Теперь они стояли в красиво отделанном кабинете в главном крыле конного завода Мэннингов, за плотно закрытой дверью красного дерева. Желтый свет лился в комнату сквозь узкие окна, из которых открывался вид на загоны, где на сочной зеленой траве резвились длинноногие, породистые кобылицы и жеребята.
Маркус, скрестив руки на груди и опираясь достойной восхищения спиной на дверной косяк, задумчиво смотрел на Изабел. Ну как он мог хоть на секунду поверить в то, что она поблагодарит его за вмешательство? Он поморщился. Неужели он забыл о ее треклятой независимости? В прошлом из-за нее между ними то и дело вспыхивали ссоры. Кажется, ничего не изменилось. Он посчитал, что поступил разумно и достойно, а Изабел впала в ярость. И чему он удивляется?
Изабел металась по кабинету. Он окинул оценивающим взглядом ее элегантную, миниатюрную фигурку. В амазонке янтарного цвета, отороченной шнуром бронзового шелка, с завитками рыжих волос, которые выбились из прически и теперь нежно касались щек, она представляла собой восхитительное зрелище.
Или, точнее, представляла бы, если бы не хмурила брови так сильно.
Изабел бросилась в кожаное кресло у массивного дубового стола, положила локти на столешницу, спрятала лицо в ладонях и глухим голосом спросила:
– Как вы могли поступить так опрометчиво и безответственно? Боже правый, о чем вы только думали?
Хороший вопрос. Он и сам понятия не имел, о чем думал в тот момент, когда сделал это смелое заявление. Нет, это неправда, прошептала какая-то часть его сознания. Он отлично знал, о чем думал. Ему с самого начала стало очевидно, что Изабел боится Уитли и что ее нужно защитить. Заявление о помолвке помогло ему в этом. Это выбило почву из-под ног Уитли, подумал Маркус с удовлетворением, вспоминая лицо майора. Обычно чужие неприятности не приносили Маркусу удовольствия, но ему пришлось признать, что ошарашенная мина Уитли и его поспешное бегство порадовали его.
Да, Уитли отступил. Но Маркус не тешил себя надеждой, что больше его не увидит и не услышит. Уитли имел какую-то власть над Изабел, Маркус сделал этот вывод не столько из услышанных слов, хотя и их хватило бы, сколько из реакции Изабел. Он безошибочно распознал в ее глазах страх. Да и бурная реакция на «помолвку» совершенно не характерна для нее.
Она ничего больше не сказала, но в ее взгляде, прежде чем она отвела глаза, промелькнули удивление, облегчение, смятение и ужас. Изабел не хуже его знала, что он ляпнул первое, что взбрело в голову, но не стала ничего отрицать, и это прелюбопытно. Изабел могла бы с него шкуру спустить, семь шкур, если бы захотела, если бы достаточно рассердилась. Маркус с содроганием вспомнил их прежние ссоры. Но на этот раз она стоически снесла его слова. Ни тебе криков возмущения, ни бурных протестов – хотя он, признаться, был наполовину готов к тому, что она швырнет его слова обратно ему в лицо. Но она не произнесла ни слова, и хотя лицо ее не выдало ровным счетом ничего, он отчетливо помнил, как сжались ее пальцы на его руке и как едва заметно она подалась к нему. Что бы она ни говорила сейчас, тогда она ощутила благодарность к нему. А теперь, возможно, злится сама на себя за это, с ухмылкой предположил Маркус.
Он оторвался от косяка и прошелся по кабинету.
– Я бы не стал придавать этому такое большое значение, – проговорил Маркус наконец. – Я же не послал сообщение в «Таймс».
Она вскинула голову и просверлила его рассерженным взглядом:
– Так как вы сподобились именно при Уитли сделать подобное заявление, то нет никакой необходимости писать в «Таймс». Он самый большой сплетник из живущих на земле. Можете быть уверены, к вечеру половина графства будет знать о нашей помолвке. – Она отвела глаза и добавила с горечью: – В Бомбее у него было множество любовниц. И одна из причин его популярности – это удивительная способность узнавать о чем-то, как только это произошло. Дамы могли не опасаться: все самые свежие сплетни и слухи были к их услугам.
– Ему что-то известно о вас? – тихо спросил Маркус.
– Конечно же, нет!
Она сказала это с такой горячностью, что ее почти хватило, чтобы убедить Маркуса. Почти, но не совсем. Он нахмурился. Она не только боится Уитли, но еще и не хочет об этом говорить. А как, скажите на милость, он сможет ей помочь, если она намерена и дальше скрывать, что имеет против нее Уитли?
Она глядела в окно. Маркус изучал ее утонченный, нежный профиль. С того рокового утра, когда они сошлись в Шербрук-Холле, минуло тринадцать лет. Годы эти почти не оставили следов на лице Изабел. Да, она уже не выглядела ребенком, как тогда, она стала женщиной. Женой, матерью, вдовой. Эти вехи не прошли мимо нее, однако они лишь закалили ее характер, и под нежной юностью теперь чувствовалась сталь. В ее лице появилась зрелая красота, и хотя Изабел сейчас смотрела не на него, Маркус знал, что ее глаза, некогда такие невинные, теперь несли в себе глубокую мудрость, знание жизни, развитый ум… и охраняли ее тайны.
Они так хорошо знали друг друга – и в то же время не знали совсем, с горечью подумал Маркус. Хотя все свои тридцать лет, за исключением проведенного в Индии времени, она прожила в нескольких милях от него, в последнее время они крайне мало общались, если не считать случайных встреч на светских мероприятиях, куда приглашали их обоих. Маркус знал ее сына лучше, чем ее саму: он уже пять лет ездил с ним и старым бароном на рыбалку в Шотландию. Эти недели, когда Эдмунд повсюду волочился за ним, приносили ему огромную радость, и он крепко привязался к мальчишке. Маркус по большей части общался с сыном и свекром Изабел, но время от времени до него доходили слухи и о ней – через мать и соседей. Лорд Мэннинг также часто делился новостями о Мэннинг-Корте, что подразумевало новости об Изабел. Но при всем том, что Маркус узнавал о ее жизни, он совсем не знал ее саму – как и не знал ту юную девочку, которой она некогда была. И это осознание опечалило его.
Перед ним сидела женщина со своими женскими заботами и мыслями, а он даже предположить не мог, что творится в ее очаровательной головке. Ничто не разубедит его в том, что в крупном, оплывшем лице майора Уитли она имеет серьезную проблему. Но что бы за проблема это ни была, Изабел, по-видимому, не намерена ею с ним делиться. По крайней мере пока…
Маркус подошел к окнам и взглянул на лошадей с жеребятами, что бродили в загонах.
– Уитли здесь чужак, – сказал он. – И хотя он намекал, что намерен задержаться в наших краях, что-то подсказывает мне, что после моего сегодняшнего заявления он отправится восвояси. – Он бросил на нее долгий взгляд через плечо. – Не думаю, что майор Уитли принесет вам еще какие-то неприятности.
– У меня не было неприятностей с майором Уитли, – твердо ответила Изабел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Маркус, скрестив руки на груди и опираясь достойной восхищения спиной на дверной косяк, задумчиво смотрел на Изабел. Ну как он мог хоть на секунду поверить в то, что она поблагодарит его за вмешательство? Он поморщился. Неужели он забыл о ее треклятой независимости? В прошлом из-за нее между ними то и дело вспыхивали ссоры. Кажется, ничего не изменилось. Он посчитал, что поступил разумно и достойно, а Изабел впала в ярость. И чему он удивляется?
Изабел металась по кабинету. Он окинул оценивающим взглядом ее элегантную, миниатюрную фигурку. В амазонке янтарного цвета, отороченной шнуром бронзового шелка, с завитками рыжих волос, которые выбились из прически и теперь нежно касались щек, она представляла собой восхитительное зрелище.
Или, точнее, представляла бы, если бы не хмурила брови так сильно.
Изабел бросилась в кожаное кресло у массивного дубового стола, положила локти на столешницу, спрятала лицо в ладонях и глухим голосом спросила:
– Как вы могли поступить так опрометчиво и безответственно? Боже правый, о чем вы только думали?
Хороший вопрос. Он и сам понятия не имел, о чем думал в тот момент, когда сделал это смелое заявление. Нет, это неправда, прошептала какая-то часть его сознания. Он отлично знал, о чем думал. Ему с самого начала стало очевидно, что Изабел боится Уитли и что ее нужно защитить. Заявление о помолвке помогло ему в этом. Это выбило почву из-под ног Уитли, подумал Маркус с удовлетворением, вспоминая лицо майора. Обычно чужие неприятности не приносили Маркусу удовольствия, но ему пришлось признать, что ошарашенная мина Уитли и его поспешное бегство порадовали его.
Да, Уитли отступил. Но Маркус не тешил себя надеждой, что больше его не увидит и не услышит. Уитли имел какую-то власть над Изабел, Маркус сделал этот вывод не столько из услышанных слов, хотя и их хватило бы, сколько из реакции Изабел. Он безошибочно распознал в ее глазах страх. Да и бурная реакция на «помолвку» совершенно не характерна для нее.
Она ничего больше не сказала, но в ее взгляде, прежде чем она отвела глаза, промелькнули удивление, облегчение, смятение и ужас. Изабел не хуже его знала, что он ляпнул первое, что взбрело в голову, но не стала ничего отрицать, и это прелюбопытно. Изабел могла бы с него шкуру спустить, семь шкур, если бы захотела, если бы достаточно рассердилась. Маркус с содроганием вспомнил их прежние ссоры. Но на этот раз она стоически снесла его слова. Ни тебе криков возмущения, ни бурных протестов – хотя он, признаться, был наполовину готов к тому, что она швырнет его слова обратно ему в лицо. Но она не произнесла ни слова, и хотя лицо ее не выдало ровным счетом ничего, он отчетливо помнил, как сжались ее пальцы на его руке и как едва заметно она подалась к нему. Что бы она ни говорила сейчас, тогда она ощутила благодарность к нему. А теперь, возможно, злится сама на себя за это, с ухмылкой предположил Маркус.
Он оторвался от косяка и прошелся по кабинету.
– Я бы не стал придавать этому такое большое значение, – проговорил Маркус наконец. – Я же не послал сообщение в «Таймс».
Она вскинула голову и просверлила его рассерженным взглядом:
– Так как вы сподобились именно при Уитли сделать подобное заявление, то нет никакой необходимости писать в «Таймс». Он самый большой сплетник из живущих на земле. Можете быть уверены, к вечеру половина графства будет знать о нашей помолвке. – Она отвела глаза и добавила с горечью: – В Бомбее у него было множество любовниц. И одна из причин его популярности – это удивительная способность узнавать о чем-то, как только это произошло. Дамы могли не опасаться: все самые свежие сплетни и слухи были к их услугам.
– Ему что-то известно о вас? – тихо спросил Маркус.
– Конечно же, нет!
Она сказала это с такой горячностью, что ее почти хватило, чтобы убедить Маркуса. Почти, но не совсем. Он нахмурился. Она не только боится Уитли, но еще и не хочет об этом говорить. А как, скажите на милость, он сможет ей помочь, если она намерена и дальше скрывать, что имеет против нее Уитли?
Она глядела в окно. Маркус изучал ее утонченный, нежный профиль. С того рокового утра, когда они сошлись в Шербрук-Холле, минуло тринадцать лет. Годы эти почти не оставили следов на лице Изабел. Да, она уже не выглядела ребенком, как тогда, она стала женщиной. Женой, матерью, вдовой. Эти вехи не прошли мимо нее, однако они лишь закалили ее характер, и под нежной юностью теперь чувствовалась сталь. В ее лице появилась зрелая красота, и хотя Изабел сейчас смотрела не на него, Маркус знал, что ее глаза, некогда такие невинные, теперь несли в себе глубокую мудрость, знание жизни, развитый ум… и охраняли ее тайны.
Они так хорошо знали друг друга – и в то же время не знали совсем, с горечью подумал Маркус. Хотя все свои тридцать лет, за исключением проведенного в Индии времени, она прожила в нескольких милях от него, в последнее время они крайне мало общались, если не считать случайных встреч на светских мероприятиях, куда приглашали их обоих. Маркус знал ее сына лучше, чем ее саму: он уже пять лет ездил с ним и старым бароном на рыбалку в Шотландию. Эти недели, когда Эдмунд повсюду волочился за ним, приносили ему огромную радость, и он крепко привязался к мальчишке. Маркус по большей части общался с сыном и свекром Изабел, но время от времени до него доходили слухи и о ней – через мать и соседей. Лорд Мэннинг также часто делился новостями о Мэннинг-Корте, что подразумевало новости об Изабел. Но при всем том, что Маркус узнавал о ее жизни, он совсем не знал ее саму – как и не знал ту юную девочку, которой она некогда была. И это осознание опечалило его.
Перед ним сидела женщина со своими женскими заботами и мыслями, а он даже предположить не мог, что творится в ее очаровательной головке. Ничто не разубедит его в том, что в крупном, оплывшем лице майора Уитли она имеет серьезную проблему. Но что бы за проблема это ни была, Изабел, по-видимому, не намерена ею с ним делиться. По крайней мере пока…
Маркус подошел к окнам и взглянул на лошадей с жеребятами, что бродили в загонах.
– Уитли здесь чужак, – сказал он. – И хотя он намекал, что намерен задержаться в наших краях, что-то подсказывает мне, что после моего сегодняшнего заявления он отправится восвояси. – Он бросил на нее долгий взгляд через плечо. – Не думаю, что майор Уитли принесет вам еще какие-то неприятности.
– У меня не было неприятностей с майором Уитли, – твердо ответила Изабел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82