ничего менять.
Потом она занялась делами, которые считала нужным сделать. То была часть обычного порядка, заведенного ею для себя, – как будто наведя порядок в малом, в мелочах, она могла сгладить тот беспорядок, который грозил разрушить целое.
Она не имела представления, жив Витторио или погиб, но написала ему записку. На тот случай, если он вернется сюда, она не хотела, чтобы он мучительно гадал, куда она подевалась. Оставила несколько неразборчиво исписанных листков в том месте, где они условились оставлять такие вещи, если потребуется.
Под конец Пегги начала двигаться все быстрее и быстрее, словно быстрота движений сама по себе могла удержать ее от размышлений.
Она вышла из дома, заперла дверь и спрятала ключ на верху дверной рамы.
Перед тем как сесть в машину, она оглянулась на дом, который они с Витторио считали своим безопасным прибежищем. Села после этого за руль и двинулась в путь в лучах предвечернего солнца, медленно петляя по дороге, ведущей с гор по направлению к Равелло.
Она ехала скованная, напряженная, то и дело заглядывая в зеркало заднего вида из осторожности, которая, как она сама понимала, была продиктована не логикой, но страхом. Если бы они и стали ее разыскивать, убеждала она себя, то уж конечно не на извилистой горной дороге. И тем не менее костяшки пальцев на рулевом колесе побелели от напряжения, а глаза продолжали то и дело перебегать с дороги впереди на зеркало заднего вида.
Добравшись до Равелло, она трижды объехала город, пристально вглядываясь в прохожих и в машины, кажущиеся хоть в малой степени подозрительными. Накануне она уже сделала пробный объезд и облюбовала платный телефон, который показался ей наиболее удобным. Сегодня она подготовилась к разговору, вышла из машины с полным пакетом нужных монет и направилась к телефону у автозаправочной станции. Там она заказала личный разговор с министром юстиции Генри Дарнингом, департамент юстиции, Вашингтон, округ Колумбия.
Личный секретарь Дарнинга сообщила ей, что министра сейчас нет в кабинете, и тогда Пегги попросила телефонистку записать и передать, что Айрин Хоппер позвонит еще раз в час тридцать дня по вашингтонскому времени и что для министра юстиции чрезвычайно важно переговорить с ней.
И чтобы избежать возможных ошибок, попросила, чтобы секретарь повторила запись целиком.
Она повесила трубку и вернулась к машине. Сидела и смотрела, как люди снуют по улицам, заходят в магазины, ездят в своих автомобилях.
И я привыкла делать все эти вещи.
Генри Дарнинг вернулся к себе в офис со встречи в Белом доме и получил сообщение Пегги вместе с целой пачкой других. Оно было зафиксировано как звонок из-за океана в одиннадцать тридцать. Дарнинг велел секретарше не соединять его ни с кем впредь до особого уведомления и вызвал на линию начальника отдела связи министерства.
– Мне позвонили в кабинет по личному номеру в одиннадцать тридцать две из Италии, – сказал он. – Я хочу точно знать, откуда именно последовал звонок. Город, телефонная станция, номер телефона и где установлен аппарат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
– Я знаю вон тех двоих, – шепнула она.
Джьянни проследил за ее взглядом и увидел у столика двух мужчин, разговаривающих с черноволосой дежурной.
– Они похожи на полицейских, – сказал он.
– Они и есть полицейские. Но здесь это ничего не значит. Половина карабинеров получала деньги от Пьетро. Этих двоих я видела на вилле пять или шесть раз.
Девушка отодвинула свой стул назад и поплотнее закуталась в шарф. Джьянни положил палец на спусковой крючок пистолета. Он наблюдал, как копы разговаривают с дежурной и осматривают приемный покой. Уже то, что в дело вмешалась полиция, было скверно: благодаря этому расширялись границы поисков и они велись более тщательно. Значит, всех врачей, все клиники, все больницы на острове проверят по нескольку раз в ближайшие дни.
Джьянни видел, как один из полицейских взял регистрационную книгу приемного покоя и просмотрел записи нынешней ночи и утренние. Затем, по-видимому удовлетворившись тем, что они увидели, и тем, что сказала им черноволосая, полицейские покинули больницу.
Глубоко вздохнув, Джьянни молча благословил свою новую кузину.
Доктор Курчи появилась из-за зеленых дверей спустя более чем четыре часа после того, как она за ними исчезла. Медленно, устало, словно в трансе, направилась она к Джьянни и Лючии. Завидев ее, Джьянни решил, что смерть Витторио Баттальи предшествует ей, будто темный ангел. Он почувствовал, как напряглась Лючия, тем самым подтверждая его суждение. Девушка положила на его руку свою, и это было как жест соболезнования.
Прощай, Витторио.
Они оба поднялись, чтобы выслушать известие. Инстинктивное движение, дань уважения отошедшему в мир иной.
– Я не знаю, как это могло быть, – произнесла доктор Курчи, – но ваш друг выдержал операцию.
Джьянни посмотрел на безмерно уставшую женщину в измятом и покрытом пятнами врачебном одеянии и вдруг понял, как она прекрасна.
– Спасибо вам за все.
– Не спешите благодарить. Он может умереть через час.
– Где он теперь? – спросил Джьянни.
– В реанимации.
– А что потом?
– Потом понадобится интенсивное хирургическое лечение.
– Я должен находиться при нем.
– Это не разрешается.
– Я не могу оставить его одного, – взмолился Джьянни. – Они уже были здесь, они его ищут. Эти удалились, но придут другие. Они прикончат его, будьте уверены. Вы знаете эти вещи лучше меня.
– Идемте со мной, – подумав, предложила Елена Курчи. Она велела Джьянни надеть стерильную маску, шапочку и халат и усадила его в углу комнаты за экраном. Он сидел там с пистолетом в руке и прислушивался к негромким, но пугающим звукам мониторов.
Вот что я причинил этому человеку и его семье.
Глава 54
Настало утро – и Пегги приняла решение. Сегодня она это сделает.
Она лежала в постели на животе, опустив подбородок на сложенные руки. Она думала о своем муже и о своем ребенке, о том, что они должны быть все вместе. Думала до тех пор, пока совершенно себя не истерзала. Я не должна так делать. Иначе я стану бесполезной.
Несколько прядей волос упали ей на глаза, и она смотрела в окно сквозь эти пряди.
Она видела несколько кустов и дерево поблизости и горы в отдалении. Порыв ветра налетел со стороны гор, надул тонкую белую занавеску и прижал ей к лицу. Поток бежал неподалеку, внизу за домом, и хотя Пегги не видела его, но слышала шум воды и дыхание ветра над потоком. Вода шумела так близко, что, казалось, плеснет ей на ноги и омоет их.
Немного погодя она встала с постели и искупалась в ручье. Она не была голодна, но поела, потому что привыкла начинать с этого день и не хотела ничего менять.
Потом она занялась делами, которые считала нужным сделать. То была часть обычного порядка, заведенного ею для себя, – как будто наведя порядок в малом, в мелочах, она могла сгладить тот беспорядок, который грозил разрушить целое.
Она не имела представления, жив Витторио или погиб, но написала ему записку. На тот случай, если он вернется сюда, она не хотела, чтобы он мучительно гадал, куда она подевалась. Оставила несколько неразборчиво исписанных листков в том месте, где они условились оставлять такие вещи, если потребуется.
Под конец Пегги начала двигаться все быстрее и быстрее, словно быстрота движений сама по себе могла удержать ее от размышлений.
Она вышла из дома, заперла дверь и спрятала ключ на верху дверной рамы.
Перед тем как сесть в машину, она оглянулась на дом, который они с Витторио считали своим безопасным прибежищем. Села после этого за руль и двинулась в путь в лучах предвечернего солнца, медленно петляя по дороге, ведущей с гор по направлению к Равелло.
Она ехала скованная, напряженная, то и дело заглядывая в зеркало заднего вида из осторожности, которая, как она сама понимала, была продиктована не логикой, но страхом. Если бы они и стали ее разыскивать, убеждала она себя, то уж конечно не на извилистой горной дороге. И тем не менее костяшки пальцев на рулевом колесе побелели от напряжения, а глаза продолжали то и дело перебегать с дороги впереди на зеркало заднего вида.
Добравшись до Равелло, она трижды объехала город, пристально вглядываясь в прохожих и в машины, кажущиеся хоть в малой степени подозрительными. Накануне она уже сделала пробный объезд и облюбовала платный телефон, который показался ей наиболее удобным. Сегодня она подготовилась к разговору, вышла из машины с полным пакетом нужных монет и направилась к телефону у автозаправочной станции. Там она заказала личный разговор с министром юстиции Генри Дарнингом, департамент юстиции, Вашингтон, округ Колумбия.
Личный секретарь Дарнинга сообщила ей, что министра сейчас нет в кабинете, и тогда Пегги попросила телефонистку записать и передать, что Айрин Хоппер позвонит еще раз в час тридцать дня по вашингтонскому времени и что для министра юстиции чрезвычайно важно переговорить с ней.
И чтобы избежать возможных ошибок, попросила, чтобы секретарь повторила запись целиком.
Она повесила трубку и вернулась к машине. Сидела и смотрела, как люди снуют по улицам, заходят в магазины, ездят в своих автомобилях.
И я привыкла делать все эти вещи.
Генри Дарнинг вернулся к себе в офис со встречи в Белом доме и получил сообщение Пегги вместе с целой пачкой других. Оно было зафиксировано как звонок из-за океана в одиннадцать тридцать. Дарнинг велел секретарше не соединять его ни с кем впредь до особого уведомления и вызвал на линию начальника отдела связи министерства.
– Мне позвонили в кабинет по личному номеру в одиннадцать тридцать две из Италии, – сказал он. – Я хочу точно знать, откуда именно последовал звонок. Город, телефонная станция, номер телефона и где установлен аппарат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127